Миры Пола Андерсона. Том 19 - Пол Андерсон

Вернувшийся с охоты О'Малли был обрадован тем, как много Дэнни успел сделать.

— Я никогда не смог бы продвинуться за такое время так далеко! — воскликнул он. — Наверняка ты и сам не смог бы сделать столько в более разреженной атмосфере.

Он подсчитал, что еще через два дня и две ночи, или через два километра, дорога соединится со звериной тропой. А там уж останется только одно — медленно и с тяжкими усилиями толкать фургон через лес к аэробусу.

Во время полдника О'Малли вызвал свое начальство в Анкере. Компьютер далекого аэробуса был запрограммирован на то, чтобы усиливать и ретранслировать сигналы, полученные от маленького передатчика О'Малли. Атмосферные условия были очень плохие, использовать частотную модуляцию на таких расстояниях было трудно. Но те слова, которые прорвались через визг, жужжание и писк атмосферных разрядов, походили на прикосновение дружеской руки. Как бы тяжело ни было на Рустаме, подумал Дэнни, но он — Наш край. Его самого удивила, как он додумался до таких слов.

Коща Дэнни и его начальник проснулись от послеобеденного сна, пошел дождь, тот характерный для Низин дождь, который не давал иного выбора, как сидеть под тентом палатки, слушать ре» водяных потоков, грызть неразогретый рацион и разговаривать. О'Малли обладал бесконечным запасом всяческих побасенок о годах своих скитаний, которые не просто повествовали о делах и чудесных спасениях, но превращались в своеобразные пьесы, в странные и необычайные трагедии, бесконечно увлекательные или трогательные. В первый раз Дэнни понял, сколько он потерял, чуть ли не умышленно уклоняясь от того, чтобы получить знания о планете, которая была его планетой.

Ливень окончился только к вечеру, и они смогли выйти из своего убежища. Дэнни чуть не задохнулся от восхищения. Казалось, он дышит густым прохладно-упоительным ароматом цветов, расцветших в одно мгновение. Весь лес сверкал дождевой капелью, которая с шумом падала на мокрую траву и дробилась в последних лучах заходящего солнца в мелкую алмазную пыль. Небо прояснилось, оно было почти чистым, маняще высоким, если не считать нескольких облачных громад, похожих на снежные горы, отражающих золотистый закатный свет большого солнца. В этом освещении листва уже не казалась тусклой, она горела пламенем и светилась. На вершинах деревьев веселилась всякая животная мелочь.

О'Малли взглянул на лицо мальчика, хотел было что-то сказать, но передумал и деловито произнес:

— Пожалуй, схожу проверю приборы…

Приборы все еще оставались под грудой металлического лома и, хотя они были упакованы в ящики, могли сильно промокнуть из-за множества дыр в фюзеляже.

О'Малли взобрался на нечто похожее на стремянку, которую сам же соорудил из нескольких тонких стволов с обрубленными ветками, прислонив ее к двери фюзеляжа, зиявшей на уровне нижних ветвей деревьев. Во всем дальнейшем виновата была скользкая листва. Позже, правда, Дэнни решил, что ливень не только сделал все скользким, но давлением косо падавших струй сдвинул вещи с их привычных мест. Он услышал крик, увидел, как гнется и падает лестница и как О'Малли всем своим весом, на четверть большим по сравнению с земным, рушится вниз.

Ночь длилась. Верхний слой облаков еще не занял свое обычное место, звезды и маленькая Сухраб сверкали в вышине, хотя далеко не так ярко, как это бывало в Верхней Америке; зато тем более недоступными и непознаваемыми они казались. В палатке было жарко и душно, О'Малли тщетно мечтал о ветерке, который освежил бы его мокрую от пота грудь. Поэтому он устроился в своем спальнике снаружи, подложив под голову и спину рюкзак. Свет пары фонарей падал на его лицо, одновременно высвечивая листья, стволы, блеск металла; дальше лучи поглощались ненасытной глоткой глухо квакающей темноты.

— Ладно. — В его голосе все еще слышалась дрожь, хотя былая сила уже возвращалась к нему. — Дай мне отдохнуть до рассвета, и я смогу отправиться к аэробусу пешком. — Он опустил взгляд к левой руке, положенной в лубки, забинтованной и висящей на перевязи. Все-таки счастье не совсем покинуло его — перелом был чистый и оказался единственным серьезным результатом падения. Все остальное — синяки, ушибы, шок от удара о землю. Дэнни неплохо освоил приемы первой помощи, что являлось обязательной частью образовательного минимума на Рустаме. Хирургические инструменты и лекарства входили в обязательный набор вещей путешественников.

— Вы уверены? — Мальчуган даже испугался. — Если мы вызовем помощь… парочку санитаров с носилками…

— Ни в коем случае, говорю я тебе! Их помощь может потребоваться в других местах. Филу Херцковичу было куда хуже, чем мне, когда он шел с переломанными ребрами. — Гордость и не вполне спокойная совесть делали тон О'Малли особенно напряженным. — Хватит и того, что мы провалили свое задание.

— А разве мы его провалили? Я вернусь сюда с кем-нибудь другим и докончу начатое.

— Извини… — Мужчина сжал зубы, но далеко не только от боли. — Я не имел в виду тебя, сынок. Это я провалил дело. — Он отвернулся. — Помоги мне лечь, ладно? Попробую поспать немного.

— Конечно. — Дэнни подбежал, чтобы Тпомочь своему напарнику. — Хм-м… извините, сэр, а что мне делать пока? Я могу продолжать прокладывать дорогу?

— Если хочешь. Делай все что вздумается. — О'Малли закрыл глаза.

Дэнни встал. Он бросил долгий взгляд на заросшее щетиной бледное измученное лицо. Прежде О'Малли мог на короткое время снимать шлем, чтобы помыться, побриться и причесаться. Но сейчас Дэнни не считал возможным заставлять и без того больного человека делать такие усилия. Высохший уже пот серебристыми ручейками лежал в глубине морщин, проложенных болью. Было страшно смотреть на этого большого, сильного и доброго человека, потерпевшего сокрушительное поражение.

Спал ли он или просто скрывал свой позор под покровом сна?

А что, собственно, позорного в невезении?

Пробираясь по жидкой грязи, Дэнни размышлял, пытаясь понять, в чем тут, собственно, дело. Джек О'Малли — легендарный первопроходец — что-то неверно рассчитал и угробил аэрокар. Он мог бы поправить дело — ведь такое может с каждым случиться, не так ли? — организовав экспедицию, чтобы спасти большую часть особо ценного груза. Но оказалось, что, во-первых, мотор вызволить нельзя, а он, как известно, сердце машины. А затем, может быть, потому, что он стал слишком беззаботен, О'Малли упал и сломал себе… Ну хорошо. Его гордость, его тщеславие пострадали.

Но почему он переживает так сильно? Он же не мелочный. Что из того, что кто-то другой закончит его проект? Конечно, дело тут даже не в денежной премии, полагающейся за спасенный груз. О'Малли — достаточно состоятельный человек. Нет, тут должна быть какая-то другая, очень важная причина. Но в чем она?

Дэнни огляделся вокруг, посмотрел на звезды, злорадно подмигивающие ему — это поднимались пары с вод океана и влажной почвы, — а потом и на темноту, подстерегающую его. Деревья были еле различимы, они походили на затаившихся громадных троллей. Они бормотали угрозы, уносимые вдаль вместе с тихим, но отчетливым свистом ветра, и здоровенными лапищами-ветвями хватали воздух. Страх и одиночество снова навалились на него, невзирая на прошедшие с тех пор годы.

Но я могу побороть это! — бросил он почти что вслух. Именно это я делаю сейчас!

Застонал О'Малли. Затрепетали ресницы, а потом снова крепко сомкнулись. Он положил здоровую руку на шлем, будто старался отгородиться от ночи, отпихнуть ее.

Понимание пришло к Дэнни как удар в челюсть. Он тоже боится! Он боится этой чужестранности, таящей в себе вечную угрозу. Он боится еще сильнее, чем боялся я. Он одержал победу над собой, одержал очень давно. Но одна жалкая глупая неудача может развязать тот туго завязанный узел внутри О'Малли. Неужели Джек О'Малли так же одинок и беззащитен, как любой напуганный мальчуган?

Дэнни погрозил лесу кулаком. Ты не победишь его! Я не допущу этого!

Но уже минутой позже он понял, что ведет себя как герой мелодрамы. Его уши запылали. И все же, будь оно все проклято, должен же тут быть какой-то выход! Фургон построен. Несколько оставшихся километров кустарника могут быть расчищены за считанные часы. Но у О'Малли нет сил, он не сможет помочь ему толкать фургон вверх по склону.

Делай что хочешь, сказал ему этот раздавленный несчастьем человек, у которого гордость была уязвлена куда больше, чем кости.

Вверх по склону?

Дэнни заорал как полоумный.

О'Малли зашевелился, открыл глаза и потянулся за пистолетом:

— В чем дело?

— Пустяки, — заторопился Дэнни. — Ничего серьезного, сэр. Спите спокойно. Ничего? Или — все?

Строить дорогу между лагерем и морским побережьем было делом куда более простым, чем в глубь материка. Мало того, что земля тут была поката в нужном направлении, но еще и высокое содержание соли в почве делало ту менее плодородной. Кустарник обычно рос на болотистых участках, где колеса, не будь его тут, почти наверняка застревали бы. При ярком свете фонаря, укрепленного на плече, Дэнни закончил строительство тропы ко времени, когда пора было ложиться спать.