Том 1. Красная комната. Супружеские идиллии. Новеллы - Август Стриндберг

Адель с благоговением смотрела на молодого человека, который схватил ее за руку.

— Вы — идеальная натура, — сказала она, — вы говорили от сердца со мною, вы просили, если я верно поняла, моей дружбы. Вы должны ее получить, но сначала маленький опыт. Докажите мне, что ради дружбы вы готовы снести унижение.

— В чем должен состоять опыт? Я все сделаю!

Адель отстегнула свой браслет с висящим на нем медальоном.

— Носите это как залог нашей дружбы.

— Я буду это носить, — ответил молодой человек неуверенно, — но ведь это будет значить, что мы помолвлены.

— Вы этого боитесь?

— Во всяком случае нет, если ты этого хочешь! Хочешь?

— Да, Аксель, я хочу, так как свет не терпит иного дружеского союза между мужчиною и женщиною, свет так дурен, что не верит в чистоту отношений между лицами разного пола.

И он стал носить ее цепь. И свет решил, как и ее подруги, что она выходит замуж, чтобы получить мужа, а он — чтобы иметь жену. Было даже сделано несколько гнусных предположений, что он женится на ее деньгах, так как он сам говорил, что любви друг к другу они не чувствуют.

И они поженились. В обществе было известно, что они живут как брат с сестрой, и все с иронией ждали исхода этого нововведения в супружеской жизни.

Молодые уехали за границу. Молодые возвратились домой. Молодая женщина была бледна и дурно настроена; она начала учиться верховой езде. Свет насторожился и ждал.

Молодой кандидат права имел такой вид, будто на его совести лежал проступок, которого он стыдился.

— Они живут как родные, — улыбаясь, говорили в свете. — Вероятно, скоро появится ребенок?

— Без любви? Но что это в самом деле? — Факт оставался фактом, но симпатия душ начала колебаться. Презренная действительность коснулась и их.

Кандидат права работал на своем поприще, а работа по дому всецело лежала на прислуге. Свое призвание матери молодая мать передала кормилице, а сама испытала всю тяжесть безделья. У нее было достаточно времени и возможности задумываться над своим положением. Она была мало удовлетворена. Что за существование для мыслящего человека — сидеть тут и ничего не делать!

Ее муж отважился однажды сказать ей, что никто не заставляет ее бездельничать, но больше он на это не решался.

Ее дело не было бы «деятельностью». Почему же не кормит она свое дитя?

Кормить? Нет, она хочет иметь такую работу, чтобы зарабатывать деньги.

Да разве она так жадна на деньги? Ведь у нее и так денег больше, чем она может истратить, — зачем же ей еще нужны деньги?

Чтобы быть равноправной с ним. Равноправной она никогда не может сделаться, так как природа дала ей возможность занимать такое положение, которого никогда не достигнет мужчина: природа сделала матерью женщину, а не мужчину.

Ах, все это ерунда!

Могло бы быть и наоборот — но ведь теперь это было так!

Да, но эта жизнь невыносима, она не может жить исключительно для семьи, она хочет приносить пользу человечеству.

Но она может начать эту работу на поприще семьи и потом уже перейти к более обширному полю деятельности.

Такой разговор может никогда не кончиться, он и так длился уже час. Кандидат права большую часть дня проводил вне дома, и на дому у него был только прием клиентов.

Это приводило Адель в отчаянье. Она видела, как он запирался в кабинете с другими женщинами, и те ему доверяли свои тайны, которых ей он не передавал. Всегда между ними были секреты, и она на него сердилась.

Глухая ненависть к неравенству их положения начала мало-помалу овладевать ею, и она видела только одно средство изменить это: он должен оставить свою службу, чтобы сравняться с нею положением.

Однажды она высказала свое намерение устроить больницу. Он отказался помогать ей, так как у него и своего дела было достаточно, но потом он подумал, что это, пожалуй, займет ее и ему будет спокойнее.

Она открыла больницу, и он помогал ей управлять ею. После полугодовой работы она почувствовала себя настолько освоившейся с врачебным искусством, что начала сама давать советы.

«Это проще простого», — думала она.

Однажды она заметила небольшое упущение со стороны доктора и потеряла к нему доверие. Следствием этого было то, что однажды, воспользовавшись его отсутствием, она выписала рецепт.

Для больного это кончилось смертью. Пришлось переезжать в другой город, но равенство было уже нарушено и поколебалось еще сильнее благодаря появлению на свет нового гражданина. Молва последовала за ними и на новое местожительство. Отношения между супругами были печальны и неискренни, так как любви между ними не было никогда. Не было настоящего базиса для этой потребности природы, и их совместная жизнь была не чем иным, как сожительством, построенным на непрочном основании эгоистической дружбы.

Но что же происходило в ее мозгу, когда она в поисках «высшего» открыла ошибку, о которой она не говорила, но о которой муж должен был знать. Она начала болеть, потеряла аппетит и не хотела выходить из дому. Она видимо худела и начала кашлять. Муж водил ее к докторам, но те не могли определить ее болезни. Наконец он привык к ее вечным жалобам и не обращал на них внимания.

«Это так скучно — иметь больную жену», — думал он.

Она слабела с каждым днем, и он решил послать ее к знаменитому профессору.

Адель поехала.

— Как давно вы больны? — спросил он,

— Я, собственно, никогда не была здорова, с тех пор как переехала в город из деревни, где провела юность.

— Итак, вы плохо переносите городской воздух?

— Плохо ли переношу? Но кто же заботится о том, что мне полезно и что нет, — ответила она с мученическою улыбкою.

— Вы не думаете, что воздух деревни восстановит ваши силы? — спросил профессор.

— Я думаю, что только это может меня спасти.

— Ну, так живите в деревне!

— Но карьера моего мужа не должна быть испорчена ради меня.

— Это пустяки, ведь вы богаты, а у нас, право, достаточно адвокатов.

— Значит, вы думаете, что нам необходимо переехать в деревню?

— Да, если вы думаете, что это вам полезно! Я не нахожу у вас никакой другой болезни, кроме нервности, и я думаю, что деревенский воздух вам принесет пользу.

В высшей степени угнетенная приехала Адель домой.

— Ну?..

Профессор приговорил ее к смерти, если она останется жить в городе.

Юрист был совершенно вне себя при мысли о необходимости отказаться от практики, и в этом его жена увидела явное доказательство его нежелания сделать что-либо для нее. Он не хотел верить, что дело шло о ее жизни. Да, он думает, что знает лучше, чем профессор? Он хочет, чтобы она умерла? Он этого не хотел и поэтому купил имение. Имением необходимо было управлять. Кандидат права освободился от своей должности. Дни потекли для него скучные и длинные, и его существование стало мрачным. Бросив свое дело, он должен был жить на деньги жены. Первые полгода он много читал, потом бросил, так как нашел, что из этого ничего не выходило. Потом он начал выпивать.

Жена же, напротив, горячо принялась за сельское хозяйство, ходила в переднике, подобранном до колен, по двору, приходила домой грязная, и от нее пахло коровником. Она чувствовала себя на своем месте, командовала людьми, и это доставляло ей удовольствие, так как она родилась в деревне и привыкла ко всему этому.

Когда кандидат права жаловался на безделье, она говорила ему: «Займись же чем-нибудь, ни один человек не имеет права сидеть сложа руки и ничего не делать».

Он ел, спал и ходил гулять. Ежеминутно он становился кому-нибудь на дороге и уже начал получать от жены упреки на этот счет.

Однажды, когда он пришел пожаловаться жене, что нянька плохо смотрит за детьми, она сказала ему: «Смотри за ними ты, ведь все равно ты ничего не делаешь».

Он посмотрел на нее, чтобы убедиться, серьезно ли она говорить это.

— Да, конечно, почему же не позаботиться о своих собственных детях? Разве ты находишь это странным?

Он подумал одну минуту и действительно ничего странного в этом не нашел.

И с этих пор регулярно каждый день он ходил гулять с детьми.

Однажды утром, когда он пришел за ними, они были еще не одеты. Кандидат права, ужасно раздосадованный, пошел к жене, так как сам не решался сделать няньке замечание.

— Почему дети не готовы? — спросил он.

— Потому что Мария занята. Одень их сам, ведь у тебя нет дела. Разве это стыдно — одеть своих собственных детей?

Он немного задумался и в конце концов вынужден был отдать ей должное: в этом не было ничего стыдного. Итак, он одел детей сам.

Однажды утром он ушел из дома один ружьем за плечами…

Когда он возвратился домой, его встретила жена и спросила в довольно резком тоне: