Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953 - Джеффри Робертс

Тегеранская конференция

Встреча Сталина с Черчиллем и Рузвельтом состоялась в Тегеране, потому что советское правительство настаивало на выборе такого места, откуда Сталин мог бы поддерживать прямую телефонную и телеграфную связь с Генштабом в Москве. По словам генерала Штеменко, начальника Оперативного управления Генштаба, во время путешествия в Тегеран (поездом до Баку, а оттуда на самолете) он должен был докладывать Сталину о ситуации на фронте три раза в день. Штеменко продолжал информировать Сталина в течение всей конференции, и глава СССР продолжал утверждать военные директивы, которые отправлял ему телеграфом Антонов, заместитель начальника Генштаба65.

Иран с августа 1941 г. был оккупирован британскими и советскими войсками в результате операции, целью которой было свергнуть прогерманское правительство в Тегеране и обезопасить маршруты поставки на юг СССР. К 1943 г. британские и советские войска официально были выведены из столицы Ирана, однако в ней по-прежнему было много солдат союзных войск, и территория советского посольства считалась безопасным местом для проведения конференции. Из соображений безопасности Рузвельт остановился в советском посольстве вместе со Сталиным, а Черчилль жил в британской легации.

О Тегеранской конференции рассказывают много историй: о том, что немцы планировали захватить в заложники или убить трех лидеров; о том, что Советский Союз шпионил за Черчиллем и Рузвельтом; о шпионе в британском посольстве в Анкаре, который передавал в Берлин подробные записи всех обсуждений на конференции66. Однако истинный драматизм этого события заключался в определяющем значении, которое имело все, что там говорилось и решалось, для жизней миллионов людей на многие годы вперед.

Первая встреча Сталина с Рузвельтом в Тегеране состоялась 28 ноября 1943 г. По словам Валентина Бережкова, одного из переводчиков Сталина, встреча проходила в комнате по соседству с главным конференц-залом, и глава Советского Союза очень заботился о том, чтобы при рассадке участников встречи было принято во внимание то, что Рузвельт был в инвалидном кресле67. Так как это была первая встреча Сталина с Рузвельтом, она имела скорее характер неофициальной беседы. Вначале Рузвельт осведомился о ситуации на Восточном фронте и сказал, что хотел бы отвлечь с советско-германского фронта 30–40 вражеских дивизий. Сталин, естественно, был очень доволен этими словами и, в свою очередь, выразил сочувствие по поводу логистических трудностей, которые США испытывали в связи с необходимостью обеспечивать ресурсами войска численностью 2 миллиона человек, находящиеся на расстоянии 4800 км от Американского континента. Рузвельт ответил, что намеревается обсудить со Сталиным вопросы послевоенного периода, в том числе – проблему торговли с Советским Союзом. Сталин сказал, что после войны Россия будет представлять собой большой рынок для США. Рузвельт согласился, отметив, что США потребуется большое количество сырья, которым их может обеспечить только СССР. Затем последовал обмен мнениями по поводу боевых качеств китайской армии: главы государств согласились с тем, что китайцы – хорошие бойцы, однако им мешает плохое руководство лидеров вроде Чан Кайши. Еще большее согласие Сталин и Рузвельт продемонстрировали в обмене мнениями о де Голле и французах. Сталин сказал, что «в политике де Голль – не реалист. Он считает себя представителем настоящей Франции, которую он, конечно, не представляет. Де Голль не понимает, что есть две Франции: символическая Франция, которую он представляет, и реальная Франция, которая помогает немцам – в лице Лаваля, Петена и других. Де Голль не имеет отношения к реальной Франции, которая должна понести наказание за помощь немцам».

Рузвельт придерживался схожих взглядов, и главы государств сошлись во мнении о необходимости изучить положение французских колоний после войны. Сталин также согласился с идеей американской стороны создать «международную комиссию по колониям», однако поддержал слова Рузвельта о том, что лучше не говорить с Черчиллем об Индии, потому что Индия – это больное место британского премьер-министра. На слова Рузвельта о том, что для Индии не подходит парламентская система правления и что ей больше подошло бы что-то вроде советской системы, начиная снизу, а не сверху, Сталин ответил, что «это значит идти по пути революции. В Индии много разных народов и культур. Нет силы или группы, которая могла бы повести за собой страну». Вместе с тем, Сталин согласился с утверждением Рузвельта о том, что люди, стоящие в стороне от вопроса об Индии (такие, как они сами), смогут более объективно смотреть на вещи68.

Взаимопонимание, установившееся между Сталиным и Рузвельтом, сохранялось и во время первого пленарного заседания, состоявшегося в этот же день. Главной темой обсуждения на этой первой встрече «Большой тройки» была переброска армий через Ла-Манш во Францию, запланированная на 1944 г. Фактически Сталин и Рузвельт объединились против Черчилля и постарались убедить его в том, что операция «Оверлорд», как она была названа, должна стать приоритетным направлением в военных действиях Англии и Америки в 1944 г. Встав в дискуссиях на сторону Рузвельта, Сталин знал из донесений разведки о том, что Великобритания и Америка давно спорят о том, чему должно быть отдано предпочтение: операции «Оверлорд» или продолжающимся боевым действиям в Средиземноморье. Хотя в принципе Черчилль был согласен на осуществление операции «Оверлорд», он сомневался в целесообразности переброски армий через Ла-Манш на хорошо укрепленный французский берег и выступал за то, чтобы атаковать «мягкое брюхо “Оси”»69. Поддержав операцию «Оверлорд», а не предлагаемую Черчиллем стратегию действий в Средиземноморье, в основе которых должны были лежать операции в Италии и на Балканах, Сталин преследовал целью добиться осуществления давних планов Советского Союза об открытии второго фронта во Франции. Он хотел положить конец нерешительности западных держав по этому вопросу. В ходе заседания Сталин сделал еще одно важное заявление: о том, что после капитуляции Германии Советский Союз намерен вступить в войну против Японии на Дальнем Востоке. Для американской стороны это не было сюрпризом, поскольку Сталин уже упоминал об этих намерениях в разговоре с Гарриманом и Халлом во время московского совещания министров иностранных дел. И все же это было очень серьезное обязательство, которого Рузвельт ждал от Советского Союза еще со времен Перл-Харбора70.

Вечером во время трехстороннего ужина Сталин особенно много говорил о послевоенной судьбе Германии. По словам Болена, который на Тегеранской конференции выполнял роль переводчика американской стороны, «маршал Сталин, по-видимому, считает все предложенные президентом и Черчиллем меры для покорения Германии и установления контроля над ней недостаточными… Он, очевидно, не верил в возможность исправления немецкого народа и с горечью говорил о позиции немецких рабочих в войне против Советского Союза… Он сказал, что Гитлер очень способный, но не умный и недостаточно культурный человек и примитивно подходит к политическим и другим проблемам. Он не согласился с мнением президента, что Гитлер умственно неуравновешенный, и подчеркнул, что только очень способный человек мог добиться того, чего добился Гитлер в деле сплочения немецкого народа, независимо от того, что мы думаем о методах, применяемых им».