Горячие сердца - Патриция Хэган

– Я подумывал о том, чтобы пригласить Нэнси Уоррен Стоунер. Она не упустит случая присутствовать при таком событии, и мне очень хотелось бы видеть ее лицо. Та, кого она ненавидит больше всех на свете, теперь стала хозяйкой этого дома, заняв место, которого она так упорно домогалась. Ты не представляешь, Китти, на какие ухищрения пускалась эта женщина, лишь бы женить меня на себе.

– Я не желаю об этом знать, – отозвалась она чуть слышно.

– Наша последняя ссора с ней оказалась весьма неприятной, – продолжал он, словно не слыша ее, – она даже позволила себе ряд низких угроз в мой адрес. Кроме того, я слышал, она связалась с этим негодяем, Джеромом Дантоном. С ним и этими его ночными налетчиками. Просто омерзительно! Любого из них следовало бы вздернуть на суку.

– Я не думаю, что они имели какое-либо отношение к Мэтти Гласс.

Кори тут же вскинул вверх голову и с трудом перевел дух:

– Что ты сказала?

Голос ее был невозмутимым, однако в глазах цвета лаванды вспыхнуло возмущение.

– Я слышала о том, что произошло в доме вдовы Мэтти Гласе. По-моему, это чудовищно, но все же я не думаю, что Джером Дантон и его люди причастны к этому.

– Откуда у тебя эти сведения? С кем ты говорила? – Судя по его голосу, он не мог скрыть тревоги.

– Жена пастора сообщила мне шепотом о том, что произошло. По ее словам, некоторые люди возлагают всю вину на мистера Дантона, но я так не считаю.

– С чего ты взяла? Нападавшие подожгли крест. Разве не так обычно действуют Дантон и его головорезы?

– Нет, это не в их правилах. До сих пор они еще ни разу не напали на белую женщину, и если бы даже решились на такой шаг, то не стали бы оставлять после себя столь явную улику. Мне кажется, кто-то поджег этот крест, чтобы возложить всю ответственность на людей Дантона.

– Похоже, эта история сильно взволновала тебя, дорогая. Почему?

Кори пристально смотрел на нее, прищурив глаза. До сих пор она казалась внешне спокойной и покорной, словно уже готова была смириться с поражением. Теперь же он заметил охвативший ее гнев и не мог понять причину столь внезапной перемены.

– Я хочу, чтобы виновных, кем бы они ни были, как можно скорее схватили и отправили в тюрьму. Я питаю самые теплые чувства к Мэтти Гласс. Она была одной из тех немногих, кто проявлял ко мне доброту, когда я работала в госпитале. Она часто приходила туда вместе с другими дамами из церковного кружка, чтобы ухаживать за ранеными, писать за них письма и помогать им. Все остальные женщины просто из кожи вон лезли, лишь бы чем-нибудь меня оскорбить. Нэнси неплохо справилась со своей задачей, ухитрилась всех настроить против меня, обвинив в гибели Натана. Однажды одна из этих дам, которая, как выяснилось, приходилась Натану кузиной, внезапно вышла из себя и принялась осыпать меня самыми бранными словами. Мэтти встала на мою защиту: напомнила своей спутнице, что всегда считала себя христианкой и потому грешно осуждать меня. Она вывела ту женщину из палаты, а затем вернулась, чтобы извиниться за нее. Мы немного побеседовали между собой, и я попросила Мэтти не беспокоиться, поскольку уже привыкла к подобным обидам…

Китти заморгала. Ее душу глубоко тронуло воспоминание об одном из тех немногих случаев за последний год, когда кто-то отнесся к ней с искренней сердечностью.

– Мэтти заплакала, ей глубоко претило то, как ее братья и сестры по вере обращались со мной. Никогда мне не забыть ее доброты! И каждый раз, когда Мэтти посещала госпиталь, она всегда находила минутку, чтобы подойти ко мне и прошептать на ухо, что по-прежнему вспоминает обо мне в своих молитвах. Она славная женщина, настоящая христианка, и меня охватывает ярость, стоит подумать о том, что ей пришлось пережить. Я хочу, чтобы виновных наказали по закону.

Кори решил, что ему самому придется проследить за тем, чтобы ни одна живая душа не подслушала их разговоры с Рэнсом. Неизвестно, что предпримет Китти, если узнает, что во всем виноваты его люди.

– Через несколько дней, когда миссис Гласс будет чувствовать себя лучше, я навещу ее в больнице и предложу купить у нее землю за весьма приличную сумму. Тогда она сможет перебраться в город и там растить сыновей. Для одинокой женщины, лишенной мужской защиты, слишком опасно жить в сельской местности, вдали от людей.

Во взгляде Китти промелькнуло подозрение.

– Зачем это тебе? Почему тебя так волнует ее судьба?

– По той же самой причине, по которой волнует тебя. Считаю случившееся с ней весьма прискорбным.

– Я все же не понимаю, почему ты хочешь выкупить у нее землю.

– За кого ты меня принимаешь?

– Я знаю тебя, Кори, – вздохнула она, отставив в сторону чашку с чаем и вытерев губы салфеткой. – Я уже имела возможность убедиться, что, когда ты бываешь с кем-то любезен, у тебя всегда есть на то тайные мотивы.

– Так не разговаривают с собственным мужем, Китти. Я этого не потерплю.

– Но это правда! – Она смотрела ему прямо в глаза, кипя от негодования. – Ты бываешь добр с людьми лишь тогда, когда надеешься чего-то от них добиться. Взгляни хотя бы на то, как ты использовал меня! Сегодня взял меня силой, без малейшей нежности или сочувствия, назвал моего сына ублюдком, насмехался над моей беспомощностью. Нет, Кори, теперь я вижу, кто ты такой на самом деле – эгоистичный, самовлюбленный человек, не способный на искреннюю привязанность. Если ты хочешь помочь Мэтти Гласс, значит, у тебя есть на то какая-то причина. Какая же? Уж не тот ли дивный ручей, который протекает через ее владения? Я не раз бывала там вместе с отцом, когда мы ездили по округе и продавали мед из наших ульев. Я знаю, что ее участок очень хорош. Держу пари, ты уже выкупил ее просроченную налоговую декларацию, но еще стремишься сохранить видимость благопристойности, не хочешь, чтобы люди по всему графству говорили, будто Кори Макрей прогнал беспомощную вдову и двух ее детей с родной земли.

Он вскочил на ноги так стремительно, что чашка со звоном упала на пол.

– Если бы я не боялся, что твое смазливое личико будет в синяках перед самым свадебным приемом, – процедил он сквозь зубы, сжав кулаки, – я бы как следует проучил тебя, указал бы тебе твое место, как моим слугам – при помощи кнута.

Она тоже встала из-за стола:

– Я тебя не боюсь. Ты можешь силой заставить меня покориться и избивать меня, сколько тебе угодно, но меня уже не устрашат твои угрозы.

Губы Кори расплылись в злорадной улыбке, и Китти с трудом уняла пробежавшую по телу дрожь. Нет, она не позволит ему себя запугать!

Внезапно он рассмеялся, его темные глаза удовлетворенно блеснули. Эти сверкающие фиалковые глаза, щеки нежно-персикового оттенка, покрывшиеся от гнева румянцем, – как же она прекрасна!