Невинность и порок - Элейн Барбьери

— Нет, Касс, прошу тебя!

При звуке родного голоса Касс застыл на месте, затем обернулся и увидел в дверном проеме Пьюрити и Бака.

— Тебе лучше уйти, Пьюрити! — резко сказал он.

— Нет, я не уйду! — Тотчас оказавшись рядом с ним, Пьюрити даже не попыталась выбить у него из рук нож, а лишь быстро зашептала: — Пит тоже заметил Роджера во время пожара, но не стал ничего тебе говорить, из страха, что ты совершишь непоправимое, а отправился за шерифом. Через минуту шериф будет здесь. — На глазах у девушки выступили слезы, и она хриплым голосом добавила: — Не делай этого, Касс. Если ты не послушаешься меня, Роджер останется победителем. Как бы я ни любила тебя, это ничего не изменит, потому что свершится непоправимое. Он не стоит этого, Касс! Пожалуйста, не позволяй ему взять над собой верх.

Охваченный яростью, Касс взглянул на человека, лежащего под ним неподвижно. Дрожа от страха, с мертвенно-бледным лицом, Норрис не в силах был даже пошевелиться, когда Касс прижал нож к его горлу…

Неожиданно пробормотав себе под нос проклятие, Касс резким движением поднялся на ноги и поволок Норриса за собой. Бросив презрительный взгляд на расплывшееся пятно на брюках Роджера, свидетельствующее о том, что тот обмочился, он с силой швырнул его в сторону шерифа Бойла, как только представитель закона показался в дверном проеме.

Роджер с трудом выпрямился, пытаясь унять слишком явную дрожь, и визгливым голосом обратился к шерифу:

— Арестуйте этого человека, шериф! Он ворвался в мой дом и пытался меня убить! Он…

— Не тратьте зря слов, мистер Норрис! — резко прервал его шериф. — Пит рассказал мне о том, что вы наделали, и, на мой взгляд, от расплаты вам не уйти.

— Я требую, чтобы вы пригласили сюда моего отца! Я требую…

Пинок шерифа прервал вопли Роджера. Касс посмотрел на Пьюрити. Он обнял девушку за талию, словно объявляя ее своей перед всем миром, и увлек за собой к двери.

Первые слабые проблески рассвета озаряли город, когда они вышли на улицу. Выждав несколько минут, Касс вдруг обернулся к Баку. Пережитые ими трагические мгновения, столь многое прояснившие, как будто требовали еще одного, последнего, признания.

— Ты сделал это, не так ли, Бак?

Пьюрити была ошеломлена неожиданным вопросом Касса. Она перевела взгляд с него на Бака, и, когда тот не решился отвести глаза, ее осенила догадка, от которой перехватило дыхание. Последующие слова Касса только подтвердили ее:

— Тебе известно, что случилось с Парящим Орлом.

Бак ничего не ответил.

— Почему ты это сделал? — Касс говорил тихо, ничем не выдавая своих чувств. — Парящий Орел был еще подростком.

— Он был мужчиной и держал в руках ружье!

Глаза Пьюрити на миг закрылись, у нее засосало под ложечкой, а Касс между тем отозвался:

— Парящий Орел никому не смог бы причинить вреда.

К его удивлению, Бак ответил не сразу. Его морщинистое лицо стало печальным, и он покачал головой:

— Не знаю. Возможно, ты и прав. Все случилось слишком быстро… Направляясь к табуну за сменой лошадей, я заметил, что несколько животных отбились от стада, и поскакал за ними. Вдруг вижу, что какой-то индеец собирается угнать наших быков. На мой оклик он не остановился, а когда я погнался за ним, обернулся и выстрелил. — Бак сделал паузу. — Он промахнулся. Я — нет.

Дрожь пробежала по телу Касса. Он был потрясен, как будто пуля, выпущенная Баком, сразила и его тоже. Рука его опустилась. Пьюрити видела, как напряглось все его тело, а Бак между тем продолжил свой рассказ:

— Когда я подъехал, он был уже мертв. Я побоялся, что это приведет к серьезным осложнениям, поскольку уже слышал о проходившем неподалеку паувау, и потому уволок тело подальше, чтобы его никто не мог обнаружить.

Неприятное ощущение в груди Пьюрити превратилось в настоящую боль, когда Бак перевел взгляд на нее. Голос надсмотрщика стал хриплым:

— Мне очень жаль, Пьюрити. Я подумал, что для тебя будет лучше, если ты ни о чем не узнаешь. — Не дожидаясь ответа, он снова обернулся к Кассу: — Пьюрити в это время находилась у фургона с провиантом, помогала Питу прилаживать колесо. Моя лошадь захромала, поэтому она позволила мне взять свою, чтобы привести замену. На ее кобыле я и ехал, когда все произошло. Как и собирался с самого начала, я привел себе другую лошадь, а любимицу Пьюрити постарался как можно скорее отвести обратно к ней. Пьюрити все еще была занята колесом и не заметила моего отсутствия.

Бак перевел взгляд на Пита, стоявшего неподалеку. Тот пожал плечами.

— Как только Пьюрити оставила нас, Бак рассказал мне о случившемся. Позже я отправился вместе с ним туда, где он спрятал тело, и мы вместе похоронили твоего брата.

Пьюрити увидела раскаяние, отразившееся на лице Бака. Когда он снова обратился к Кассу, кончики его губ подергивались.

— Прости. Не мне судить, хорошо или дурно я поступил. Могу лишь рассказать, как все было на самом деле. Когда пули просвистели над моей головой, у меня не оставалось иного выбора, как только отстреливаться, а если учесть, как много этот перегон скота значил для ранчо «Серкл-Си», то я не мог пойти на риск, дав знать властям о случившемся. — Бак сделал паузу. — Когда появился ты и арканом сорвал с лошади Пьюрити, я догадался, что среди индейцев, собравшихся на паувау, растет враждебность к белым и нам лучше как можно скорее покинуть это место.

— Бак… — Голос Пьюрити был полон муки. — Почему ты ничего мне не сказал?

Бак попытался улыбнуться.

— Какой от этого был бы прок, дорогая, ведь изменить что-либо мы уже не могли. — Бак снова обернулся к Кассу. — Говоря по правде, для меня не имело значения, индеец этот парень или нет, когда я увидел, что он пытается угнать наш скот. Я бы поступил точно так же, если бы передо мной был белый. — Бак помолчал, после чего продолжал уже более мягким тоном: — Есть еще кое-что, в чем я должен тебе признаться теперь, раз уж все вышло наружу. Мне и Питу не нравилось, как в последнее время разворачивались события на ранчо. Все зашло настолько далеко, что мы, если бы не этот случай, сегодня ночью готовы были принять решение. Не стану лгать тебе. Скажу только, что один Бог знает, к чему это могло привести.

Бак снова сделал паузу, пытаясь побороть волнение, затем закончил свое признание словами:

— Этой ночью, Касс, мы все увидели, что ты собой представляешь. Ты заслуживаешь того, чтобы знать правду, и потому я выложил тебе все без утайки. Теперь моя судьба зависит от тебя, я готов принять любое твое решение.

Касс молчал. Его лицо казалось совершенно невозмутимым, однако от внимания Пьюрити не ускользнули противоречивые чувства, разрывавшие его душу: боль утраты и ярость. Сопереживая ему, девушка внезапно почувствовала, что ее выбор наконец сделан: она останется рядом с Кассом, на что бы он ни решился.