Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни - Джим Батчер

Стоило ему скрыться из виду, как леди Тень махнула рукой, и рой клубившихся в яме духов с пронзительными протестующими воплями устремился из нее к выходу. Пульсирующий бас призывного заклятия разом смолк. Воля леди Тени подхватила духов, как порыв ветра, гоня их прочь из подземного зала.

Я тоже ощущал энергию ее воли, и мне пришлось приложить изрядные усилия, чтобы она не коснулась меня и не сорвала оболочку моей завесы. Мне даже удалось немного подпитать завесу от этой энергии.

– Дети мои, – объявила она тоном, полным презрения, – будьте осторожны: близится рассвет. Всем по убежищам! – Она повернулась к «капюшонам». – Дорогие мои смертные, мамочка вами довольна. Охраняйте нашего пленника до вечера. Его жизнь для меня дороже всего на свете. Сберегите ее даже ценой своих собственных.

«Капюшоны» поежились, словно у них в головах звучал голос божества, и разом, как-то механически, поклонились, пробормотав ритуальные слова, смысла которых сами явно не понимали. Лемуры по одному покидали помещение, бросив свои занятия – точнее, отсутствие оных.

Мне снова повезло. Ни один из них по случайности в меня не врезался.

– Что ж, – пробормотала леди Тень, повернувшись к Морти. – Мы продолжим нашу беседу через несколько часов. Ни еды, ни питья вы не получите. Вас не развяжут. Уверена, рано или поздно вы начнете видеть мир с моей точки зрения.

– Я скорее умру, чем впущу тебя, – прохрипел Морти.

– То, что вы хотите, дорогое дитя, вы не всегда можете получить, – невозмутимо, даже как-то обыденно отозвалась леди Тень. – Я продолжу мучить вас. И рано или поздно вы пойдете на все, только бы остановить боль. К сожалению, таковы ограничения смертных.

Морти не ответил. Не знаю, поежился ли он от той ледяной уверенности, что звучала в ее голосе, но лично меня пробрал озноб.

И тут до меня вдруг дошло, с кем я имею дело.

Серое Привидение повернулось и погрузилось в пол – судя по всему, отправилось в свои владения в Небывальщине. Я дождался, пока оно уже точно не сумеет меня заметить, а потом просто исчез – вверх, на мостовую чикагской улицы. Небо на востоке уже начало окрашиваться золотом, поэтому я на предельно возможной скорости поспешил к своей могиле.

Серое Привидение – тень, это я знал наверняка. Но откуда она явилась, эта тень? Ее явно породил кто-то, хорошо владеющий внедрением в чужие тела. Кто-то, уверенный в том, что в состоянии сразиться со Стражами Белого Совета, своего рода полицией чародейского сообщества, и выйти при этом победителем. Кто-то, хорошо известный этому Омогу, кем бы он там ни оказался, и кому необходимо тело, обладающее достаточным количеством врожденных магических способностей, чтобы поддержать явно незаурядный талант.

Таких людей, обладающих магическими способностями на уровне чародея, в Чикаго совсем немного. А пропадало за последние годы и того меньше, и большинство из них были моими врагами. Не все пали от моей руки, но конкретно эту прикончил точно я сам. Из пистолета. В упор.

Я добрался до своей могилы и, все еще дрожа, погрузился в ее благодатную тень.

Морти попал в лапы Собирателя Трупов, одного из наследников этого психа Кеммлера. Меняющей тела как перчатки чернокнижницы, чьи безумства насчитывали не одно столетие, а способности превышали мои раза в три, если не в четыре. И если она вселится в Морти, она – как и я на ту короткую минуту – вновь обретет всю свою прежнюю силу. Снова начнет прыгать по телам… в общем, продолжит свою карьеру с того места, на котором я ее оборвал.

А начнет она с того, что убьет Молли.

Первую свою встречу с ней я пережил только благодаря вмешательству «джентльмена» Джона Марконе, небольшой удаче и некоторому расчету, а также обычной моей паранойе. В общем, Собиратель Трупов представляла собой абсолютную, высшую категорию угрозы, с которой я предпочел бы вообще не сталкиваться, а тем более в одиночку.

М-да, дела стали значительно более срочными.

Я понимал, что до наступления вечера мне надо придумать, как ее одолеть.

Глава 30

С восходом солнца я съежился у себя в могиле. Мне полагалось бы ощущать больше беспокойства по поводу убийственного, испепеляющего катаклизма, захлестывавшего весь мир, но я не испытывал его. Когда солнце взошло, это напоминало вибрацию от проезжающего мимо тяжелого грузовика, опасного, если оказаться у него на пути, но ничем, кроме шума, не угрожающего, если ты стоишь на тротуаре. В моей могиле царил покой.

Я попытался найти аналогии этому ощущению, тому умиротворению, что я испытывал в земляном убежище. Не сразу, но я понял: это напоминало мне мою полуподвальную квартиру во время зимней вьюги. За дверью завывал ветер и хлестали снежные заряды, но сам я в это время находился в тепле, в обществе Мыша и Мистера, отхлебывал из чашки горячий куриный бульон, вытянув ноги к горящему камину и читая какую-нибудь хорошую книгу.

Примерно так же оказалось и в моей могиле. Покойно. Я не мог никуда пойти, и это было приятно. Если бы мне удалось захватить с собой книжку, все вообще обстояло бы идеально.

Вместо этого я привалился спиной к земляному откосу могилы и закрыл глаза, наслаждаясь тишиной. Все равно до заката я здесь взаперти. Я не видел смысла изводить себя, переживая о том, что может случиться вечером.

Вместо этого я погрузился в воспоминания, печальные, радостные и просто нелепые.

Я думал о нас с Элейн: какими мы стали в старших классах. Мы ощущали себя супергероями: двое подростков, обладавшие неописуемой силой, которым приходилось скрывать это от всех, чтобы их не изолировали и не преследовали за непохожесть на других.

Когда мы с Элейн познакомились, девчонки меня еще не интересовали. Нам обоим исполнилось двенадцать, мы оба отличались сообразительностью и упрямством, из чего следовало, что мы доводили друг друга до белого каления. При этом мы оставались лучшими друзьями. Доверяли друг другу мечты о будущем. Делились переживаниями или помогали друг другу – в зависимости от того, что требовалось. На уроках в школе оба изнывали от скуки – по сравнению с уроками Джастина все казалось проще пареной репы, не намного сложнее заточки карандашей.

Имелась и оборотная сторона: нам становилось все сложнее общаться с другими детьми. Нас просто интересовали разные вещи. Развивавшиеся день ото дня магические способности все сильнее мешали нам смотреть телевизор, а уж видеоигры и вовсе сделались невозможными. В результате мы с Элейн проводили все больше времени за игрой в карты или в настольные игры – или