ДОГОВОР - Александр Лонс

– Дверь прямо и направо.

– ?.. – он смотрит на меня немым вопросом.

– Я сама позвоню. Как-нибудь потом.

Какая я все-таки свинья и к тому же лицемерка! Я, наверное, до сих пор этого не осознаю. Если вам нужно испортить жизнь – обращайтесь! Я к вашим услугам. Пишите, звоните. Будут деньги – высылайте. Для таких, как я – все по фигу.

Воспоминание второе.

Мои руки в крови. Раньше, когда умела, я бы заплакала, а в тот момент у меня наступило какое-то странное состояние – безразличие, заторможенность, ослабление контроля, усталость, которая ощущалась физически; я не могла ни с кем разговаривать или мне это стоило больших усилий. Я шла к своей Ленке. Почти на автопилоте. Под ногами лужи – все равно. Из-под колес проезжающей машины брызги – по фиг. Даже не оглянулась и не пожелала разбиться. Люди – раздражают больше обычного. Пялятся. Меня обгоняет компания мужиков. Слышу за спиной: ''Смотри какая жучка!''. Самый мразный из этих, похожий на зэка тип, явно недавно приезжий, пытается со мной заговорить. Я останавливаюсь. Молча на него смотрю. Смотрю – это сказано слишком мягко. В моем взгляде столько ненависти, злобы, жути, боли и хрен знает чего еще... Он испугано удаляется, крутя пальцем у виска и громко советуя обратиться к психиатру. В тот момент я себя практически не контролирую, и если бы он стал до меня докапываться, я не остановилась бы ни перед чем.

Я пришла к подруге уже поздно вечером. Мне нравится быть с ней. Все происходящее кажется незаметным и ненастоящим.

…Она гладит меня по волосам и отходит. Взять себя в руки. А лучше взять в руки ее, а потом страстно целовать и утащить в постель. Она идет ко мне, останавливается в шаге от меня. Протягивает свои руки, берет обе мои руки, притягивает их к себе и начинает целовать. Потом ведет к постели. «Не я ее, а она меня...» От этой мысли замирает сердце... Сажусь на край кровати. Она опять куда-то отходит. Выключает яркий свет, оставив лишь маленькую красную лампу, включает музыку. И... Начинает танцевать. Она танцует. Она танцует передо мной. С ума сойти... Во рту у меня пересыхает, а она как-то хитро смотрит на меня и улыбается...

У нее восхитительная грудь и маленькие торчащие соски. Подходит, обнимает... Дотрагиваюсь до ее груди. Но она убирает мои руки и начинает снимать с меня одежду, целуя при этом каждый кусочек обнаженного тела... Как же мне хочется тоже ласкать ее, но я продолжаю играть по ее правилам... Продолжаю... Продолжаю...

Потом мы сидим на кухне, пьем зеленый чай и улыбаемся друг другу.

– Пойдем спать?

– Да, конечно...

Лежим. Молчим. Вдруг она прижимается ближе и кладет голову мне на плечо.

– Тебе понравилось?

– Да, только почему ты не разрешила мне ласкать тебя?

Она не ответила. Около часа мы лежали молча. Сон не шел.

– Ты не спишь?

– Нет...

– С тобой так приятно просто лежать. Забыв обо всем, просто лежать, дышать твоим запахом, ощущать своим телом твое...

– Я чувствую то же самое...

Беру ее руку, глажу... Ее кожа очень нежная. И пахнет ванилью... Приподнимаюсь и целую ее. Сейчас мои правила... И она их принимает...

Дальше я опять ничего не помню…

Я ничего не помню? Это как? Ведь я никогда ничего не забываю! Все, так жить больше нельзя! Хватит, надоело. Неужели все так и будет дерьмово? Может, просто стоит изменить что-то в себе, и станет лучше? А где гарантия? Хочется забыть все, что было и есть, и не видеть будущего. Его я просто не выдержу. Неужели я настолько слаба? Где же моя железная душа? Где моя сила? Все будет нормально! Надо только выспаться, отдохнуть, собраться и – вперед! Успокоиться, не нервничать, просто сейчас полоса такая – проблемы есть у всех. Никто не может бесконечно источать оптимизм, энергию и хорошее настроение.

Но впереди я предвижу еще более черную полосу.

Мне надоело так жить. Я задыхаюсь. Очень тяжело находиться наедине с собой. Одолевают тягостные и абсолютно деструктивные мысли. Надо постоянно занимать себя чем-то, отвлекаться. Целый вечер слушала «Die Form». Потом читала Пелевина, но все это только усугубляет. Сейчас включила «Gorgoroth», последний диск. Получше. Депрессивность меняется на агрессивность, желание убить себя на желание убить кого-то другого.

По ночам кто-то продолжает грызть мою стену. Ощущение такое, как будто некто грызет или скребет бетон, медленно, целеустремленно, неотвратимо. Так и представляются стальные когти на чьих-то лапах, или зубы на какой-то адской морде. Удар кулака действует, но ненадолго – на другую ночь все повторяется. Хотела поговорить с соседями, но ничего не вышло. Оказалось, что квартира, смежная с моей, пуста, хозяева живут загородом и бывают тут только наездами, крайне редко. Квартира стоит на сигнализации, и никто посторонний туда попасть не должен.

По делу – ничего нового. Никаких свежеиспеченных идей и гипотез.

Хорошо быть верблюдом – идешь себе по пустыне, и тебе абсолютно все равно, куда. За верблюда думает погонщик.

18

Одно могу сказать точно: Весна пришла! Перезимовали!

Сегодня суббота, и я опять решила устроить себе отдых, немного отвлечься. Я давно хотела свалить на эти выходные, не могу больше сидеть дома! На меня обстановка действует ужасно!

Съездила на один день в Питер. Ночь – туда, ночь – обратно. Московский вокзал – тут у меня уже особое настроение – питерское. Прогуляюсь по городу детства-юности – давно уже не была. Целых два месяца.

Выхожу из метро… Здесь, как ни странно, теплее, чем в Москве – слякоть, лужи, грязная снежная каша под ногами. Невский проспект… Большая Морская… Дворцовая, Дворцовый проезд, Адмиралтейство… Дворцовый мост, железные парапеты… Васильевский остров… Стрелка, Ростральные колонны, Биржа… Университетская набережная, здание Двенадцати коллегий (Университетская, 7-9) – альма-матер… Румянцевский сад, Академия Художеств, сфинксы… площадь Трезини, Дом Академиков… Шестая линия. Стены домов выгорели сверху, кое-где в неустранимых подтеках, местами отвалилась штукатурка… Пересекаю Большой проспект… Прохожу мимо метро «Василеостровская»… перехожу Средний проспект… – Благовещенская церковь, Малый проспект… поворот, перехожу на ту сторону и иду в направлении Гавани… Моя цель – Смоленское кладбище…

Смоленское кладбище – уникальный некрополь – нуждается в срочной защите. В защите от мародеров, от «реставраторов», от властей и кладбищенского начальства. Власти города ничего не делают для охраны памятников: мало того, что кладбище активно разрушается от времени, от плохого воздуха и климата, его разрушают и посетители, и хозяева города, и начальники кладбища, и многочисленные криминальные структуры, «крышующие» кладбищенский бизнес. В Петербурге мертвых больше, чем живых – это исторический факт. Это кладбище было моим любимым местом. Оно считается памятником ландшафтной архитектуры, его надгробия вроде бы находятся под охраной государства. Под охраной? На территории кладбища захоронено много известных людей, верой и правдой служивших России. В ходе празднования трехсотлетия города ожидался наплыв туристов, которые могли захотеть посетить исторические могилы. Каждому понятно, что при таких условиях город без средств кладбище не оставлял, а те, кто сидели у финансового «краника», тоже внакладе не оставались... Как сейчас помню, тринадцатого февраля прошлого года в администрации Василеостровского района состоялось заседание какой-то рабочей группы «мертвых душ» по поводу реставрационных работ на Смоленском. В результате заседания чиновники приняли решение о восстановлении планировки и ландшафтной композиции кладбища, о реставрации ворот и ограды по периметру территории, а также «снос аварийных старовозрастных» деревьев. Бюджетные средства перечислялись в коммерческие фирмы на выполнение каких-либо работ. Прелесть ситуации в том, что все деньги поступали из казначейства, то есть были гарантированы государством. Стоимость работ завышалась не в меру, а частенько работы и вовсе не выполнялись. Фирмы-подрядчики сплошь и рядом оказывались «липовыми». Кроме вырубки, ничего сделано не было. То есть было, конечно, но совсем не то, что хотелось бы. Исчезли многие старинные могилы, а вместо них появились свободные места, убито множество красивых деревьев, к которым я привыкла и которых считала своими друзьями...