О чем поет вереск (СИ) - Ольга Зима

Мидир смотрел на Этайн, словно видел ее впервые, преобразившую и преображенную. На маленькую родинку чуть ниже левого века, на четкий контур бровей, на чувственные губы, в мгновения веселья обрисовывающие четкий полумесяц…

Он начинал лучше понимать своих очень дальних предков, что утаскивали жен из других домов и никогда более не показывали их миру. Этайн ему тоже иногда очень хотелось запереть в опочивальне навечно. Вот только истинно певчие птицы не поют в клетках…

Но думы потом. Потом, все потом — и выговор страже, пропустившей королеву на Башню, и самой Этайн. Эта упрямица ослушалась его! Злость вскипела бурным ключом и тут же стихла. Сейчас имело значение лишь, что она жива.

Мидир склонился к ней, коснулся губами теплой кожи лба, втянул родной запах нагретого на солнце вереска. Не смея дотронуться до уст, провел рукой по щеке; страшась нарушить покой, только огладил волосы, ощутив шелковистую упругость каштаново-рыжих кудрей; подтянул выше покрывало… Затем надел заботливо поданный Аланом плащ. Погасил волнение за Этайн, дикое желание остаться и больные воспоминания о матери, поспешил на поле боя.

Весь замок передавал тревогу и беспокойство. Мидир, все больше торопясь, почти бежал по залам и коридорам, шагая через две ступеньки, минуя лестницы, торопясь туда, где в предвестии заката полыхали зеленым холодные благие небеса.

Открывшаяся с предпоследнего бастиона картина заставила остановиться, осмотреться, прислушаться к мешанине образов звуков и постараться собрать миллион крошечных деталей на цельное представление.

Рога трубили где-то далеко, возвещая об изменениях в движении галатов, штандарты Мидир различал многие, но не Эохайдовские. Сражались в основном механесы, наступление шло наиболее активно и с двух сторон. Мидир потряс головой в надежде перетряхнуть стеклышки калейдоскопа в более читаемую картину и различил магов, довольно много усиленных магов, очевидно, друидов, справа, где столкнулись воины возле штандартов. Слева было чуть попроще, но едва освоившихся с новыми силами галатов и неуклюжих, а оттого более опасных механесов, хватало.

Король встряхнулся, понимая, что нового ничего более не разглядит, а вот время и магию на сосредоточении потеряет. Подтянул ремень шлема и ринулся вниз. Алан неотступно бежал следом, желая то ли помочь, то ли перехватить.

Пока побеждало чувство содействия королю, а не противодействия, значит, смотрелся Мидир неплохо.

На одном из поворотов блеснула вода. Не темным, почти черным цветом, в котором плохо отражались даже облака. Кто-то пытался оборотить укрепления против хозяев: ров с водой переполняла магия живого хрусталя. Живого и беспощадного. Пара скелетов оттуда уже торчали, и даже белые кости казались посеченными.

Спину неприятно кольнуло — от одного плеча наискосок через лопатки к другому. Мидир дернулся, сбрасывая неважные и мелкие ощущения, наверняка, проявление шлейфа мира теней и близкой магии неблагих, приняв как несущественные и оставляя их тут.

Алан следовал по пятам как вторая тень. Волчий король обратил внимание на тени и на земле — времени прошло гораздо больше, чем показалось. Он прищурился, скользя взглядом поверх механических воинов, пытаясь определить, сколько осталось до захода солнца. По всему выходило — меньше часа. Тридцать-сорок минут. Отсутствие привычной точности в определении отрезков времени ощущалось как слепота, и Мидир с проснувшейся яростью рванулся вперед.

Вблизи не было ни наступающих галатов, ни своих волков. Огромные воины из камня лупили друг друга в полную силу, но как-то особенно болванисто, как если бы действительно были слепыми куклами.

Голову Мидира внезапно пригнул Алан, спасая от громадного кулака своего же механеса. Волчий король потер щеку, пострадавшую от холода мира теней, а теперь посеченную острыми камешками. Легонько ткнул ладонью своего механического воина, перепутавшего врага, в нужную сторону.

Затем обошел двух каменных великанов, принадлежащих галатам, которые ожесточенно молотили друг друга. Один уронил другого, коротким ударом сложенных кулаков сверху вниз вбил голову противника в плечи и тут же схватился с синим механесом опять из своего лагеря, чему Мидир только порадовался.

Все равно перехватить управление сейчас, при полном истощении, не выглядело разумным, да и тратить силы просыпающегося к жизни тела явно не стоило.

Летела крошка, широта замаха схватившихся в рукопашную каменных великанов превышала средний рост человека или ши. Никаких иных звуков, кроме глухих ударов, сродни шуму падающих валунов при горном обвале, волшебные существа не производили. Кликуши людей около замка, но далеко от Мидира, воинственно вопили что-то об оскорблении их короля. Волки дрались молча.

Мидир пробирался дальше и дальше от Черного замка, обходя горы упавших еще утром механесов, рытвины и настоящие колодцы, оставшиеся от заклинаний, битва продолжалась уже почти день, горизонт грозился скрыть лучи ясного солнечного света, при звездном — волкам будет удобнее, хотя Мидир почему-то все равно не желал наступления заката. Возможно оттого, что силы таяли быстро.

Идти вперед на одном чувстве долга не дал Алан, в переживании перехватив Мидира поперек груди. Черная волчья макушка возле плеча напомнила о брате, о Джареде, и усталость отступила. Мидир сам бы не сказал — отчего.

Хотя впереди было опасно, и сейчас оба волка, составлявших его семью помимо Этайн, бились там без Мидира!

Алан недовольно заворчал, опять повисая на плечах и разворачивая туда, где механесов было поменьше.

— Мой король! — его встревоженный голос пробивался сквозь мельтешение битвы и казался ощутимым даже зрением. Мидир нарисовал бы его приглушенно-алым. — Нужно опустить забрало! А лучше — восстановить силы! Мой король!

Отвечать Алану не хотелось, да и нечего было. Так было бы лучше, да, для Мидира. А вот для сражающихся за него волков вряд ли.

В качестве примирительного среднего варианта Мидир опустил забрало, отодвинул начальника замковой стражи и двинулся дальше, хоть и медленно. Мидир будто продирался через патоку, преодолевая сопротивление отдельного измерения мира: пространства, магии или времени. На задворках сознания зашевелилось какое-то воспоминание, неясное, неоформленное, а потому пока бесполезное.

Алан вздыхал тревожно, но под руку не лез, обнажив одноручный меч и прикрывая короля щитом. Ударил ближайшего мага-галата силой, лишая сознания, тот упал, теряя части коричневого доспеха, и волчий король отрешенно порадовался тому, что Алан для своего возраста неплохо овладел магией. Сразу около пяти синих механесов застыло безвольно, им тут же снесли головы собратья с черной броней.

Сорви с них доспехи — не разобрать, кто на чьей стороне.

Друиды даже придумать своего не могут — просто скопировали то, что когда-то создал он, больше из шалости, чем для практической пользы. Джаред был прав, когда говорил: друиды используют как слабость врагов, так и силу.

Механических воинов в нынешнем состоянии стоило только обходить. Завладеть их сознанием Мидир сейчас не мог, а чтобы встретить и удержать удар раздухарившейся каменной туши весом со среднюю колонну северной галереи, ему следовало быть в полной силе. Впрочем, сейчас Мидир был во много раз опаснее для вражеских магов: они его не чуяли, а он их — прекрасно. Собственное опустошение не давало развернуться в полную силу, прогулка в мир теней — дело затратное, однако Мидир оставался ши, воином и королем. Никакая магия не заменит многовековой опыт. Оглушать зазнавшихся верхних выходило очень даже неплохо.

Мидир дернул Алана за спину, развернулся и ударил лезвием двуручника плашмя по шлему очередного людского мага, попытавшегося перехватить управление лежащими механесами. Ввязываться в серьезный бой не хотелось, что-то тянуло Мидира дальше, надо было подойти туда быстрее, туда, к штандартам.

Обнаруживший его возле себя очередной увлеченно колдующий галат вскрикнул от удивления, выставил руку отвращающим жестом, собираясь оттолкнуть Мидира чистой магией, как молотом. И тут же вскрикнул еще более удивленно: сквозь руку, перехваченную волчьим королем, сила больше не проходила!

Чудесная новость! В присутствии Мидира магия не работала вовсе. Он съедал ее, как мир теней съедает души, представляя собой удивительный вид воронки, только затягивал он магию.

Галат в ужасе поднял голову, оценил рост и стать, яркие желтые огни в прорезях волчьей королевской маски… И закатил глаза, падая в обморок.

Мидир ощерился. Во-первых, его узнали! Во-вторых, он, по представлению павшего молодца, просто обязан был разорвать беззащитную жертву в кровавые клочья! В-третьих, магии галатов учили весьма умеренно, вероятно, в процессе обучения обдирая молодых магов на силу как липки.