Мисс Кэрью (ЛП) - Эдвардс Амелия

Мисс Кэрью улыбнулась, словно эта идея была для нее не новой.

— Не думаю, что оно продается, — ответила она.

— Я тоже, но можете быть уверены, что владелец, кем бы он ни был, будет только рад избавиться от него.

— Вы так думаете? Это неплохая идея. Что вы на это скажете, сэр Джеффри? Разве не было бы здорово владеть настоящим островом и обустроить его в стиле Робинзона Крузо, с козами, отшельничеством и человеком-пятницей?

— Я думаю, это было бы восхитительно, — засмеялся сэр Джеффри, — особенно для человека по имени Пятница.

— Клянусь Юпитером! — воскликнул Брюер. — Я подам заявление на эту вакансию.

— Ваши хлопоты окажутся бесполезными, — сказала мисс Кэрью. — Вы совершенно не подходите на эту роль по причине вашего характера.

— Надеюсь, мне будет позволено заметить словами поэта, что мой барк находится в море, — сказал сэр Джеффри.

— Не могли бы мы еще раз осмотреть остров, прежде чем отправимся в путь? — предложила мисс Кэрью.

Сэр Джеффри взглянул на часы.

— Уже семь часов, — сказал он, — и почти нет ветра. Мы проведем в пути четыре часа.

— Но есть великолепная луна, а мне доставляет наслаждение прогулка по спокойному морю в лунном свете.

— Конечно, мы обойдем вокруг, если вам этого хочется, — ответил Бьюкенен, подавая ей руку. — Разве мы не созданы для того, чтобы повиноваться вам?

Они пошли впереди, а мы последовали за ними.

Я уже говорил, что остров заканчивался к северу скалистым мысом, нависающим над морем. Именно к туда мисс Кэрью и сэр Джеффри теперь и направлялись. Остальные вскоре повернули назад, оставив двух пионеров одних подниматься на вершину, в то время как я, неторопливым шагом, поднялся туда несколько мгновений спустя.

— Это напоминает мне о чудесном острове, о котором мы читали вчера, — сказала мисс Кэрью, с улыбкой оглядываясь вокруг. — Вот корабль, а вон там таинственный город золотых куполов.

— Золотые купола, — сказал я, смеясь, — выглядят немного потрепанными.

— Верно, и не хватает идола с рубиновыми глазами.

— О чем, черт возьми, вы говорите? — вмешался сэр Джеффри.

— О чудесной истории под названием «Открытие островов сокровищ», — ответила мисс Кэрью. — Я расскажу вам ее, когда мы будем на борту, если вы не будете слишком заняты, чтобы выслушать меня.

— «Открытие островов сокровищ?» — повторил Бьюкенен. — О, я знаю эту историю наизусть. У моего мальчика она есть, и… Фил, ведь это же вы написали ее?

Если бы мать-земля разверзлась и поглотила меня в тот момент, я бы с благодарностью согласился быть похороненным заживо.

— Я! — заикаясь, пробормотал я. — Конечно, нет… ничего подобного.

— Чепуха — я в этом уверен. Она была опубликована в каком-то журнале, и вы сами отправили это Вилли. Я прекрасно помню все обстоятельства.

— Возможно, вы также помните Потоп? — нетерпеливо спросил я. — Или осаду Трои?

— Или, возможно, вас ввело в заблуждение какое-то совпадение имен, сэр Джеффри? — предположила мисс Кэрью. — Теперь, после нашего маленького приключения, я знаю, кто на самом деле автор этой истории.

— А вы знаете? В самом деле? — сказал мой друг, выглядя совершенно озадаченным. — Ну, в таком случае, конечно, я… Но это действительно очень странно. Я мог бы поклясться идолом с рубиновыми глазами.

— И, что еще более странно, я знаю автора каждой из тех историй, которые мы читали последние два дня, — добавила мисс Кэрью.

— Что? В пачке макулатуры?

— Да.

Сэр Джеффри рассмеялся и пожал широкими плечами.

— Бедняга! — воскликнул он. — Я полагаю, вы не скажете ему, где видели их в последний раз?

— Конечно, нет.

— Это было бы не очень деликатно, не так ли? Представьте себе чувства автора, который видит свое творение в бакалейной лавке! Иллюстрация к словам «Александр мертв и превратился в глину». Как бы вам это понравилось, Фил, мой мальчик?

Как бы я ни любил Джеффри Бьюкенена, в тот момент я мог бы его повесить, вытащить из петли и четвертовать с полным удовлетворением.

— Я полагаю, у бакалейщика тоже должен быть шанс, — ответил я как можно безразличнее. — Полагаю, ему тоже нужно во что-то заворачивать свои товары.

Мисс Кэрью милосердно перевела разговор в другое русло.

— Пожалуйста, не станем задерживаться здесь дольше из-за меня, — сказала она. — Я осмотрела свое будущее королевство от центра до самого моря и, боюсь, уже задержала наших друзей неоправданно долго.

— Вы действительно хотите купить это место? — спросил Бьюкенен. — Или это всего лишь шутка?

— Я действительно думаю, что куплю его, если владелец продаст его мне.

— Какая забавная идея!

— Именно поэтому я и собираюсь развлечься.

— Но что вы будете делать с островом, когда он станет вашим?

— Его жители должны будут завести себе обезьян и попугаев, а также сделать себе татуировки.

— В таком случае, надеюсь, вы примете закон, обязывающий их стать каннибалами, — засмеялся сэр Джеффри.

— Я сделаю даже больше, — ответила мисс Кэрью. — Я добьюсь, чтобы мой добрый друг сэр Джеффри Бьюкенен был передан моим верным островитянам для их первого грандиозного банкета в честь нового правителя.

Сэр Джеффри покачал головой.

— Нет, нет, — сказал он. — Я семейный человек, и меня нужно пощадить. Вы должны пожертвовать каким-нибудь не обремененным семьей юнцом вроде Фила Дандональда, который не представляет ценности ни для себя, ни для кого другого.

— Уверен, — сказал я, — что мисс Кэрью не совершит столь неразумного обмена. Авторы и вполовину не так хорошо упитанны, как баронеты.

Переговариваясь подобным образом, мы спустились к месту высадки, где собралось все население острова, чтобы пожелать нам доброго пути. Мы обнаружили, что остальная часть нашей компании уже на борту, и помощнику сэра Джеффри не терпелось воспользоваться только что поднявшимся попутным легким бризом, но мисс Кэрью не торопилась. У нее было несколько добрых слов и открытый кошелек для всех; после того, как мы отошли от берега и взяли курс в море, я достаточно ясно увидел, что именно к ней маленькие дети протягивали свои крошечные ручки, а их матери приседали в прощальных реверансах.

Мне было ужасно неудобно. Я старался казаться веселым и беззаботным, когда мы спускались к берегу, но все это время я был как на иголках. Что могла иметь в виду мисс Кэрью, говоря, что она знала автора пачки макулатуры? Было невозможно, чтобы она имела в виду какой-либо намек на меня; но тогда, кого она могла иметь в виду? Если она имела в виду меня, то она знала, кто прислал ей эти злополучные три тома в белом сафьяновом переплете. Если она имела в виду меня, то она прочитала мое опрометчивое посвящение и знала, что я люблю ее. Если она имела в виду меня, то она знала, что сама была «мисс ****», и что моя книга была продана на вес, как макулатура!

Но предположим, что она все-таки имела в виду не меня?

Да, в этом была загвоздка; ибо в этом случае я мог только заключить, что какой-то подлый самозванец воспользовался моим инкогнито, моей преданностью и моим белым сафьяном; и это было невыносимо!

Обдумывая эти запутанные возможности в тишине, я мрачно расхаживал взад и вперед по маленькой передней палубе и держался в стороне от дам. Я был влюблен больше, чем когда-либо, и, если это возможно, больше, чем когда-либо, приходил в отчаяние. Каким бы романтичным и дальновидным я ни был во многих отношениях, я ни в коем случае не обманывался насчет мисс Кэрью. Я прекрасно понимал свое положение. Я знал, что был для нее меньше, чем «первоцвет у берегов реки» — на самом деле, первоцвет в этих условиях действительно представлял бы для нее такой интерес, на который я никогда не мог надеяться ни при каких обстоятельствах. Я также прекрасно понимал, что не проявил себя с лучшей стороны в Сеаборо-корте. Я был застенчивым, нервным и молчаливым; моя любовь была безнадежной. Я никогда не предполагал, что может быть иначе; случай сделал это нежелательное знание еще более горьким.