Кривич - Александр Забусов

— Батька, надо удирать. Поганые на хвосте. Я приложил ухо к земле, слышен отдаленный конский топот.

— Как думаешь, много их?

— По звуку ясно, что у нас не хватит сил, чтобы сокрушить их. Идут по следу.

— Ночь и внезапность скрадывает число. Десятники, как мыслите, если ударим внезапно? Ведь не отстанут, а днем, так и уничтожить могут.

— Тебе решать, батька. Я, так за, — подал свой голос Людогор.

— Согласен, — это уже Олесь.

— Я тоже. У нас двадцать четыре воя. Если каждый приложится, то и ворогов, глядишь, уполовиним сразу.

— Идут по следу, это хорошо. Значит хоть какое-то подобие строя, бегать по полю за каждым не придется. А ну, всем рассыпаться, залечь у следа. Ослябь, вяжи уздой лошадей с погибшими и уводи вперед на версту, потом вернешься, поможешь.

Засаду организовали быстро, упор для выстрелов был с уложенных вдоль оставленного следа лошадей. Далеко не отошли, чтоб не промахнуться в потемках. Ждали.

Княжич Галан, сын малого князя Азама, засомневался, стоит ли и дальше вести преследование русов, когда ночь застала сотню соплеменников в степи. Есть вероятность сбиться со следа и упустить добычу. Завтра, новый день, его всадники отменные стрелки, на поджарых выносливых степных лошадях быстро нагонят русов поутру.

«Может быть, сделать привал, развести костры, из кожаных сум достать мясо. Воины проголодались, конечно, даже сейчас сложно удержать, рассвирепевших от уничтожения двух стойбищ, воинов. Когда такое было, чтобы русы, малым отрядом наносили племенам такой урон? И где? В родной степи. Нет, надо объявлять привал».

Княжич поднял саблю над головой, хотел выкрикнуть приказ, но совсем рядом, чуть в стороне, чужой громкий в ночи голос выкрикнул непонятное: «Бей!». Послышались глухие щелчки и то одного, то другого родича, короткими болтами самострелов, выносило из седел. Прямо в ночь посыпались ответные стрелы печенегов, но целей в кого требовалось попасть, было не разобрать. Вокруг растерявшегося, поникшего духом Галана, в потемках послышались стоны, ржание раненых лошадей. Самого княжича, прикрыли щитами телохранители, один из которых на глазах у юнца получил болт в лицо и упал под копыта лошади.

— Уходим! Уходим! — фальцетом завопил молодой вожак, и тут же что-то колючее, острое, впилось ему в трахею, горячая кровь заструилась по одежде вниз, голова закружилась, и если бы не Бойсан, перебросивший тело юноши через луку седла, и не поскакавший прочь от места засады в степь, он бы тоже оказался на земле. Протяжный стон, оповестил остатки отряда о потере предводителя. Все кто выжил, рассыпались по степи, понукая лошадей, быстро покидали страшное место. Тэнгри отвернулся от них, причем, снова отвернулся на родной земле. Чем-то все же провинился род великого князя Кулпея перед верховным божеством печенегов.

— Батька! Батька, мы победили. Половину поганых наземь свалили, остальные утекли. Отрадно то, что потерь у нас нет, никто даже царапины не получил.

— Олесь, что за телячий восторг? Уж, от тебя я такого не ожидал. Собрать трофейное оружие, луки сломать, без надобности они нам. Всем убиенным отрубите головы, выбросим их в другом месте. Это им предупреждение, пойдут за нами, останутся без голов. Пошустрей, пошустрей, время уходит. Звезды свои собрать не забудьте, Туробоя с его наковальней еще нескоро увидим. Где я вам в степи сюрикены найду? По ко-о-ням. Ма-а-рш!

Отряд продолжил движение на север. Некогда бывшие щенки, окончательно перевоплотились в молодых волков.

Переодетые во все чистое, погибшие русичи лежали в наспех вырытой могиле покрытые сверху куском полотна. Под заветным дубом было уже второе захоронение разведчиков.

— Ну, что ж, сынки, прощайте. Передадим привет от вас родной земле, конечно если сами живыми к ней доберемся. Спите спокойно, рядом с братами своими. А нам пора, не поминайте лихом. Сувор, пускай засыпают краду, — Сашка отошел назад, глядел, как споро бойцы, засыпав захоронение, делают холм.

Подошли Олесь с Храбром, притащив за плечами тяжелые кожаные мешки.

— Вот, батька. Откопали. Это из первого стойбища взято, а то, что с трупаков сняли ночью по седельным сумам уложено.

— Ну, высыпай, гляну, — Сашка присел на корточки, перед ним прямо на рядно, брошеное на землю высыпали из мешков хабар.

Брали самое ценное, не размениваясь на рухлядь. Сотник провел руками по куче драгоценных безделиц, разгребая в стороны золотой и серебряный метал. Звонко зашуршав, отчетливо проявились среди наборных серебряных поясов, височных и поясных женских подвесок, золотые византийские цепи и перстни, скандинавские фибулы и кольца из серебра, множество разномастных монет.

— Хрень, — безапелляционно произнес Горбыль. Окинув направленные на него взгляды бойцов, сказал: — Но на эту хрень можно людей русских из неволи выкупить, воев нанять для благого дела, а еще селище наше и соседние одеть, обуть и всю зиму кормить. После набега этих засранцев на земли наши, сомневаюсь, что урожай осенью соберем, небось, как стадо слонов, все вытоптали. Так, что для нас сейчас эта хрень дорогого стоит. Олесь, упаковать аккуратно и на двух лошадей загрузить. От такого подарка наш боярин не откажется. Готовимся к возвращению на свою территорию, как только Павел приедет — уходим.

— 18-

— Ты прости нас, боярин, печенегов отогнали, пора и нам честь знать. Хозяйство требует пригляду, рожь, ячмень засеяли, гречиху, овес, а вот просо, горох, коноплю еще только предстоит в землю класть. У многих в лесах скотина схована, бабы, конечно, приглядят, да вот когда хозяин на месте, оно и им спкойней. Так что, отпустил бы ты нас, боярин.

В светлице собралось добрых два десятка старейших селений, люди из которых встали на защиту крепостных стен. Сейчас лихо миновало, и люди вспомнили о хозяйстве и своих семьях, покинутом жилье. Монзырев восседавший в деревянном кресле, одетый в длинную полотняную рубаху, подпоясанной кожаным ремнем, с простым, без каких либо украс мечом, вцепился руками в подлокотники. За спиной его стоял Вестимир с воеводой и ближниками. Окинув взглядом просителей, переминавшихся перед ним с вопрошающими лицами из-под окладистых бород.

— Да я-то непротив, но сами же знаете, чтоб выйти из долины необходимо освободить завалы на дорогах. Или вы пешие пойдете? Я ведь частью лошадей каждого из вас наделить хотел. Заслужили.

— Батюшка, да мы-то здеся всю жизнь живем, тайные тропы знаем. Сами пройдем и скотину, каку дашь, проведем, и не сумневайся. — Радостно скалясь, тут же откликнулся Вторуша, смерд лет тридцати пяти от роду, косая сажень в плечах. Своей кувалдой и пудовыми кулаками, во время защиты городища, проломивший не одну вражъю голову. За разум и смекалку родовичи выбрали его старостой Богдановки, селища, находившегося в семнадцати верстах от веси. — А завалы мы разберем с другой стороны от Гордеева городища. Вам навстречу пойдем.