Фаза боя - Владимир Добряков

Всё происходит так быстро, что моя очередь, выпущенная по оборотню, только поднимает фонтанчики каменных осколков. Снизу доносится торжествующий, злорадный рёв. Анатолий с Петром и Сергей бросаются к лестнице, но я останавливаю их.

—Стоять! Они только этого и ждут!

—Но там Лена! — кричит Пётр.

—За неё не переживай. Она хроноагент.

—И что?

—А то, что она выпутается и без нашей помощи.

—А если нет?

—Значит, — я вспоминаю слова нашего Магистра и невесело улыбаюсь, — значит, тогда она — никуда не годный хроноагент.

—Да ты…

Пётр теряет дар речи и задыхается от гнева. Автомат в его руках даже дёргается в мою сторону, но он справляется с обуревающими его чувствами. А я неумолим.

—Стоять! — повторяю я. — Вы сейчас устроите там свалку и только помешаете ей. Ленке придётся драться не только за себя, но и за вас тоже. Эмоции — в карман! В задний! И запомните раз и навсегда: для хроноагента такая ситуация — штатная.

Мои товарищи, поколебавшись секунду-другую, останавливаются. Не знаю, что они обо мне сейчас думают. Но если они думают, что я сделан из железа и что у меня сердце не дрогнуло, они глубоко ошибаются. Дрогнуло, да еще как! Но сейчас я подавил в себе первый, самый человеческий порыв.

Это было нелегко, но я его погасил. В самом деле, если сейчас организовать внизу суету и бестолковщину, то ситуация резко усложнится, и тогда мы без потерь из неё уже не выберемся. А сейчас эта ситуация для хроноагента действительно штатная. Хотя помочь и подстраховать не мешает. Я подбегаю к амбразуре.

—Пётр! Наташа! Ко мне! Стреляем только одиночными. Огонь открываем только в случае крайней необходимости.

Лена стоит в окружении оборотней. Те хохочут и показывают на неё пальцами. Бетховен задумчиво разглядывает молодую женщину, потом начинает что-то говорить. Каждую его фразу оборотни встречают взрывами хохота. Я пытаюсь понять, что он говорит, по его губам, но это получается плохо. Через три слова на четвёртое. Могу уловить только общий смысл: они намерены изнасиловать нашу подругу прямо у нас на глазах. Таким образом они хотят нас выманить. Ну-ну, валяйте, сластники. А мы посмотрим, что у вас получится.

Лена что-то отвечает Бетховену. Что, я не слышу, и губ её мне не видно. Но Бетховен слышит, понимает и меняется в лице. Он выхватывает у ближайшего оборотня мясницкую «мамуру» и решительно шагает к Лене.

—Ох! — вырывается у Наташи.

Пётр поводит стволом автомата, беря Бетховена на мушку.

— Ша! — предупреждаю я. — Не мешайте Ленке!

Я не вижу лица своей подруги, но я точно знаю, как она себя ведёт. Она стоит, спокойная как валенок и даже наверняка улыбается. Словно Бетховен направляется к ней не с топором, а с букетом роз. Это окончательно выводит оборотня из себя. Изобразив зверскую рожу, он замахивается топором, чтобы распластать дерзкую бабёнку от плеч до копчика. Но его топор поражает пустоту и высекает искры из каменного пола.

А Лена стоит рядом и, склонив голову набок, с интересом разглядывает замершего в нелепой позе Бетховена. Прелесть какая картинка! Что-то в этом роде я и ожидал увидеть. Сейчас очень удобно ребром ладони врезать Бетховену по шее и уложить его на его же топор. Но Лена не торопит события.

Бетховен распрямляется и с недоумением смотрит на Лену. А та всё улыбается. Промахнулся, дядя? Потеряв остатки самообладания, Бетховен начинает крестить воздух топором во всех направлениях. Но всякий раз его страшное оружие поражает пустоту. А Лена даже не отпрыгивает и не делает резких движений. Она просто плавно и незаметно ускользает от сверкающего лезвия, которое проносится в каких-то десяти сантиметрах от неё.

Оборотням становится интересно, и они плотнее сжимают кольцо вокруг Лены и Бетховена. Задние напирают на передних, толкаются. Конечно, такое зрелище увидишь не каждый день. Бетховен окончательно звереет. Ведь он потерял лицо. Предводитель оборотней не может справиться с какой-то девкой! Он машет топором, уже не разбирая, куда и как. А Лена только отступает, уклоняется и улыбается.

Захваченные зрелищем оборотни поднапирают и выталкивают одного вперёд. Бедолага попадает под удар топора и валится, перерубленный почти пополам. Ну и удар у Бетховена! Забавное зрелище оборачивается трагедией. Оборотни угрожающе поднимают топоры, чтобы наброситься на Лену скопом. Та понимает, что сейчас произойдёт, и прекращает опасную игру. Уклоняясь от очередного замаха топора, она перехватывает вооруженную руку, рвёт её на себя и одновременно носком ботинка угощает Бетховена в промежность. Топор летит в одну сторону, Бетховен — в другую.

Оборотни бросаются на Лену сразу и со всех сторон. А она выхватывает из-за пояса пистолет. Идиоты! Автомат отобрали, а её саму обыскать не догадались. Несколькими выстрелами Лена расчищает себе дорогу. Еще одним выстрелом она укладывает оборотня, завладевшего её автоматом, и забирает оружие. Одновременно с Леной открываем огонь и мы. Наташа помогает ей пробить дорогу в нашу пещеру, а мы с Петром не даём оборотням наброситься на Лену сзади.

Лена уже на лестнице. Оборотни бросаются за ней, но она расстреливает их несколькими очередями. Остальные соваться под пули не желают.

—Надо же, как я купилась! — заявляет Лена, снова присоединяясь к нам.

Наташа оставляет лазер и со слезами на глазах бросается ей на шею. Та похлопывает её по спине и успокаивает:

—А зачем слёзы? Неужели ты хоть на миг могла предположить, что я не справлюсь с этой сворой? Да они же ни разу с достойным противником дела не имели! Публика, не стоящая рублика.

—Ну не скажи, — возражаю я. — Если бы они набросились все разом, тебе пришлось бы покрутиться не так, как ты играла с одним. К чему ты затеяла игру, почему не вырубила его сразу? Шалила, подруга, резвилась.

—Не без этого, — Лена усмехается. — Хотелось наказать этого наглеца. Он был очень недоволен, что им в руки попалась всего-навсего женщина. Баба, как он выразился. Он предложил разложить меня прямо здесь, у вас на глазах. Надеялся, что вы не выдержите и броситесь на выручку. И вызвался сделать это первым.

—И что такое ты ему сказала, что он бросился на тебя с топором?

—Я ему сказала… Гм! Словом, я дала ему понять, что уж у него-то со мной точно ничего не получится. И кратко объяснила, почему.

—Понятно. Можешь не цитировать себя дословно. Ты такой лексикой владеешь в совершенстве.

—Сейчас вам, может быть, и смешно, — говорит, глядя на нас, Пётр, — но когда ты там стояла одна среди этой толпы, а этот бандит попёр на тебя с топором, мне было не до смеха.

—Давайте лучше думать, как нам выбраться из этой мышеловки, — предлагает Лена. — Положение у нас, прямо скажем, безвыходное. В осаде мы долго не продержимся. Загнёмся от голода и особенно от жажды.

—Идти на прорыв — безумие, — развиваю я тему. — Так мы Сергея с Петром точно потеряем. И Лема тоже. Да и сами сколько сможем продержаться, если войдём в ускоренный ритм? Неизвестно, сколько этих оборотней наверху. Есть, конечно, один вариант, но он отпадает.

—Что за вариант?

—Врезать по ним из бластера прямо через амбразуру.

—Ясно, отпадает, — соглашается со мной Лена. — Хотя, я помню, во время МПП ты сделал примерно то же самое.

—Это не значит, что я могу проделать то же самое в реальной ситуации.

—А я и не настаиваю. Но что всё-таки мы можем предпринять?

—Они что-то готовят, — прерывает нас Сергей, стоящий на посту у амбразуры.