Вассал и господин - Борис Вячеславович Конофальский

* * *

Они вошли в залу, в кабинет, а там уже было трое господ. Все люди достойные, одного из них Волков уже видел. Это был тот господин, на губе которого была бородавка. Теперь имя его Волков расслышал и запомнил. То был не кто иной, как выборный Глава Гильдии Торговцев лесом, древесным углем и дегтем города Рюмикона, также был он еще и членом консулата кантона Брегген от того же города Рюмикона. Человек, видно, был не последний, имя его было Вехнер.

Господа были злы и, судя по их лицам, не собирались идти на уступки.

— Все, чего прошу я, так это не рвать мне сети. Даль людям моим пропитание, — примирительно говорил Волков.

— А кто просил талер за плот?! — воскликнул один из гостей.

— Так то, чтобы только примирение найти, — отвечал кавалер. — А нет, так плывите вокруг острова, по своей воде.

— То невозможно, там камни, там плоты рвутся, — говорил Вехнер, он, кажется, был самым умным из купцов.

Одни и те же речи звучали в зале несколько раз.

Волков говорил, что ему нужно рыбу ловить и просил купцов гонять плоты по своей стороне реки. Купцы ярились и ругались, грозились войной и говорили, что испокон веков гоняли плоты там, где им нужно, так и впредь такое будет.

Граф не встревал в разговор, видно ждал пока купчишки устанут. Только согласно кивал их праведному гневу.

Но Волков не уступал, был он вежлив и доброжелателен, как мог, но тверд, на крик и угрозы отвечал одно — что людишки его к войнам привычны, а коли их хлеба лишат, так и воевать готовы.

Хоть и казалось, что разговор выходит пустой, но так на самом деле не было. И Волков уже понял, что двое младших — это крикуны, горлодеры. Пугают они войной, говорят, что не потерпят, но если бы силы у них были на войну, то уже развернулись бы да пошли. А раз не уходят и кричат, значит, нет у них сил воевать или не дали им права начинать войну. А когда пришло время, приумолкнули эти двое, говорить начал Вехнер. Уж он точно был самым хладнокровным среди купцов, на крик не переходил, говорил мало, хоть и с жаром. Волков ждал этого и был рад, что граф все понимал, только ладонью крик понижал, мол, тише господа, но не встревал в разговор, разве что упрашивал господ купцов не распаляться, чтобы те к ругани не перешли.

Все шло как нужно, и когда уже мысли и желания всеми были высказаны трижды, когда доводы прозвучали четырежды, Волков и вымолвил:

— Так готов я уступить вам, из любви к миру и чтобы прослыть добрым соседом, прошу от вас людям своим на прокорм восемьдесят крейцеров с плота проходящего.

Он начал торговаться, это была его главная надежда. Для купчишки торговля за цену — главное ремесло, многие в нем преуспевают. И он очень надеялся, что они торговаться начнут, сдвинутся от неприступной своей позиции. Если стронутся хоть на самую малость, то он победит. И теперь он, кинув им слова свои, с замиранием сердца ждал, начнут они торг или так и будут твердить про то, что плавали они там испокон веков и плавать будут, а иначе война. Того же ждал и граф.

Но один из младших купцов продолжил, что лучше война, что им честь дороже, что ни перед кем они не склонялись и уж тем более сейчас не склонятся. А Волков говорил новые слова:

— Так ради мира я готов и семьдесят крейцеров с плота брать. Лишь бы свару не длить. Лишь бы вы, господа, зла обо мне не думали. Лишь о хлебе прошу для людей своих несчастных. Не более.

А глава гильдии лесоторговцев господин Вехнер и говорит:

— Лишь из любви к миру, лишь для того чтобы не плодить раздоров меж соседями, дадим мы с плота оного двадцать крейцеров.

Вот началось то, чего ждал кавалер. И тут он начал делать то, что делать в таких встречах не принято, он встал, не говоря ни слова, а сам за лицами купцов наблюдал и видел в них обескураженность, удивление. То, что надо ему. А он стол обошел, подошел к господину Вехнеру и за руку его взял как друга:

— Так позвольте мне вас обнять.

Купец встал, и Волков его обнял, как бы от стола в сторону повел. Вехнер не понял, даже поначалу идти не хотел, кавалер его, все-таки, отвел к окну и там говорит так тихо, что другим в зале и не расслышать:

— Так прошу вас дать мне шестьдесят крейцеров с плота, а вам один плот и вовсе бесплатно проходить будет раз в месяц.

Купец смотрит на него, затем косится на своих товарищей и так же тихо говорит Волкову:

— Так в месяц я не меньше двух плотов отправляю.

— Хорошо, два ваших плота бесплатно, остальные по шестьдесят крейцеров.

— По пятьдесят, — шепчет Вехнер.

— Не жадничайте, — улыбается Волков.

— Иначе не могу, иначе думать на меня начнут, места выборного лишусь.

— Хорошо, — кавалер опять обнял его и добавил уже громко, — раз вы не можете уступить, то я приму вашу цену, пятьдесят так пятьдесят.

Товарищи Вехнера переглянулись, но ничего не сказали. Видно, и впрямь он был у них старшим. И старшинство его было беспрекословно.

— Господин граф, — произнес Волков, — со мной монах был ученый, велите его разыскать, пусть договор напишет, чтобы потом не было кривотолков и расхождений.

— Хорошо, — сказал граф довольный, что все разрешилось без войны, — и еще велю вина принести, а то жарко было мне от баталий ваших, господа.

Все уже не злились, все улыбались шутке графа. Так все и разрешилось. А когда бумага была подписана, вино выпито, а купцы ушли, граф вдруг стал строг и сказал:

— А вам говорили, кавалер, что вы ловкач?

— Нет, не каждый мне такое сказать осмелился бы, — отвечал Волков, хотя такое он о себе слыхал.

— Да, по краю ходили, в шаге от распри, но все полюбовно сгладили. Ах да, я и забыл, вы же рыцарь Божий. Молодец вы, хитростям у попов научились?

— Жизнь учила, — скромно отвечал кавалер.

— Но больше прошу вас не связываться с кантоном. От греха подальше, как говориться. На этот раз обошлось. И все пошло по-вашему, но имейте в виду, что на войну горцы очень скоры. И воюют со всей злобой, беспощадно.

— Об этом я знаю, не раз с ними встречался, — сказал Волков.