Варианты будущего - Юрий Симоненко

мои и Маринины пути сходились, мы проводили какое-то время вместе и снова разъезжались, оставаясь на связи через Сеть. Так что, спустя месяц, я уже был вполне современным человеком. Место графа Исидора Обломского занял Иззи Блом, землянин, воскрешенный, полноценный резидент Солнечной Системы. Подтвердив мой гражданский статус, Марина попрощалась со мной и улетела на Венеру, где жила её сестра, оставив на прощанье приват-иконку (имеется в виду не миниатюрное изображение церковного святого, а программный код, с помощью которого можно связаться с человеком в любое время и из любого места – знак особой близости, какая в моё время бывала между членами одной семьи и лучшими друзьями).

Теперь на Земле живет лишь двадцатая часть от всего Человечества. Теперь люди живут повсюду – на Луне, Марсе, Венере, Меркурии, на спутниках Юпитера, Сатурна, Урана, Нептуна, на астероидах, на маленьких планетах и далеко в космосе, в Оортовом Облаке, среди ледяных глыб и подобных горам камней, откуда Солнце едва отличается размером от прочих звёзд. И бóльшая часть этих людей – воскрешённые.

Вскоре я встретил моих родных и близких, которых тоже воскресили, чуть раньше, чем меня…

(Армия машин-сканнеров движется из настоящего в прошлое, и получается, что тех, кто умерли позже меня, отсканировали раньше, а тех, кто – раньше меня или до моего рождения, тех отсканировали позже. Это, конечно, незначительно, если учитывать то, в каком веке сейчас сканирующая армия, но существует очередь. То, что просканированы умершие до второго века нашей эры, не значит, что все они воскрешены. Кого-то, конечно, возвращают вне очереди… – к примеру, тех же Иисуса с Мухаммедом, Леонардо или Шекспира, за скорое воскрешение которых высказались миллиарды, – но большинство ждёт своего часа в базе данных.)

…Кого-то, как например, Наташу, мою бывшую супругу, старшую дочь Лидию, и некоторых из служивших нашей семье (теперь, в этом новом мире, уже нет знати и слуг и все равны), я встретил лично. Других – в Солнечной Сети. Оказалось, что мой старший сын, Григорий, теперь был на Обероне, средний, Андрей – на Меркурии, а младший, Иван – недоступен для контакта, так как покинул Солнечную Систему в качестве посланника к другой звезде.

Своих отца и мать я смог увидеть только спустя два года, когда подошла их очередь. Их же родителей я уже не стал дожидаться…

Семь лет. Именно на столько меня хватило. Я объездил всю Землю (пневмопоезда – самый распространенный и доступный вид транспорта в Колыбели Человечества и не только), облетел все внутренние планеты, побывал на станции Фаэтон в Поясе Астероидов и на Каллисто Юпитера. Когда же не осталось ничего, что могло бы меня удивить или овладеть мной, как это бывает с исследователями (миры Солнечной Системы уже были вполне познаны до моего воскрешения), я стал всё чаще размышлять о выборе моего сына Ивана.

Выбранный Иваном путь представлялся мне единственным, доступным человеку будущего средством превозмочь скуку и апатию к жизни. В мире, где всё доступно всем, где все тайны раскрыты, а подвиги безопасны, жить скучно. Именно поэтому в последние десятилетия становилось всё больше таких, как мой Иван – людей, выбравших тысячелетия одиночества в межзвёздной пустоте и неизвестность. И я в последние два года всё чаще думал о том, чтобы отправиться к звёздам.

Наконец я решился.

Моё тело – пусть и кибернетическое, способное менять внешние черты и подолгу обходиться без пищи и переносить космическую радиацию при межпланетных перелётах – мало подходило для странствия. Как и другим странникам, мне пришлось отказаться от него и переместиться в новое.

Теперь я овоид, с массой чуть более восьми килограмм. Тридцать три года минуло с того времени, когда последний камень Оортова Облака остался позади меня. Я один, но не одинок. Ведь со мной история Человечества: все достижения, все открытия, все книги, что когда-либо были написаны (включая и те, что века считались безвозвратно утерянными), философия, мифы, культуры – всё это со мной. Мне есть над чем подумать, и есть, что сказать тем другим, которые – я в этом не сомневаюсь – есть. Где-то там.