Грех и шоколад - К. Ф. Брин

– Так мы можем теперь перестать давать Мордекаю лекарство? – тихо спросила Дейзи.

Дюжина вопросов повторялась по кругу с тех пор, как Мордекай лег в больницу, и этот входил в их число.

– Если процедура сработала, то да, мы можем перестать давать ему лекарство.

Девочка кивнула, глядя в окно.

– И мы абсолютно уверены в том, что этот назойливый ублюдок не вцепится в нас или в Морди?

– Никаким законным способом Киран не может использовать свою добрую волю в своих интересах. Мы спокойно можем уйти.

– А он? Уйдет?

Она покосилась на меня.

Я еще не сказала им, что возьмусь за эту работу. Но Дейзи, весьма проницательная, когда кто-то пытался что-то утаить от нее, заметила, когда контракт исчез с кухонного стола. Она поинтересовалась, в чем дело, и я соврала, сказав, что подала документы, и вопросы посыпались градом.

Почти уверена, что она меня раскусила.

– Однозначно, – заявила я, и прозвучало это вполне правдоподобно.

Я показала свой бейдж охраннику у магических ворот.

– Прелестный денек. Отличная у нас погодка, – сказала я ему с жутким британским акцентом.

Он просканировал мое удостоверение, потом просветил насквозь. Приборчик запищал, и взгляд охранника метнулся ко мне.

– Документ старый. Где новый?

– Какой… новый? – я вытянула шею, чтобы убедиться, что дала ему правильную карточку.

Он сосредоточился на экране:

– Перевыпущенный. Проверьте почту. – Он вернул мне карточку. – В будущем пользуйтесь этой полосой, – и он указал на полосу скоростного движения.

– Но…

Я оглянулась, потом посмотрела на мрачное фото, «украшающее» мое удостоверение личности.

– Назойливый ублюдок, – проворчала Дейзи.

– Продолжайте движение. – Охранник махнул мне рукой.

– Ну конечно. Выдвигать меня из низов – отличный способ сохранить меня в секрете, Киран, – пробормотала я, нажимая на педаль газа.

– Тебе нужно избавиться от него, – сказала Дейзи, все еще глядя в окно. – Мне нравятся все горячие парни, которые крутятся у нашего дома, но это уже перебор.

Да. Так и есть. Только попробуй сказать такое собственнику-Полубогу. Он рассмеется тебе в лицо.

Мне в лицо он, по крайней мере, рассмеялся.

Я припарковалась за больницей и потратила несколько лишних минут, обходя ее. Дейзи, вместо того чтобы взять инициативу в свои руки и понукать меня, чтобы я шла быстрее, молча шагала в ногу со мной.

Она, как и я, беспокоилась, что все это какая-то разводка, и нам предъявят скверные новости.

Глубоко вздохнув, мы дружно шагнули в двери больницы; тревога живым зверьком царапала мое сердце.

– Ему потребуется лечение? – тихо спросила Дейзи, когда мы вошли в лифт.

– Нет. Он будет совсем как ты и я. Здоровым. Обычным ребенком.

– Но слабым.

– Таким же слабым, каким он был всегда, да. Ему нужно будет начать бегать, заниматься зарядкой. Но теперь он сможет стать сильнее.

Надеюсь.

– По крайней мере, эти горячие парни продолжают для нас стряпать. Я заметила, они таскают много белковой пищи. Готовят его к набору мышечной массы.

Я кивнула. Лифт звякнул, остановился, двери, вибрируя, расползлись по разным сторонам.

– Следовало бы пресечь эту благотворительность, но…

– Ему это нужно, – закончила за меня Дейзи.

Я промолчала.

– Так ему вообще не понадобятся никакие лекарства? – снова спросила она.

– Нет. Никаких лекарств, – терпеливо повторила я, взяла ее за руку, и мы медленно пошли по коридору.

У двери Мордекая кто-то стоял – кто-то большой, и сердце мое на миг замерло. Я испугалась, что это оборотень, явившийся, чтобы устранить новую угрозу. Но мигом позже я узнала и лицо, и фигуру: Зорн, подручный Кирана, парень с волнистыми каштановыми волосами и пронзительными серыми глазами.

– Привет, – сказала я, когда мы приблизились. Меня радовало, что он здесь. Мордекай еще не вполне оправился, чтобы альфа мог бросить ему вызов, но альфа, для которого не существует правил и моральных границ, вполне мог убить его и спящего.

Зорн – в безупречно отутюженном, сшитом на заказ костюме – кивнул и отступил, скрестив на груди руки.

Пальцы мои сжали холодную железную ручку. Но я никак не могла заставить себя повернуть ее.

– Как он?

– Он поправляется с невероятной скоростью, невероятной даже для оборотня, – ответил Зорн; голос его, как всегда, скрипел так, будто он сорвал его, долго, громко и воинственно крича. – Все эти годы тело его вело серьезную войну. Врачи были поражены, как он вообще выжил. Оборотень попроще точно не выкрутился бы, если бы его организм боролся вот так вот с собственной силой.

Грудь сдавило. В голову ударил жар, защипало глаза.

– Но он в порядке? Все… уладится? Он не будет больше страдать от боли?

Теперь Зорн смотрел на меня в упор, смотрел оценивающе. Выражение его лица смягчилось – если такое вообще можно сказать о камне.

– Он будет как новенький. Лучше, чем новенький. Некоторые оборотни становятся сильны и крепки, потому что с ними жестоко обращаются, но жестокое обращение превращает их в неуравновешенных личностей, таких, как нынешний альфа стаи Зеленых Холмов. Борьба со своим состоянием, ваша с Дейзи поддержка усилили стойкость и выносливость Мордекая. Вы помогли сформироваться всесторонне развитому мальчику, из которого вырастет могучий всесторонне развитый мужчина. Своим будущим успехом он обязан тебе, Алексис. Ты хорошо поработала.

Слезы текли по моим щекам, рыдания душили меня. Я и не ожидала услышать что-то подобное. Даже в самых смелых моих мечтах…

– Спасибо, – выдохнула я, стараясь, чтобы голос не слишком дрожал. – Спасибо за то, что сказал так. Это очень помогает.

Он качнул головой:

– Я не пытался помочь. Я сказал правду.

– Половину времени он как робот, – прошептала Дейзи, но в голосе ее звучало волнение. – Или как зомби.

Я перевела дыхание и повернула ручку. Увидела изножье кровати – и оцепенела, потому что к дверям повернулся… Киран. Его глаза – грозовые, но сверкающие, глаза на лице, определенно благословленном ангелами – долгий, долгий миг смотрели в мои глаза.

Рои бабочек запорхали в моем животе, а сердце тревожно екнуло.

Я не видела его эти две недели. Ни разу. Он не заглядывал в паб, не крутился у дома. Он даже не позвонил.

Я сглотнула подступивший к горлу комок и на негнущихся ногах вошла в палату.

Мордекай сидел, откинувшись спиной на груду белоснежных пушистых подушек. Свернутое бирюзовое одеяло – единственная вещь, которую он захотел взять с собой (и настоял на этом) – лежало рядом. Глаза мальчика расширились, когда он заметил меня, потом Дейзи, и рот его растянулся в улыбке.

Лицо его было расслабленным: без настороженных глаз, без морщин, порожденных постоянной болью, он выглядел почти что незнакомцем. Обычный пятнадцатилетний паренек, у которого вся жизнь впереди.

Рыдания, которые я