Вор вне закона - Алов Константин

— Предчувствия тебя не обманули, — огорошил его Крюков. — Товар я у тебя забираю.

Рыжий уронил голову.

— Ну тогда мне по-любому амбец!

— Не вешайся раньше времени, бабки за товар получишь. Отдашь их своему дилеру и подпишешься на большую партию. Забьешь стрелку и стукнешь мне.

— Он предоплату потребует.

— Будет тебе и предоплата, — обнадежил Крюков. — А пока лежку ищи, где после всего этого ховаться будешь. Если они тебя потом найдут, мало не покажется.

— Надолго?

— С месячишко самое малое перекантоваться придется. Ну так это же не в камере червонец тянуть, да и жизнь дороже стоит. Впрочем, первое предложение тоже в силе.

— В смысле передозировка? — Рыжий опасливо покосился на разложенный товар и шприцы.

— Она самая, — подтвердил Крюков.

— Нет уж, я согласен сдать этих барыг. А подписываться нигде не надо? — забеспокоился Рыжий.

— В смысле: "Я стукач, сука ментовская, козел позорный, предаю своих сообщников по преступной деятельности"? Нет, у меня никаких расписок, все на доверии. Но, сам понимаешь, если обманешь, затыришься раньше времени, а не тогда, когда я тебе скажу, то я тебя разыщу и сделаю больно. Примерно вот так.

Крюков двумя пальцами сжал руку Рыжего чуть пониже локтевого сгиба и тот не заорал только потому, что от боли потерял голос и едва не задохнулся.

— Это тоже только проба. В рекламных целях. А могу и гораздо больнее, — пообещал опер. — Отработаешь честно, глядишь полгодика еще волю потопчешь. Потом-то все равно сядешь или от передозы загнешься. Но это уже без моего участия.

— Я согласен, — кивнул Рыжий.

— Тогда держи бабки и номер моего мобильника. Кстати, как думаешь, откуда такой качественный товар?

— Что тут думать? Чеченская гуманитарная помощь братскому русскому народу. Если мы закончили, может я пойду?

— Вали, — разрешил Крюков. — И никому о нашем базаре не свисти. Эти ребята, которые толкают тебе товар, почему-то меня не любят.

— Так кто же вас, козлов, любит? — пробурчал Рыжий и исчез прежде, чем до Крюкова дошел смысл его слов.

Нодари Картлишвили не был вором, он был авторитетом. Чтобы понять разницу, надо было жить в России последнего десятилетия двадцатого века.

Утром он как всегдва вышел из своего подъезда, чтобы сесть в машину и ехать в свой офис, который занимал весь двадцатый этаж гостиницы "Интурист". Неожиданно мимо него с ревом двигателя и скрипом резины пронесся красный "Чероки". Из окна джипа резанула автоматная очередь.

Нодари упал за капот соседней машины. Пули забарабанили по металлу и засвистели над головой. В ответ ударили автоматы охранников.

Крюков подъехал в гостиницу и поднялся в кабинет авторитета в тот момент, когда тот понемногу стал приходить в себя.

— Зачем звал? Я слышал, в тебя опять стреляли. — спросил опер.

— Первый раз, что ли? — огрызнулся Нодари. — Хуже, когда в последний. Дело у меня к тебе. Весь этаж мой. Пошли на крышу, там спокойно побазарим. С вертолета в меня пока не шмаляют. Говорят сносить будут гостиницу, а зря. Люблю я эту кочерыжку. Хочешь что-то спросить?

Крюков подтвердил.

— Парень один меня интересует. Твой земляк со шрамом. Имени не знаю, кликуха — Квали. Говорят, на тебя работает.

Лицо Нодари скривилось как от зубной боли.

— Квали? Это который орет все время как глухой? Был он у меня, сукин сын паршивый. Земляки попросили, уважил. Вроде бы сам он из Хевсурети. Слушай, они там в горах все двинутые. Дикие совсем. У них если мужчина говорит тихо, он не мужчина. Орать должен, будто на митинге. И до сих пор кровная вражда существует. Вопросы решают как в древности — надевают кольчуги и начинают саблями махаться. Парикаоба называется. Вот ему кровник морду и распахал. А он его кончил. Ну и пришлось сваливать. Взял я его, пожалел. А потом второй раз пожалел. Пожалел, что взял. Отморозок полный. Где надо морду набить или руку сломать — он голову отрывает. Как с таким работать?

— С кем он сейчас? — прервал его длинную речь Крюков.

— Я слышал, он к кутаисским прибился, но ненадолго. Сварил несколько дел с Жорой Чхартишвили и Витей Коркия. но и они его быстро отшили. На кого он сейчас пашет, не знаю. Но отморозок он первостатейный. Он и меня завалить может, лишь бы заплатили. Боюсь, и авто он убил. Может быть ты возьмешься покопаться в этом деле?

Крюков задумался.

— В принципе могу попробовать. Но ты мне должен кое-что сообщить.

— Даешь слово, что ничего из сказанного мной не будет использовано против меня? — внимательно взглянул авторитет на опера.

— Легавым буду!

— А если серьезно?

— Слушай, Нодари, мы с тобой знаем друг друга сто пятьдесят лет. Извини за напоминание, я тебя из этого дома пендалями десять лет назад выставлял. И ты не дурак. Раз ты ко мне обратился, значит считаешь, что никаких стремных концов в твою сторону не ведет. Если я соглашусь поработать на тебя, обязуюсь любую информацию по этому делу представлять сначала тебе, и только потом в контору, а также не убивать твоих людей. Достаточно? Или на фуфел драный забожиться?

— И на том спасибо. Теперь обсудим твой гонорар.

— Это не убежит, — остановил его Крюков. — Расскажи-ка мне, генацвале, чем занимался твой брат в последнее время? По моим сведениям он активно общался с чеченцами. Что их связывало? Наркота?

— Нет. Он хотел отщипнуть немного от нефтяного пирога. Я предупреждал его, что добром это не кончится, — с осуждением покачал головой Нодари.

— А что взамен? — недоверчиво прищурился Крюков. — Эти ребята за бесплатно ни бабок не поднимут, ни пулю не подарят.

Нодар помялся, потом сообщил:

— Авто обещал помочь им провернуть сделку с партией оружия. Но что-то там не заладилось и они обошлись без него. Нашли какого-то банкира.

— Какого? Не исключено, что этот банкир и заказал твоего брата. Думаю, сделка того стоила. Ладно, будем посмотреть. А теперь обсудим твои издержки и мои прибыли. И вели подавать горячее.

И Крюков посвободнее развалился в мягком кресле.

Крюков ехал и прикидывал. Он мысленно перелистывал найденную у уюитого лжемайора записную книжку, которая принадлежала исчезнувшему журналисту. По всему выходило, что из Чечни должна прийти большая, может быть очень большая партия героина. Одновременно, скорее всего в обмен, по бартеру, в Чечню, пойдет партия ворованного оружия. Посредник — неизвестный банкир, на которого работает Чингиз. И не эту ли партию наркоты отслеживает товарищ Канарис?

Оставалось выяснить, кто именно заказчик и на чьи деньги будет закуплено оружие. Оружейнику ведь наркотики ни к чему, ему бабки нужны. А перепродавать их самому — лишняя головная боль.

Оптовик известен, это тот же Чингиз. Но своих денег у Чингиза нет. Значит этот бартер финансирует кто-то третий, причем с большой выгодой для себя. Он же, верняк сто пудов, и заказал Автандила. А чего бы тот хотел? Наивный парень, со своим уркаганским опытом сунулся в серьезную игру. Да он кролик против волков большого бизнеса.

Крюков знал, у кого может получить информацию об убийстве Авто. Подругой покойного была известная центровая путанка Марина. За полчаса сыщик добрался до ее квартиры на окраине Москвы.

В доме было как обычно, слегка нассато, стены сплошь в росписи и граффити. Дверь Крюкову открыла молодая женщина. Ее яркая красота была слегка тронута следами увядания. Щеку украшал довольно заметный шрам.

— Маринка, кто там? — раздалось из ванной.

— Это ваш сутенер? — галантно поинтересовался Крюков и врезал выходящему из ванной типу в лоб подметкой.

— Помойся еще немного, — посоветовал он и закрыл дверь.

Путанка Марина с печальным вздохом проводила Крюкова в комнату. Здесь его внимание сразу привлекла фотография на стене.

— С кем это ты? — поинтересовался опер.

— Это Дашка, моя лучшая подруга, — с гордостью произнесла Марина. — Это мы на ее свадьбе. Знаешь, кто ее муж? Самый крутой вор в Москве — Фома. Я запросто могла быть на ее месте, если бы не одна ночь, — она дотронулась пальцем до шрама. — Один чокнутый грузин со шрамом постарался. Мне еще повезло, а Вальку вообще убили. Но тебе это неинтересно.