Большая книга ужасов – 87 - Елена Арсеньева

Эту женщину Василиса никогда не видела – не видела живой, потому что та была мертва уже четырнадцать лет. Но сразу узнала ее милые черты: ведь ежедневно, просыпаясь, а потом засыпая, она видела висящую на стене большую фотографию своей матери, Маши Рыбаковой, которая умерла, родив свою единственную дочь. Конечно, любая женщина утонувшая до родов, попадала в число ночных прачек, но ведь Маша не утонула: ее мертвое тело лишь спустя много лет после смерти оказалось погребенным в волнах – в тот день, когда обвалился берег, на котором располагалось деревенское кладбище, Маша не должна была здесь оказаться! Это была месть – гнусная месть Занны Керено водолазу Виктору Рыбакову, который разгадал страшную тайну Злой воды. Он заплатил за это жизнью, но Занне Керено этого было мало! Она хотела, чтобы Маша Рыбакова стала убийцей собственной дочери, чтобы погубила ту, которая единственная из живых людей могла отомстить за смерть отца и выступить против Злой воды.

Нет, мать Василисы не знала, какая страшная доля ей выпала: она просто сделалась, волею Занны Керено, одной из многих ночных прачек, этих каннере-ноз, которые лунными ночами выходят на берега бретонских рек, чтобы снова и снова стирать найденное на дне белье покойников – истлевшее, изорванное, сгнившее, порою окровавленное… Однако никакая вода не в силах смыть кровь невинно убитого человека, поэтому прачки, поняв свое бессилие, свирепеют и, остановив первого попавшегося путника, заставляют его стирать ужасное белье. Если он откажется – его ловят и душат этими страшными тряпками. Но если даже согласится, тоже будет задушен. Наверное, мертвец с саваном на голове, который чуть не утопил лодку Шварца и Василисы, тоже был жертвой каннере-ноз… Страшный, чудовищный обряд принесла королева ночных прачек, служанка Злой воды Занна Керено, из Бретани на Волгу. И это тоже было частью ее мести Виктору Рыбакову. Она хотела не только погубить его дочь, но и осквернить его родные земли, его родную реку!

Злая вода,

Злая тоска!

Только и знаешь,

Что слезы льешь.

День и ночь слезы льешь,

Злые, соленые слезы.

Участь ночной прачки

Горше самого горького горя,

А слезы ее

Солоней морской волны,

Злее злой воды…

Пожалейте ночных прачек,

Помогите им,

Не то плохо придется вам,

Не то ждет вас погибель!

Шварц тоже услышал мрачное пение, тоже заметил ночных прачек – и замер. Наконец-то ему стало страшно, наконец-то он почувствовал неладное! Свеча в его трясущейся руке ходила ходуном, свет ее метался и дрожал, сбивая белых призраков с толку: они сталкивались друг с другом и то стремились к берегу, то снова пытались вернуться в волны.

– Брось свечу, беги! – не выдержав, крикнула Василиса, но Шварц ее не услышал.

Зато голос ее донесся до Занны Керено, и та наконец заметила, что девочка исчезла. Огляделась…

Василиса отпрянула от щели, съежилась и даже зажмурилась, чтобы не встретиться глазами с Занной Керено, как будто та могла силой своего колдовского взора не только найти ее, но и выдернуть из укрытия. А кто знает: вполне вероятно, и в самом деле могла бы, если бы Василиса не побереглась! Она по-прежнему оставалась в своем укрытии и через несколько нескончаемых мгновений решилась открыть глаза и снова поглядела в щель.

Занна Керено подошла к Шварцу и ласково погладила его по голове.

– Девчонка сбежала, – раздался ее чарующий голос. – Ничего, рано или поздно попадется, никуда не денется. Однако сейчас я не могу оставить своих прачек без помощи. Придется тебе потрудиться.

Она взяла свечу у Шварца и сделала знак прачкам, которые торопливо приблизились к нему и принялись совать ему чудовищное тряпье. Шварц пытался оттолкнуть их, но Занна Керено, что-то ласково приговаривая, не давала ему сопротивляться. Наконец он согнулся под тяжестью окровавленного мокрого белья и, смирившись, сдавшись, рухнул на колени. Занна Керено отошла, всмотрелась в неподвижные лица своих подручных и кивнула одной из них.

Та вышла вперед, разворачивая саван и приподнимая его, чтобы набросить на голову Шварцу…

Это была Маша Рыбакова, мама!

Можно было сколько угодно прятаться и бояться – но видеть, как твоя мертвая мать убьет этого глупца Женьку Шварца, лучшего друга, предателя, живого человека…

Этого Василиса допустить не могла. Ей уже не было страшно. Ведь правильно сказано в «Снежной королеве», в чудесной сказке того Шварца: «Что враги сделают нам, пока сердца наши горячи? Да ничего!»

– Мамочка, не надо! – завопила Василиса, поспешно выбираясь из-под лодки и кидаясь к призраку матери. – Пожалуйста, не надо!

Ночная прачка обратила к ней белые глаза – такие же безжизненные, как и лицо. И вдруг… и вдруг опустила руки с зажатым в них саваном. Показалось или и правда на мертвые глаза навернулись слезы и потекли по этому застывшему лицу?

В ту же минуту Занна Керено с ненавистью ткнула в лицо призраку лунной свечой – и Маша Рыбакова исчезла, а ее саван был переброшен Олечке Солошиной, которая равнодушно, бестрепетно принялась натягивать его на голову Шварцу, которого держали другие прачки. Ну а сама Занна Керено одной рукой вцепилась Василисе в волосы, а другой стиснула ей горло:

– Ты так же глупа, как твой отец и твоя мать! – пропела она своим чудесным серебристым голосом, в котором звенело торжество. – Людям пора понять, что против Злой воды им не выстоять. Берегите каждый свою собственную жизнь, забудьте, что вы какое-то там человечество! Поодиночке, может быть, и выживете. Вполне вероятно, что и ты бы выжила, если бы не кинулась спасать этого глупца. Но теперь… Я сама прикончу тебя. И твой отец увидит мертвое тело дочери.

Ее пальцы сделались длинными, точно стебель лоа-зур, и обвились вокруг горла Василисы в несколько гибких захватов воистину мертвой петлей. Воздух застрял в легких – ни вдохнуть, ни выдохнуть. Сердце разрывалось от боли, в голове помутилось – и вдруг…

Вдруг какая-то сила вырвала Василису из этих страшных рук и отшвырнула в сторону, да так, что гул прошел и по ее телу, и по земле.

С трудом пытаясь отдышаться, Василиса приподнялась. Она еще ничего не видела, перед глазами все плыло, но голос Тусег Ырки пронзил