Дороги Судий: Чужой Путь - Мария Николаева

Вот только одного они не учли…

— Тогда зачем вы вмешались? Я бы уже ушла.

Не могли же они этого не понимать! Да, для завершения Суда не обязательна смерть души, но это возможно. А мне действительно хотелось уйти. Уйти и забыть. Боги, как же я хочу просто забыть все это! Ну, почему принимать решения всегда так больно?! Я просто не могу так! Я же слабая… Я всегда была слабее остальных Судий…

— Я не могла позволить тебе уйти вслед за Провидением. Там нет места таким как ты. Вас вообще не должно было быть! Ваше существование — просчет Вселенной!

Я горько улыбнулась. Они не поняли. Свет, как могут так ошибаться боги?! Мне не даны крылья, чтобы взлететь. У меня нет свободы, чтобы выбирать. Моя душа — всего лишь обретшая совесть сущность оружия. Даже если бы я захотела, я не смогла бы войти во Врата. Бедные завистливые дети… маленькие светлые, но запутавшиеся души… разве можно мстить так?..

Грустная улыбка скривила непослушные губы. Свет истины наполнил душу легкой печалью, не темной, а кристально-чистой, как детская слезинка. Грудь сдавило, но это не было рыданиями или болью, просто я еще никогда не вбирала в себя столько Света сразу. Серебро в моих глазах сменилось сиянием. Белоснежные волосы солнечными лучами скользнули на плечи, и где-то под левой лопаткой все сильнее разгорался древний давно забытый символ принадлежности.

Только на телах Судий стоит клеймо, у богов оно выжжено на душе, скрытое от взглядов, но от этого не менее властное. Мы служим, уже не замечая этого. Свет, Тьма — это все условности, это просто имена уже ушедших сущностей, но мы интуитивно стремимся поставить себя на какую-то клетку в шахматной партии — я привыкла так думать. И, кажется, снова ошиблась. Что-то в последнее время я слишком часто совершаю опрометчивые поступки и принимаю неверные решения — это уже стало дурной привычкой. Впрочем, скоро все изменится. Так или иначе.

Не в силах больше смотреть в глаза тем, кто пришел судить меня, я опустила взгляд на собственные руки. Красиво. По сияющему серебром лезвию меча струей сбегал золотой свет. А под моей ладонью в молочно-белом камне навершия темной полоской замер змеиный зрачок…

Она пришла. Она все-таки откликнулась на зов дочери, никогда в нее даже не верившей… Странно. Но я ей благодарна. Теперь мне должно хватить сил, чтобы поставить наконец точку в излишне затянувшемся противостоянии. Надеюсь, они поймут. Они должны понять!

— Бедные дети… потерянные дети… Что с вами сделала зависть? Как вы могли поступить так глупо? Мы не были вашими врагами. Мы же даже не существовали — вы нас создали своей верой и ненавистью. Пустота не имеет формы, пока не найдется разум, способный придать ей материальность, — мой голос странно звенел в пространстве, но мне едва хватало сил, чтобы говорить. Если честно, я сомневалась, что они ко мне прислушаются, но даже если они ничего не вынесут из нашей беседы, я должна попытаться все объяснить. Сейчас. Пока у них еще есть шанс вернуться на прежний путь. — Мы были искрами Пустоты, ее слугами, ее глазами в вашем мире, в мире ее детей. Бездушные, лишенные личности и собственного я, мы были всего лишь отражением ее воли. Но вы позавидовали нашей силе. Глупые дети, разве можно завидовать Смерти только потому, что она сама не может умереть? Так почему вы так остро восприняли нашу связь с Пустотой? Из-за нашей власти? Или из-за силы? Да, все это было у нас. Но хотя бы раз мы использовали их по своему желанию? Нет. Мне жаль, что все вышло именно так. Вы дали нам души, вы придумали наш путь, даже нас заставив поверить в реальность собственных жизней. Но вы забыли, что рожденный карать — судить не может. Мы все совершили ошибку: вы — воплотив свои страхи в нас, и мы — поверив в придуманную вами ложь.

Теперь для меня все встало на свои места. Никогда прежде моя память не была столь ясна, а прошедшие события столь отчетливы. Что ж, зато теперь я знаю, что я такое. И кем я никогда не являлась. Горько? Ну, может быть чуть-чуть. Но даже эта горечь уже стала чем-то незначительным и пустым…

Я сжала рукоять меча, мысленно отдавая приказ. Клинок запылал, вспыхнул золотыми искрами и втянулся в раскрытую ладонь. Он всего лишь часть меня, точно так же как и молитвенник. Как все оказывается просто…

И тут боль в спине стала невыносимой — метка яростно жгла кожу, словно пытаясь прожечь меня насквозь. Лишившись последней опоры в виде меча, я обессилено опустилась на колени. Клеймо Света пылало все яростнее, теперь оно пульсировало в такт с сердцем. Слишком много силы. Человеческое тело не сможет долго продержаться, оно не создано быть сосудом для Пустоты.

Мысли текли вяло, все вокруг меня словно заполнил слепящий свет. Глаза болезненно слезились, но в тоже время какая-то часть моего сознания продолжала понимать, что я нахожусь в полутемном помещении. Что это было — предсмертной агонией или излишне живым воспоминанием — я так и не смогла разобраться. Да и сложно было выкроить кусочек "здесь и сейчас" из многоцветного вихря прежних событий.

…в одной руке молитвенник, в другой — меч. Я не хочу карать. Я рождена Светом. Но рождена в одиночестве. Восемь темных безразличных ко всему теней стоят напротив. Они выполнят любой приказ. В их душах нет места милосердию или боли. Но зачем тогда нужна я? Что я такое? Для чего я здесь? Ответа нет. И не будет. Пустота не любит отчитываться в своих действиях. Впрочем, однажды она меня удостоила беседы.

"Не плачь о чужих судьбах — плачь о своей. Ты одна стоишь восьмерых, но никогда не превзойдешь ни одного из них, пока не захочешь всей душой исчезнуть. Они — мечи у горла Вселенной, ты — другое. Ты — Истина".

Да, все верно: меч в одной руке — это всего лишь иллюзия, обманка, призванная защитить от врагов. Впрочем, и истина может убивать, если готова потерять свои невидемые крылья…

Крылья…

Шесть лепестков Пустоты разорвали хрупкую человеческую плоть. Моя кровь окрасила их в золотой цвет.

Крылья. Единственная из Судий, умещая летать, так и не набралась смелости взлететь. Как глупо все это. И как страшно. Меня не стоило создавать — это было настоящей ошибкой.

— Не плачьте о нашей судьбе. Как и мы не плакали о вашей, — я медленно сжала руки в кулаки. Золотая кровь уже въелась в темный пол, застыла неровным орнаментом между камнями. Хотелось разрыдаться, но сил уже не было. Они все равно не поймут. А мне так хочется последовать совету нашей создательницы: "… не плачь о чужих судьбах — плачь о своей…".

Но даже сейчас я не могу позволить им — ему! — увидеть своих слез. Это будет недостойно. А мне так хочется хотя бы в его памяти остаться прежней.