Сяо Тай и разбойники горы Тянь Ша - Виталий Абанов

нужно — это сформировать стабильный выброс Ци через ступни, а мозг — приспособится. Выброс Ци должен быть направленного вектора, нечто вроде лезвия вдоль всей ступни. Таким образом, скользить вдоль лезвия она сможет, а поперек нет. Отталкиваясь ногой в Т-образной манере, перпендикулярно лезвия она сможет передвигаться и контролировать передвижение. Коньки. Это техника так и будет называться «Коньки Ци».

Она закрывает глаза, формируя не просто сопла, а узкую щель лезвия. Рывком встает на ноги и отталкивается привычным с детства движением. Знакомым всем, кто хоть раз играл в дворовой хоккей или вставал на коньки на речном льду. Толчок и скольжение, толчок и скольжение. Достаточно представить, что перед ней не поляна, заросшая травой, а каток! Она стремительно несется вдоль кромки деревьев, ветер свистит в ушах. Быстрее! Быстрее! А сейчас — разворот и… комья земли вырываются и вылетают из-под лезвий Ци, когда она наконец останавливается. Да. С небольшими изменениями, но техники катания на льду применимы к техникам скольжения на лезвиях Ци. Она может добавить еще модификаций, например дополнительный вектор тяги вперед, увеличив скорость. Однако главное то, что на все это ей не понадобится отвлекаться во время боя, она попросту будет скользить вокруг противника словно фигуристка на льду. Словно Уэйн Грецки или Александр Овечкин. Словно Цири в «Башне Ласточки». Словно Рой Кент! Она наклоняется вперед, опираясь рукой о землю, на ее босых ступнях вспыхивают синие огни лезвий Ци и она — срывается с места, вкладывая всю свою силу, всю скорость в это движение! Она несется вверх по тропинке, едва успевая закладывать виражи, уворачиваясь от деревьев и улыбается. Сердце стучит в груди, тело собрано, нет права на ошибку, если она сейчас оступится, если подведут лезвия Ци на ногах, то она попросту врежется куда-нибудь на огромной скорости. Но она не снижает скорость, что-то внутри подталкивает ее ускоряться! Она закладывает вираж и наконец позволяет себе засмеяться, а ветер бьет ей в лицо…

* * *

Шибуки Ай стоит над лежащим в пыли наследником Сянь и задумчиво смотрит на него. Парень преуспел в искусстве «притвориться мертвым», но сейчас похоже и в самом деле потерял сознание. Он присаживается и тычет его палкой.

— Перестарался? — спрашивает его Сакура: — опять?

— Да я его и не трогал путем. Два перелома, как и заказывали. Не больше. Честно говоря, мне этот малый не сильно нравится. Он же чокнутый. Знаешь как он со своими женами обходился? Да и в деревнях натворить успел.

— Чокнутый или нет, он — наследник. Если не станет старого Шао, он — следующий. — резонно замечает Сакура: — а что он со своими людьми делает — его дело. Его люди.

— Да я не об этом. — потирает щетину на подбородке Шибуки. Вздыхает.

— Клан во главе которого стоит долбанутый слабак — будет нуждаться в нас. Ему будут нужны «Семнадцать Сильных». Кстати… ты же слышал, что Чжу Туна в землю вколотили? Одни пятки торчали. — Сакура спрыгивает с деревянной ограды и легко приземляется рядом с ним, края ее одеяния на секунду открывают ее сильные и стройные ноги. Она переступает с ноги на ногу и поправляет меч, который заткнут за пояс.

— Никогда особо не любил этого Чжу Туна. «Истинный Мечник», что за издевательство над титулом. — качает головой Отшельник Шибуки Ай и перекидывает травинку из одного угла рта в другой: — нельзя так гуанями раскидываться. Это создает плохое впечатление. Даже я не осмелился бы назвать себя «Истинным Мечником.» Или вот ты, Сакуря-тян, по прозвищу Тысячеликая… ты могла бы назвать себя «Истинной Мечницей»?

— Нет. Я же не самоубийца. Человек с таким титулом и гуань бросает вызов всем мечникам на свете. Когда я стану в состоянии бросить такой вызов — ты уже умрешь от моей руки, Отшельник.

— Какая ты колючая и жестокая, Сакура-тян. — чешет свою щетину на подбородке Шибуки Ай и улыбается: — неужели в твоем сердечке не найдется места для старого ронина? Мы могли бы продолжить наше с тобой сражение в постели, а? Война на смятых простынях!

— Если бы я могла тебя ударить — я бы обязательно тебя ударила. — отзывается Сакура: — бабник! Козлина. Урод. Ненавижу тебя.

— Да, да. Я тебя тоже люблю, Сакура-чан. — машет рукой Отшельник: — подтяни хват во время «удара Метеора» и тогда мы поговорим. Впрочем… ты говоришь, что этого несчастного хвастуна Чжу Туна вколотили в землю? Вот прямо как гвоздь в бамбуковое перекрытие?

— Именно. Это сделал некий Чжан Хэй, он третий по рангу в Разбойничьем Братстве Горы Тянь Ша. Владеет алебардой с восьмью кольцами по обуху. Здоровяк такой. И бабник, такой же как ты. Пьяница.

— Такой же как я. Хм. А может нанести визит к разбойничкам, а, Сакура-тян? Размяться. А то что это я в самом деле — вон, детей обижаю. Кстати, а что это за Шу Лин, о которой он бормотал перед тем, как сознание потерять? Новая наложница?

— Нету у него новой наложницы. Он же всех поубивал. Ему теперь даже служанок не посылают. Все приносят пока его в покоях нет. Ну или стражники сопровождают. Хотя… ходят слухи, что он сам с собой на разные голоса говорит. Я ж говорю чокнутый. А тебе лишь бы новую наложницу… — ворчит Сакура: — пошли уже отсюда. Я лекарей кликну, пусть его в чувство приведут.

— Хм. А он был так убедителен.

— Была такая Шу Лин. Когда-то давно. По-моему едва ли не первая девушка, которая ему понравилась. Я толком не помню. Эти китайские имена для меня все как одно. — жалуется Сакура: — Шу Лин, Шань Ли, Шэнь Лан…

— Значит нету никакой Шу Лин. А жаль. Я бы хотел увидеть девушку, которая смогла направить этого психопата в нужную сторону. Всегда считал, что в Клане слишком уж перемудрили с системой подготовки «одаренных». Они в результате не вундеркиндов растят, а неврастеников. Вот как этот… ладно. Как он там сказал? Ничто не истинно, все дозволено?

— Не вздумай!

— Но если ничто не истинно, тогда и твое целомудрие бессмысленно, Сакура-тян. И потом, я знаю много способов, которые оставят твое целомудрие… эмм… целомудренным, но в то же самое время позволят тебе узнать так много нового о искусстве любви…

— Отстань! Убью!

— Какая ты жестокая, Сакура-тян…

— Клянусь, однажды ты допрыгаешься со