Мечи легиона - Гарри Тёртлдав

— О каком предназначении ты говоришь? — вмешался Горгид. Виридовикс очень не вовремя впал в самоуничижение. Впервые за все время разговора отшельник заколебался:

— Я не в состоянии ответить тебе. Я и сам не очень отчетливо вижу его судьбу. И исход ее не определен. Другая сила, чужая магия затуманивают мое зрение. Исход колеблется, как птичье перо на ветру. Но без этого чужеземца нас всех ожидает только одно: гибель. Вот почему я решил вмешаться в судьбы людей. Сегодня я спас половину из того целого, что необходимо для победы Жизни над Смертью.

— Вот истинный друид! — сказал Виридовикс. — Он говорит больше, чем хочет сказать. А ваши оракулы тоже так делают, а, грек?

— Да, — отозвался Горгид. Он уловил нервную дрожь в насмешке галла.

Ракио заговорил на языке ирмидо. Обладая даром понимать чужую речь, отшельник не нуждался в переводе. Горгид разобрал только несколько слов; одно из них было «учитель» — традиционное обращение к жрецу Четырех Пророков. Грек нетерпеливо ждал ответа отшельника.

— Этот холм — моя цитадель в море зла и соблазна. Я ушел сюда, когда в эти земли хлынули йезды, — пояснил старец. — В уединении я отыскиваю тропу, по которой Четверо ведут праведных к свету вечной жизни. Но я потерпел поражение. Вера моя пошатнулась, когда убийцы обрушились на Макуран с запада. Они обратили в пепел мою землю, залили ее кровью. Часто погружался я в горестные раздумья. Зачем мне влачить земное существование перед лицом столь жестоких бедствий? Как было бы легко оставить эту бренную плоть и наслаждаться забвением! Однако теперь я знаю, зачем я дожил до нынешнего дня.

Отшельник потянулся к Виридовиксу, желая обнять его. Кельт сделал над собой усилие, чтобы не шарахнуться от этого живого скелета. Кроме того, подумал Виридовикс, святой человек, вероятно, не мылся с тех пор, как избрал своей обителью мертвый город.

Но хуже всего было другое. Прикосновение старика передало кельту чувство непоколебимой уверенности в том, что судьба его действительно уже определена. Этого Виридовикс страшился больше любой битвы, ибо предопределенность отнимала у него свободу выбора.

Кельт отпрянул от старика так поспешно, что тот пошатнулся и едва не упал. Минто поддержал отшельника, наградив кельта гневным взглядом.

— Прошу прощения, — нехотя сказал Виридовикс, — но нам пора в путь. Йезды обмануты, все в порядке, так что — вперед!

Спутники кельта начали было соглашаться с ним, но святой отшельник вздрогнул так сильно, что Виридовикс испугался: не рассыпался бы древний старец на кусочки. Однако отшельник только стиснул руку кельта с неожиданной силой:

— Вам нельзя сейчас уходить! Негодяи рыщут вокруг! Если вы уйдете, они схватят вас и уничтожат. Этого нельзя допустить. Останьтесь здесь и переждите, а потом возвращайтесь к нашим друзьям.

Слова отшельника сразу убедили Минто и Ракио. Виридовикс с молчаливой мольбой взглянул на Горгида, но тот пожал плечами.

— Кем бы ни был этот человек, — убежденно сказал грек, — он очень мудр. Его магия обманула йездов. Осмелимся ли мы предположить, будто он не знает, о чем говорит?

— Не осмелимся, — вздохнул кельт. — Но как бы я хотел уйти отсюда!

Знать бы, что ожидание растянется на четыре дня! В таком случае и Горгид, пожалуй, рискнул бы отправиться в путь, пренебрегая опасностью.

Ракио откровенно забавлялся, дразня грека: он проводил время с Минто и делал вид, что снова привязался к человеку, с которым был некогда близок. С ирмидо Горгид не чувствовал себя легко.

Виридовикс не мог составить Горгиду хорошей компании. Кельт погрузился в мрачные раздумья над словами отшельника о его судьбе. Теперь он переходил от мрачного настроения к необузданному гневу и то сидел в молчании, то рычал, бросая вызов всему свету.

Оставался только отшельник. Этот человек был так же ослеплен своей верой, как самые фанатичные из видессианских жрецов. Из разговоров с отшельником грек узнал о культе Четырех Пророков даже больше, чем хотел. Как Ракио и Минто, отшельник никогда не упоминал имени Бога, считая Его святость слишком чистой, чтобы загрязнять ее словами, но он мог бесконечно рассуждать о Четырех Пророках, их аспектах, атрибутах, поступках и речах. У Горгида не было под рукой табличек, и он пытался запомнить как можно больше из рассказов святого человека.

В первый же вечер на холме грек спросил отшельника, как его зовут, — нужно же как-то к нему обращаться! В ответ отшельник растерянно моргнул. Впервые он выглядел как простой смертный.

— Ты знаешь, — вымолвил он наконец, — у меня, конечно, было какое-то имя… но я забыл его.

Похоже, он не имел ничего против того, чтобы Горгид последовал примеру Ракио и именовал его «Учитель».

Отшельник в ужасе отверг угощение — грек и его товарищи пытались кормить его тем, что возили с собой, то есть сушеным мясом. В своем аскетическом рвении он питался только ягодами и корешками съедобных растений, которые выкапывал из земли. Воду он добывал в одном из колодцев мертвого города. Эта вода была теплой и мутной. Из-за нее у всех четырех гостей святого старца начался страшный понос.

— Ничего удивительного, что наш святой мудрец такой тощий, — ворчал Виридовнкс, в очередной раз отправляясь в кусты. — На такой еде я помер бы через неделю. И то диво, что мы до сих пор не изошли на дерьмо.

Несмотря на все эти неудобства и напряженное ожидание, кельт не стал уговаривать своих друзей покинуть отшельника прежде, чем тот отпустил их, сказав, что теперь им больше не грозит опасность.

В первые два дня йезды постоянно кружили возле холма. С одним из отрядов был колдун в красном плаще. Сердце Горгида сжалось, когда он увидел, как тот выкрикивает заклинания. Но и колдун ничего не заметил и спокойно проехал мимо холма.

Когда святой отец наконец заявил, что путники могут смело уходить, грек почувствовал себя помилованным прямо на эшафоте. Подобно тюремщику, который отпускает освобожденных заключенных напутствием не совершать новых преступлений, святой отец предупредил своих невольных гостей:

— Поезжайте прямо к армии ваших товарищей, к их главным силам, и тогда все будет хорошо. Но не сворачивайте в сторону! Если вы уклонитесь с прямого пути, вас ждет гибель.

— Мы и так не стали бы уклоняться, — заметил Ракио, когда холм остался далеко позади. — Здесь так плоско. Куда еще ехать в сторону? Развлечений слишком мало!

Возможно, думая об одном из них, он подмигнул Минто. Горгид стиснул зубы и сделал вид, что ничего не заметил.

Найти армию аршаумов оказалось нетрудно — безошибочным проводником служили следы войны: раздувшиеся под паляшим солнцем трупы людей и лошадей, заваленные грязью оросительные каналы, полуразрушенная конюшня, брошенные вещи — сломанный лук, стоптанные сапоги, богатый ковер, видимо, слишком тяжелый для того, чтобы тащить его с собой.