Анна Леопольдовна - Фаина Гримберг

Нам объявили о вступлении на престол нового императора, Петра III. Это внук Великого Петра, которому императрица Елизавета изволила завещать престол, потому что он сын ее старшей сестры. Молодой император женат на принцессе Ангальт-Цербстской Софии, крестившейся в православную веру и получившей новое имя – Екатерина. Супруги имеют единственного сына, Павла; кажется, он еще очень мал, лет четырех или шести. К присяге приведены все узники, кроме принца Антона и меня.

Объявлено, что император Петр III скоропостижно скончался от припадка геммороидальных колик. Новая присяга, однако не сыну покойного императора, а вдове. Здесь, вероятнее всего, заключена некая тайна. Впрочем, так ли уж трудно догадаться? Очередной переворот. Судя по всему, новая правительница очень умна; она не стала ссылать своего опального супруга к нам или еще куда-нибудь, но предпочла, чтобы он скончался от пресловутых колик. Император убит. Как поведет себя в отношении нас, несчастных узников, новая правительница? Что ожидает нас? Несомненно, она отличается решительностью, но я могу допустить, что она при этом и умна и образованна и отличается также и политической дальновидностью.

Принц Антон все стареется, полнеет, страдает полнокровием, задыхается, мучится цинготной болезнью. Но он, как и прежде, спокоен, доброжелателен и равнодушно приемлет тяготы нашего заточения. Екатерина стала часто хворать, покашливает, и мы опасаемся чахотки. Живость принцессы Екатерины пропадает, но она по-прежнему ласкова со всеми и часто улыбается. Елизавета все хорошеет, она очень выросла и кажется даже величественной. Свойственная ей пылкость проявляется нередко в ссорах с караульными солдата ми, когда она полагает, что солдаты ведут себя не как бы им следовало и превышают свои полномочия. Уверенности в нашем скором освобождении она более не имеет. Часто приходит она в меланхолию, затворяется у себя в комнате и никого не желает видеть. Я слышу, как она плачет, но не смею тревожить ее, хотя мне больно видеть и знать страдания моей любимицы. Принц Петр то и дело хворает, принц Алексей здоров. Узнав о кончине императрицы Елизаветы, он заплакал и сказал:

– Мы думали или чаяли, что наше терпение преодолеет или заслужит высочайшее милосердие…

Принц Антон испугался, что эти слова покажутся Вымдонскому выражением сожаления о вступлении на российский престол нового императора, и потому поторопился воскликнуть:

– Дай Боже Его императорскому величеству многолетняго здравия и благополучнаго государствования!..

Но это пожелание не сбылось.

Бина содержится в особливом покое, охраняемом часовыми. Последние годы она сделалась тиха. Я должна была бы навестить ее как давняя ее знакомка, но не имею решимости просить Вымдонского о дозволении. Мне страшно было бы войти к ней и увидеть ее. Я представляю себе, как она может выглядеть, воображаю пустые глаза и лицо, вероятно, страшно постаревшее, сморщенное. Возможно, она бы и не узнала меня. Но я не могу, не в силах, не могу…

Неожиданность! По случаю православной Пасхи Вымдонский распорядился закупить более двухсот золоченых и красных яиц. Принцы и принцессы раздают их всем, служителям и солдатам.

Важнейшая новость! Вымдонский уволен от своей долголетней службы. В награду он получил деревню с крестьянами и чин генерал-майора. Мы поступили в ведение Зыбина, заменившего в свое время Писарева.

Принц отослал новой императрице длинное письмо на немецком языке, в коем изъявляет свою покорность и преданность и называет себя «ничтожной пылью и прахом» (arme Erde und Asche). Мы не ждали ответа, однако ответ получился и даже с необыкновенной скоростью. Письмо новой императрицы чрезвычайно доброжелательно и вызвало оживление наших надежд. В особенности радостна принцесса Елизавета. Впервые после долгого времени она заговорила вновь о путешествии в Италию. Привожу это прекрасное послание.

«Monsieur!

Вашей светлости письмо, мне поданное на сих днях, напомянуло ту жалость, которую я всегда о Вас и Вашей фамилии имела. Я знаю, что Бог нас наипаче определил, страдания человеческое не токмо облегчать, но и благополучию способствовать; к чему я особливо (не похвалившись перед всем светом) природную мою склонность имею. Но избавление Ваше соединено еще с некоторыми трудностями, которыя Вашему благоразумию понятны быть могут. Дайте мне время рассмотреть оныя, а между тем я буду стараться облегчать Ваше заключение моим об Вас попечением и помогать детям Вашим, оставшимся на свете, в познании закона Божия, от котораго им и настоящее их бедствие сноснее будет. Не отчаявайтесь о моей к Вам милости, с которою я пребываю. Екатерина».

Вскоре прибыли в Холмогоры книги проповедей и нового издания Евангелия для принцев и принцесс. Затем явилась посылка прекраснейшего качества вин, водок и ликеров. И наконец – четыре больших сундука с платьями, бельем и туалетными принадлежностями. Радость «моих девочек», как я зову порою обеих принцесс, неописуема. Сундуки внесены в наши покои, и мы можем распорядиться всем присланным совершенно по своей воле. И вот, расстановив сундуки в одной из комнат принца, принимаемся мы за разборку. Каждое новое явление встречается радостными возгласами… Несколько парчовых роброндов с серебряными сетками, меховые накидки из лисьего меха, большие золотые пуговицы, блондовые манжеты и уборы, множество кусков бархата, штофных и других шелковых материй, сукно, батист, голландское полотно, шелковые чулки, шляпы с позументами для принцев…

Принц Антон видит во всем этом доброе предзнаменование и повторяет то и дело об императрице:

– Она возвратила нам жизнь!.. Она возвратила нам жизнь!..

Он немедленно сел писать благодарственное письмо. По-немецки, естественно. Грустно видеть его, склонившегося низко над столом; он уже очень плохо видит и страдает чрезвычайной одышливостью. В своем послании он передал впечатление, произведенное милостивым письмом императрицы и подарками: «Мы не могли читать этого всемилостивейшего письма без радостных слез и были совершенно вне себя». Впервые в своем письме в Петербург принц подписался не только за себя, но и за детей: «Вашего императорского величества всеверноподданнейшие, покорнейшие и преданнейшие рабы Caterina, Elisabetta, Peter, Alexie, Anton Ulricho.

Поскольку императрица обратилась к нему по-французски, принц Антон решил сделать в своем письме французский адрес: «A Sa Majestet Imperialle L'Imperatrisse Regnantes de touttes le Rousseso, то есть: „Ее императорскому величеству императрице всея Руси“.

Наши страхи о возможности чахотки у принцессы Екатерины не оправдались. Напротив, кашель ее совершенно прекратился.

У нас гость. Впервые за время многолетнего нашего заключения. Боже мой! Сколько было хлопот в одевании и уборах. Незнакомая дама посмотрела на меня из зеркального стекла. Странно! Я ожидала увидеть морщины и отчаяние, выраженное в чертах старческого лица. А на меня глянула почтенная особа, щеки ее гладки и белы, а глаза смотрят умно и серьезно. Будучи одетой как должно, она даже и хороша, на мой взгляд… Принцесса же Елизавета в должном уборе – истинная красавица. Я прослезилась, подумав невольно о ее матери. Несмотря ни на что, принцесса Анна была бы счастлива увидеть свое дитя, возросшее, пусть и в заточении, но столь прекрасной девицей.

Впервые за столько лет мы оба, принц Антон и я, имеем честь принимать у себя (то есть принимать в своей тюрьме, ха-ха!) настоящего придворного, столичного вельможу. Это генерал-майор Александр Бибиков[117], известный воинской храбростью и пользующийся особенною доверенностью императрицы. Обе принцессы необычайно конфузились и сидели за столом, замерев и не решаясь ни пить, ни есть. Бибиков сказал им несколько комплиментов. Он был также любезен со мной и говорил, что надеется еще увидеть меня при дворе. В достаточной степени смелое желание! Неужели новая императрица настолько либеральна?..

Принц Антон не уставал расспрашивать высокого гостя о Семилетней войне[118], которой тот был участником. Европа была расколота. С одной стороны – Франция, Россия, Испания, Саксония, Швеция. С другой – Пруссия, Великобритания в унии с Ганновером и Португалия. Особенно интересовался принц блестящей победой русско-австрийских войск в Кунерсдорфском сражении… Гость охотно и подробно отвечал, описывая с яркостью военные действия. Он также сказал, что хотя ему и приятно в высшей степени общество прекрасных дам, однако же он с удовольствием побеседует с принцем наедине, для того, чтобы изложить даже самые мелкие подробности тактики и стратегии…

Но как мне стало ясно, беседа шла едва ли о войне и военном деле. Принцессы и я слышали в гостиной громкий голос принца Антона, выкрикнувший отчетливо и по-русски:

– Нет, нет!.. Это невозможно… Это невозможно к исполнению…