Добрая фея - Вадим Проскурин

Не дождавшись ответа, Ольга вздохнула и сказала:

— Ужин еще не готов. Если бы ты позвонил заранее, я бы приготовила к твоему приходу, а так придется ждать.

— Ничего, подожду, — сказал Саша.

— Ой, глядите, он разговаривает! — делано изумилась Ольга.

Саша злобно зыркнул в ее сторону, но тут же отвел взгляд. Не стоит нарываться на скандал, выяснением отношений лучше заняться в другой раз. Саша собирался спокойно отдохнуть, посмотреть телевизор, выпить пивка, расслабиться, морально подготовиться к завтрашнему дню, он будет непростым, завтра первое мероприятие с анчуткой, тринадцатая управа обещала направить человека с желаниями, ждущими исполнения. Но разве с ней расслабишься? Может, стоит на конспиративной квартире пожить некоторое время? Нет, это политически неверно, как любит говорить Серов, он иногда умные вещи говорит, только очень редко. Нельзя уходить от конфликта, если противник может расценить твой уход как капитуляцию.

— Извини, — сказала Ольга. — Я просто… Слушай! Все время забываю спросить, что там в Каледонии происходит?

Я знаю ровно столько, сколько ты, — ответил Саша. — Даже меньше, потому что телевизор сегодня ещё не смотрел.

— Ну вот…

Ольга скривила губки, на ее лице ясно читалось «даже в этом деле нет от тебя никакой пользы». Но она не стала высказывать эту мысль вслух, она ведь не просто стерва, она умная стерва.

Саша прошел в гостиную и включил телевизор. Шли новости, выступал президент. Каледонское правительство в очередной раз продемонстрировало попрание международных норм… неадекватность суждений и поступков… переговоры будут продолжены в прежнем формате… мы сохраняем надежду на решение политических разногласий мирными средствами… бла-бла-бла… Ерунда все это, поговорят, поговорят, да и разойдутся. Будь сейчас на дворе не двадцать первый век, а двадцатый, война бы давно уже началась, но в наше время так нельзя, потому что союзы, добрососедство, толерантность, взаимное сдерживание… Да и про бизнес-диаспору пока ничего не говорили. Если бы дело реально шло к войне, сейчас Саша сидел бы не дома перед телевизором, а у Серова в кабинете, участвовал бы в обсуждении плана оперативных мероприятий в начальный период военного времени. В таких случаях всегда извлекают из сейфов сверхсекретные планы, сдувают пыль с папок, просматривают бумаги свежим взглядом, обнаруживают в них десятки неточностей, несоответствий и явных ляпов и начинают выяснять, кто виноват и что теперь делать. А может, эта суета уже началась, просто Сашу пока не трогают, потому что Мерцалов распорядился освободить его от всех дел, кроме анчутки? Нет, это невозможно, настолько далеко субординация не заходит, распоряжения вышестоящего начальства исполняются ровно до тех пор, пока жареный петух не клюнул в задницу.

В дверях гостиной нарисовался Андрей.

— Привет, Саша, — сказал он. — Как думаешь, война начнется?

— Привет, — отозвался Саша. — Думаю, не начнется.

— Почему? — удивился Андрей. — Вольфовиц выступил в программе «Слух», говорил, мирные средства исчерпаны, и еще…

— Вольфовиц об этом каждую неделю говорит, — перебил его Саша. — Ты его не слушай, это клоун политический. Мирные средства не исчерпаны, а даже если и исчерпаны, все равно с каледонцами ничего не сделать. Граница идет по горному хребту, все перевалы прикрыты крепостями, прорвать оборону можно только ядерными ударами, а ядерные удары наносить нельзя, потому что политические осложнения будут такие, что лучше оставить каледонцев в покое. Все это понимают и исходя из этого действуют. Думаешь, этот клоун этого не понимает? — Саша указал на телевизор, где продолжал выступать президент. — Все он понимает, а суровые слова говорит только для электората, чтобы сохранить лицо. У нас как бы демократия, без клоунады по телевизору никак нельзя обойтись.

— А военные маневры просто так начались? — спросил Андрей.

— Какие маневры? — не понял Саша.

— Ну, по всем новостям говорят, ежегодные учения «Рифей» в этом году начались на две недели раньше срока, войска подняты по тревоге, каледонцы уже заявили протест в ООН…

— Ужин готов! — крикнула Ольга из кухни.

— Не бери в голову, — сказал Саша, вставая с дивана. — Если бы война реально начиналась, я бы уже знал.

Мысленно Саша добавил к этой фразе слово «наверное». Исходя из здравого смысла, он должен знать о предстоящей войне заранее, но бардак, к сожалению, неистребим, могли банально забыть передать информацию, завтра надо будет уточнить.

— А нам бы сказал? — спросил Андрей. Саша вздохнул и ответил:

— Вам бы я сказал примерно следующее. Все бросайте, грузитесь в машину и валите на дачу немедленно, на сборы столько-то времени, все вопросы потом, никому ничего не говорить, чтобы не создавать паники.

— А это не будет разглашением тайны? — продолжал настаивать Андрей. — По идее, ты не должен иметь право сообщать секретную информацию даже ближайшим родственникам, тем более нам с мамой…

— Каждый из нас в ответе за тех, кого приручил, — сказал Саша. — Подумай над этим на досуге, а я ужинать пойду.

5

Степа Хорьков служил в тринадцатом управлении КОБ в должности старшего сотрудника и звании капитана. Он был отличным специалистом, в совершенстве знал The Wall и Penguix, владел тремя ассемблерами, умел эксплуатировать переполнения буферов и регулярно писал статьи в журнал «Хакер» под псевдонимом. Степа был невысок и склонен к полноте, помимо смешного имени родители наградили его длинным носом и высоким пронзительным голосом. На столе у Степы стояли три монитора в ряд, стена за спиной была увешана благодарностями от начальства в красивых рамочках, ниже висела цитата из уголовного кодекса, посвященная ответственности за распространение вредоносных программ. Степа любил многозначительно указывать на нее пальцем, когда кто-нибудь из коллег втыкал в его компьютер флэшку, зараженную вирусом. На столе у Степы стояла его фотография, сделанная в отпуске, там Степа стоял под красивым зонтиком, раскрашенным в виде радуги, и улыбался. Коллеги при виде этой фотографии обычно тоже начинали улыбаться, и Степа их понимал — фотография получилась очень красивая. На радуге, изображенной на зонтике, правда, отсутствовал голубой цвет, это вносило в композицию дисбаланс, но Степа не придавал этому большого значения, не такой уж он педант, как многие думают.

Коллеги уважали Степу за высокий профессионализм, настолько уважали, что даже не ставили на ежемесячные дежурства. Только начальники отделов и их замы имеют привилегию не ходить на дежурства, все остальные сотрудники обязаны раз в месяц выполнять эту тягостную обязанность. Сидишь в тесной и вонючей дежурке, отвечаешь на дурацкие телефонные звонки, решаешь всякие идиотские проблемы, и так целые сутки, не считая четырех часов, которые разрешено спать. А проблем бывает много, все они дурацкие и возникают они из-за того, что никто не хочет поставить службу как надо. Помнится, на самом последнем своем дежурстве Степа решил прогуляться по территории объекта, посмотреть, как поставлена служба, и как раз проходил мимо въездных ворот, когда к шлагбауму подъехал черный, семерка, «БМВ2». Охранник-прапорщик куда-то подевался, и Степа решил сам проверить документы у водителя и пассажиров. И что вы думали? Пропуск на автомобиль оказался просрочен уже полтора года как. Естественно, Степа не пропустил машину внутрь, так и сказал второму заму председателя комитета: