Мигрант, или Brevi Finietur - Марина Дяченко

— Плацебо, — пробормотал Крокодил. — Больному дают пустышку и обещают, что теперь-то он будет здоров.

— Нет. Эта… штука разрушала механизм болезни у тех, кто знал о лекарстве, и у тех, кто понятия не имел. Это не была микстура или пилюля. Говорю тебе: это не имело носителя. Это была… идея.

— Не понимаю, — сказал Крокодил.

Аира провел рукой по воздуху перед собой. Раскрылся объемный световой экран. Аира щелкнул пальцами; Крокодил увидел женщину лет тридцати, круглощекую, с тревожными темными глазами и очень коротко остриженными черными волосами.

— Вот она, — сказал Аира. — Мать двух метисов-близнецов, мальчика и девочки. Первая заболевшая. Автор болезни. Талантливый автор.

— Она придумала болезнь? И от вымышленной болезни началась эпидемия?

— Да… Сегодня хотя бы обошлось без жертв.

И Аира снова уставился в небо; все, что у него есть, это работа, подумал Крокодил. Он живет только этим. Как будто Раа — его младенец… Или его печень. Или возлюбленная.

Он вспомнил, как Шана рыдала и била Аиру по лицу. И тот ухмылялся с невозмутимой снисходительностью. Как будто Шана — не государственный чиновник высшего ранга, а маленький напуганный ребенок.

Аира поймал его взгляд и криво улыбнулся:

— Что?

— И на этом фоне — с жертвами — почему они считают тебя взбесившимся охранным устройством?

— Им страшно. Если ты сидишь у озера, и на коленях у тебя играет внук, и все так тихо, спокойно, и вдруг является гонец с известием, что завтра — вторая Смерть Раа… Конечно, ты говоришь ему, что он дурак и ошибается. И прогоняешь его. И злишься.

— А может так быть, чтобы ты ошибался?

Айра посмотрел вниз, туда, где краснели раскаленные камни под решеткой очага, где валялась на траве брошенная циновка Шаны.

— Хотел бы я, — пробормотал с грустью. — Теоретически — да, может быть. Но опыт подсказывает… «Интуиция Махайрода — достояние Раа», — как сказал один старый советник.

— Но у тебя, кроме интуиции, есть аргументы. Ответ на твой запрос из Бюро…

— Я и забыл, что Шана развлекала тебя закрытыми материалами.

— Наоборот, надо сделать их открытыми. Пусть люди знают.

— Андрей, мы не знаем, что такое Бюро и чем продиктованы их решения. Люди сперва придут в ужас, а потом скажут себе: ничего, проживем и без мигрантов, лишь бы нам оставили стабилизаторы… Участились случаи расслоения? И раньше так бывало, скажут люди. Все когда-нибудь случалось, и все заканчивалось благополучно, не устраивайте паники, Консул…

Он замолчал и огорченно покачал головой:

— Да я ведь могу это сбросить с себя, Андрей. Я запросто соберу завтра большой совет, проведу широкую консультацию по Сети — и наберется суммарный индекс полтора против моей единицы, все эти люди ответственно выскажутся, что ничего не нужно сейчас предпринимать, а надо просто выждать. Раньше-то все само собой успокаивалось?

— Но ты не соберешь большой совет.

— Нет, потому что я хозяин себе, — Айра жестко улыбнулся. — Я сделаю, что считаю нужным. Или вторая Смерть Раа затмит первую.

— Не пугай.

— Я не пугаю. Мембрана уже прорвалась, и дыра все шире. На пороге всеобщее сумасшествие, конфликт идеи и носителя, расщепление, распад…

Крокодил посмотрел в небо. Спутники, станции, неразличимые среди прочих небесных тел стабилизаторы, звезды, планеты; где-то там находят приют изгнанники — несущие ответственность за свои поступки полноправные граждане…

— Аира?

— Да?

— Куда изгоняют… их?

— Есть несколько баз на пустых планетах, это дальше от светила, чем Раа, атмосфера скудная, условия трудные, но кое-как можно жить. Беженцам с Лоа никак не лучше приходится.

— Лоа… это те, у которых взорвалась планета?

— Да.

— Тогда им, по крайней мере, не в чем себя винить.

— Есть в чем, — сказал Аира. — Они винят себя, что не мигрировали, пока была такая возможность, на Раа или в другой обитаемый мир. Они ждали, ждали до последнего, что все образуется… И дождались.

— А я виню себя, что мигрировал, — сказал Крокодил. — Они, по крайней мере, вместе. Они друг друга поддерживают. Их дом остался в общей памяти, а значит, он существует как… как идея. А я один. И мой дом мне снится почти каждую ночь, Аира. Я помню каждую царапину на паркете и каждую складку портьеры.

— Значит, твой дом тоже существует как идея.

— Не в этом дело! Изгнанник сам выбрал свою судьбу: он сознательно навредил общине, и его приговорили… А я — как цветок, извини за грубое слово, в потоке. Я ни разу в жизни не был себе хозяином. Я всегда плыл по течению.

Аира хмыкнул:

— Еще один сомневается в моей компетентности… Андрей, это ведь я выдал тебе удостоверение полноправного гражданина. Я взял на себя ответственность утверждать, что ты — хозяин себе.

Крокодил хотел сказать: «Это вышло случайно», но прикусил язык.

Цветные огни медленно шевелились на небе, перемещаясь, освещая ночь.

— Наверное, у изгнанников свое общество, — предположил Крокодил. — Или им не разрешают держаться вместе?

— Разрешают. Но изгнанники друг друга сторонятся. Ночью Раа всходит на темном небе, там родной дом. Хочется смотреть на него и выть. Им не нужны свидетели этих песен.

Крокодил всмотрелся в его лицо и вдруг испугался:

— У тебя кто-то изгнан? Из близких?

— У тебя никогда не кончаются вопросы. Но у меня кончаются ответы, — Аира ухмыльнулся. — Мне пора.

И он встал, по обыкновению не коснувшись руками опоры.

Ни звука не доносилось снизу. В лесу мерцали бледные огни; Крокодил смотрел, как Аира спускается по лестнице, как он выходит из дома, как идет, не оглядываясь и не прощаясь, и ветки смыкаются за его спиной.

— Айра! — крикнул Крокодил. Его голос эхом отозвался в лесу.

Нет ответа. Темнота.

— Махайрод! Тебе для твоего проекта все еще нужен донор? — крикнул Крокодил.

В доме зашевелились. Что-то тихо сказал Тимор-Алк.

Качнулись ветки. На лужайке, освещенной сверкающим небом, возник Айра.

— А ты раздумал возвращаться на Землю? — он говорил громче, чем требовалось, будто призывая весь лес в свидетели.

— У меня двадцать миллионов лет, чтобы вернуться, — тихо сказал Крокодил. — Я успею, как ты думаешь?

— Договор активирован.

Вода холодила ладони. Крокодил посмотрел на Аиру, потом медленно вытащил руки из чаши. В глубине промелькнул короткий текст; Крокодил читал его раньше.

— Хорошо, — сказал Айра. — Теперь слушай. Раа, как ты знаешь, накануне катастрофы. Материя перерождается. Идея вырывается на свободу, но это искаженная, нездоровая идея.