Война герцогинь. Книги 1-2 - Жюльетта Бенцони

это сделать немного позже. Он еще мал, и я боюсь зимней непогоды и плохих дорог. Вот когда установится теплая погода, я пошлю за ним. Будет отрадно снова жить в кругу своей семьи.

Говоря это, Изабель искренне так считала. Но вскоре пришли добрые вести, и с ее душевной апатией было покончено. В особняк госпожи де Бутвиль пришел с визитом благорасположенный к Изабель президент Виоле. Он принес ей письмо от Лэне, вернее, сопроводительную записку к листку, исписанному почерком принца де Конде.

«Сообщите президенту Виоле, – писал принц, – что я отдал приказ нотариусам Феррану и Лавока уладить все дела, касающиеся госпожи де Шатильон, с тем чтобы она получила то, что было завещано ей госпожой принцессой, и что это никак не ущемляет моих интересов и интересов моего брата. Проследите, чтобы она могла войти во владение как можно скорее и с подобающими почестями! Я жду ответа нотариусов, чтобы приказать моей жене отправить ей драгоценности, а сами нотариусы распорядятся относительно мебели. Уверьте госпожу де Шатильон в нашей преданности и попросите ее писать как можно чаще. Для нас это будет большим утешением…»

Читая, Изабель расплакалась от радости, увидев в этих строках знак сердечной привязанности со стороны того, кого не переставала любить. Этот знак был ей тем более дорог, что чувства и поступки этого человека зачастую бывали неоправданно резкими.

Госпожа де Бутвиль возликовала:

– В самое ближайшее время вы получите в свое распоряжение очаровательный замок Мелло, который всегда был достоянием Монморанси! И какое счастье, что он находится не дальше одного лье и от Шантийи, и от нашего Преси[31]. Но прежде вам нужно отдохнуть. Похоже, вы и вправду устали, если сами заговорили об отдыхе…

Однако отдохнуть Изабель не было суждено. Хотя госпожа де Бутвиль постаралась скрыть от дочери новые вести, но Изабель услышала обрывки разговора метери с президентом Виоле. Он приехал проведать Изабель и поделился своими заботами. В то время как принцесса Шарлотта доживала последние дни в замке Шатильон, маршал Тюренн вступил под Ретелем в сражение с королевской армией, которой командовал маршал дю Плесси-Прален, и был разбит наголову. Для Изабель главным горем было не поражение де Тюренна, а то, что ее брат Франсуа, ставший правой рукой маршала, был ранен в этом сражении и попал в плен. Она услышала об этом из-за неосторожно оставленной полуоткрытой двери и тут же вошла в комнату.

– Франсуа ранен? Франсуа взят в плен? И вы мне ничего не сказали, мама?

– Я бы непременно сказала вам об этом, если бы рана была серьезной. Что касается плена, то сейчас он в Бастилии, где не один знатный дворянин побывал без особого для себя вреда и…

– Мой отец вышел из Бастилии на Гревскую площадь! А наш родственник Анри?! Правда, его казнили в Тулузе, но…

– Причина обвинения была очень серьезной: государственная измена.

– А в чем замешан Франсуа, связав себя с де Тюренном и испанцами? Дорогой президент, если вы хоть в малой степени мне друг, добудьте мне разрешение, чтобы я могла повидать брата, – воскликнула Изабель.

– Разумнее было бы поехать к королеве и просить у нее милости для господина де Бутвиля.

– Одно другому не мешает. Но я непременно хочу увидеть брата. Я уверена, что смогу образумить его. Злая судьба его обожаемого командующего толкнула его на эту крайность… Что же до королевы, то, я думаю, победа при Ретеле очень ее обрадовала. Разве это не триумф дорогого ее сердцу Мазарини?

– Оставим этот разговор, – твердо сказала госпожа де Бутвиль. – Дорогой президент, можете ли вы что-то предпринять, чтобы порадовать мою дочь?

– Обещаю, что попробую. Ваша дочь прекрасно знает, что для меня нет большего удовольствия, чем угождать ей.

Изабель получила разрешение…

Идя следом за тюремщиком по лестнице, которая вела на третий этаж башни Бертодьер в Бастилии, Изабель в траурной одежде и под траурной вуалью держала руку на груди, стараясь унять колотящееся от волнения сердце. Да и как не волноваться, когда прошла чуть ли не вечность с тех пор, как она видела своего любимого младшего брата?! Ах, если б их дружба и взаимопонимание сохранились! Тогда бы у нее оставалась хотя бы тень надежды, и она… А играет ли Франсуа по-прежнему на гитаре?

Когда дверь в камеру открылась и тюремщик отошел в сторону, пропуская ее, она никого там не увидела, только огонь, горящий в камине. Но насмешливый голос заставил ее повернуть голову к кровати. На ней полулежал одетый Франсуа, подложив подушку под раненую ногу.

– Какой удивительный сюрприз! – воскликнул он весело. – Подумать только, женщина! Надеюсь, вы хороши собой, мадам?

– Для человека, чья жизнь в опасности, вы слишком легкомысленны, – ответила Изабель, высвобождаясь из плаща с капюшоном, который окутывал ее с головы до ног.

Узнав сестру, Франсуа вскрикнул от радости.

– Изабель! Какое счастье! А я-то думал, что вы где-то далеко-далеко, в своем герцогстве!

Франсуа хотел было подняться, но она удержала его.

– Лежите спокойно! Раз ваша нога требует покоя, воспользуйтесь им.

– Тогда хотя бы поцелуйте меня!

Изабель коснулась губами его лба и села на краешек кровати.

– Однако сколько страсти! – проворчал он разочарованно. – Вы, похоже, решили, что уныние для меня всего полезнее. И вся в черном! Вы что, в трауре или есть какая-то иная причина?

– В трауре. И вы тоже должны носить траур. Я только что похоронила в монастыре кармелиток нашу принцессу Шарлотту.

– Она умерла? Не может быть! – горестно воскликнул Франсуа. – А я не смог проводить ее!

– Ни вы, ни ее сыновья, ни ее дочь, ни ее невестка, ни ее внук. Ее даже лишили радости обнять и поцеловать мальчика в последний раз. Около нее были только госпожа де Бриенн, я и слуги Шатильона, которых она покорила своей добротой. Что касается вас, то я считаю большой удачей, что она вас не повидала и не знала так же, как все мы, что последний из Монморанси сложит вскоре голову на эшафоте…

– Эшафоте? С чего вам такое в голову пришло? Я военнопленный, и только.

– Военнопленных не помещают в Бастилию. Изменников – безусловно, как это, увы, случилось с нашим дядей Анри! Он в свое время тоже заключил договор с испанцами, как и вы.

– Я исполнял приказы своего военачальника, таков долг любого хорошего солдата. Господин де Тюренн хотел лишь освободить наше королевство от худшего из бедствий, какие только на него обрушивались.

– Ничего подобного! Говорите только за себя, это ваше личное мнение! Франция ненавидит Мазарини точно