Сорос о Соросе. Опережая перемены - Джордж Сорос

Органическое общество

Как мы уже видели, традиционный способ мышления не признает различий между общественными законами и законами природы: общественные рамки считаются столь же неизменными, как и остальная часть окружения человека. Следовательно, исходной точкой в неизменном обществе всегда является социальное целое, а не члены общества, которые его составляют. В то время как общество полностью определяет порядок существования его членов, члены общества не имеют права голоса в определении природы общества, в котором они живут. Эта природа была определена для них традицией. Однако это не значит, что существует конфликт интересов между индивидом и социальным целым, в котором индивид всегда проигрывает. В неизменном обществе индивид как таковой вообще не существует; более того, социальное целое не является абстрактной концепцией, противоречащей концепции индивида. Оно является неким жестким единством, объединяющим всех членов общества. Дихотомия между социальным целым и индивидом, как и многие другие, является результатом нашей привычки использовать абстрактные понятия. Для того чтобы понять единство, которым характеризуется неизменяющееся общество, мы должны отказаться от некоторых привычек, внутренне присущих нашему способу мышления, в особенности нашей концепции индивида.

Индивид – это абстрактная концепция, и она как таковая не имеет места в неизменяющемся обществе. Общество имеет членов, каждый из которых способен мыслить и чувствовать; но вместо того, чтобы быть по сути равными, они фундаментальным образом отличаются друг от друга своим жизненным статусом.

Точно так же индивид как абстракция не существует, социальное целое существует не как абстракция, а как конкретный факт. Единство неизменяющегося общества сравнимо с единством организма. Члены такого общества подобны органам живого организма. Они не могут жить за рамками общества, но в его рамках они могут занимать лишь одну позицию:

как раз ту, которую они занимают. Выполняемые ими функции определяют их права и обязанности. Крестьянин отличается от священника столь же явно, как желудок от мозга. Люди способны мыслить и чувствовать, но, поскольку их общественное положение строго фиксировано, итоговый эффект не очень отличается от того, который был бы, если бы они вообще не имели сознания.

Термин «органическое общество» применим только к такому обществу, в котором невозможна даже мысль об аналогии и где она становится ложной, как только мы пытаемся ее использовать. Тот факт, что Менений Агриппа счел необходимым предложить эту концепцию, означает, что существовавший порядок переживал трудности. Единство в органическом обществе противоположно единству иного рода – единству человечества. Поскольку традиционный способ мышления не использует каких-либо абстрактных концепций, любое взаимоотношение является конкретным и частным. Фундаментальное сходство одного человека с другим и права человека – это идеи иного времени. Сама принадлежность к человеческому роду еще не дает никаких прав: раб абсолютно не отличается от другого вида собственности в глазах закона. Привилегии принадлежат более положению, чем лицу. Например, в феодальном обществе земля была важнее самого землевладельца. Последний получает свои права лишь благодаря земле, которой он владеет.

Права и титулы могут быть наследственными, но это не превращает их в частную собственность. Мы склонны к тому, чтобы считать частную собственность чем-то очень конкретным; в действительности же все наоборот. Разделение взаимоотношений на права и обязанности уже является абстракцией; в конкретной форме такое разделение подразумевает и то и другое. Концепция частной собственности идет даже дальше; она подразумевает абсолютное владение безо всяких обязанностей. И в этом качестве она противоположна принципам органического общества, где каждое владение влечет за собой соответствующие обязанности. Более того, частное владение средствами производства не приемлемо в органическом обществе, поскольку это позволило бы накапливать капитал и тем самым вводить потенциальный источник изменений. Общественное владение, наоборот, гарантирует отсутствие источника изменений, поскольку каждый раз, когда человек вкладывает свои время и энергию, он несет все издержки, но получает лишь малую часть выгод. Нет ничего удивительного в том, что захват общинных земель ознаменовал собой начало современного сельского хозяйства.

Органическое общество также не признает права как абстрактного принципа. Право существует только в виде набора конкретных прав и обязанностей. Тем не менее исполнение закона включает определенного рода обобщения. За исключением обществ столь неизменных, что они могут считаться мертвыми, каждый случай несколькими деталями все же отличается от предыдущего, и прецедент необходимо обобщить, чтобы сделать применимым. Поскольку в таких обществах нет опоры на абстрактные принципы, оно всецело зависит от того, как конкретный судья выполняет свою задачу. Существует по крайней мере вероятность того, что новое решение будет конфликтовать с предыдущим. К счастью, это не обязательно должно вызывать сложности, поскольку новое решение само по себе немедленно становится прецедентом, которым уже можно руководствоваться при принятии дальнейших решений.

В результате такого процесса возникает так называемое общее право в противоположность законодательным актам. Оно основано на невысказанном предположении, согласно которому принятые в прошлом решения могут применяться бесконечно. Строго говоря, это предположение ложно, но оно настолько полезно, что может существовать в течение длительного времени после того, как общество перестает быть органическим. Эффективное применение права требует, чтобы правила были известны заранее. Принимая во внимание несовершенство человеческого знания, законодательство не может предвидеть все возможные случаи, и прецеденты необходимы для дополнений законодательных актов. Общее право может функционировать вместе с законодательными актами, поскольку, невзирая на лежащее в его основе предположение об отсутствии изменений, оно может незаметно приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам. По той же самой причине органическое общество не может пережить кодификации своих законов, поскольку они потеряли бы свою гибкость. После кодификации изменений видимость отсутствия изменений уже не может поддерживаться, и органическое общество распадается. К счастью, потребность в кодификации законов, составлении контрактов или записи традиций каким-либо постоянным способом не является столь насущной, пока традиции не угрожают возможности.