Педофил: Исповедь чудовища - Пётр Крыжановский

чего у меня не будет проблем с поцелуями с тобой, — крикнул он в ответ, пробираясь неспешно вглубь квартиры.

В доме, являющимся упрощенной версией квартиры директора Коулмен в Вашингтоне, было уютно и светло. То ли из-за времени суток, то ли из-за обоев и занавесок, комнаты казались окутанными бежево-розовым теплым светом. Такой дом был отличным местом для сосредоточения и работы с документами. В квартире было много мягкой мебели, всевозможных пуфов, кресел и диванчиков. В гостиной стояли два высоких белых шкафа, до отказа забитых новыми книгами, на стенах висело много старых черно-белых фотографий, сделанных в детстве Риты.

— Чувствуй себя как дома, я скоро!

Эти слова настигли Альфреда уже в гостиной, у шкафа с книгами.

— Спасибо, — тихо сказал он, сканируя глазами корешки книг.

Одна из них привлекла его внимание. Выхватив ее, он посмотрел на обложку: на ней было большими буквами написано SAMAEL. Альфред ухмыльнулся.

— Ты отдаешь предпочтение бестселлерам? — негромко выкрикнул он.

— Да, — послышался приятный голос из кухни. — Так я всегда уверена, что книга будет хорошая. Не хочется терять время и клетки мозга на чепуху.

Альфред поставил книгу на место. Сняв пиджак, он аккуратно положил его на мягкий диван, проверив, насколько идеально заправлена белая рубашка в брюки, и отправился к висящим на стене фотографиям. Просматривая одну за другой, он улыбнулся. Ни на одном из черно-белых снимков, насколько весела ни была обстановка — будь то день рождения Риты или такой же праздник у подруги, или поездка в Диснейленд, — ни на одном из них она не была довольна, лишь смотрела исподлобья прямо в объектив.

Альфред услышал, как Рита зашла в комнату и поставила тарелки на стол.

— Ты такая милаха была в детстве. Но почему ты не улыбалась?

— Мне все портили настроение, всегда.

Альфред обернулся и посмотрел на забавную Риту.

— Годы идут, а тебе по-прежнему портят жизнь все окружающие.

— Что поделать, такая жизнь, — развела та беспомощно руки. — Присаживайся, я сбегаю за салфетками.

Голодный агент Хоуп устроился удобно на мягком белом пуфике и, двигая его под собой, приблизился к деревянному журнальному столику. Порхая где-то в паре сантиметров над землей, Рита вошла в комнату, держа под мышкой бутылку вина, а в руках штопор, два бокала и салфетки.

— Могла бы и попросить о помощи, — выхватил вино и бокалы Альфред.

— Я сильная независимая женщина, — отрешенно сказала Рита, подойдя к музыкальному центру, колдуя над его кнопками.

Несколько коротких пищащих звуков — и отовсюду в комнате стал звучать негромкий лаунж и босса-нова. Поторопившись к столу, Рита села рядом с гостем на такой же пуфик, взяв бокал, в котором плескалось белое вино.

— Спасибо тебе за чудесный вечер. Мне было очень-очень хорошо и интересно.

— Тебе спасибо.

Стукнувшись, бокалы нежно зазвенели.

— А теперь — есть, — шутила голодная Рита, набрасываясь на салат.

Двое молодых людей опустошили свои тарелки всего за несколько минут, после этого власть в свои руки взяло благородное вино и ласкающий ухо лаунж.

— У тебя осталось два вопроса, кстати, — напомнила Рита, игриво смотря на собеседника.

— Тебе же не нравились мои вопросы.

— Да, но они были интересными, пусть и не очень романтичными.

Задумавшись, Альфред погладил пальцами подбородок и прищурил один глаз.

— Ок, задам тебе банальный вопрос. Ты когда-нибудь любила?

Отпив немного вина, Рита поставила бокал на столик.

— Ну, не такой уж это и банальный вопрос.

— И все же?

— Да, я любила. И не раз. Но мне никогда не удавалось быть с тем, к кому я испытывала чувства.

— Почему?

— Потому что у меня всегда была на первом месте карьера, мне некогда было любить своих мужчин. Теперь я все больше думаю, не совершила ли я ошибку, не связав судьбу с кем-то из них. Сейчас бы у меня наверняка были бы дети, дом, любящий муж. А не слезы жертв, трупы и преступники.

— Вот видишь, я задаю неудачные вопросы.

— Все хорошо, — грустно улыбнулась Рита.

— Эй, эй!.. — подскочил к ней Альфред став на колени и обнимая. — Ты чего? Если я обидел тебя, прости, родная, слышишь? Прости, я не хотел.

Прижимая ее к себе, он нежно целовал ее губы, щеки, закрытые веки, продолжая успокаивать и просить прощения. Вдруг он увидел, как из ее глаз покатились слезы.

— О, ты чего… — заволновался он. — Я сделал что-то неправильно?

— Нет, — обняла Рита гостя сильнее. — Все хорошо. Меня просто давно никто так трепетно не целовал, говоря при этом столько приятностей. Это я как щенок — писаюсь от радости.

Хмельное вино достигло цели и дало о себе знать, напомнив о себе приятной рассредоточенностью. Рита поцеловала в губы Альфреда, и тот с удовольствием отозвался. Вслед за этим она повторила поцелуй более пылко. Делая перерыв перед каждой порцией нежности и страсти, она смотрела на Альфреда иным взглядом, превращаясь из невинного ангела в пылающее пламя, давая понять, чего сейчас хочет. Третий поцелуй был французским.

Альфред почувствовал, что дыхание Риты стало глубоким и прерывистым, сердцебиение участилось. Он решил идти на поводу у инстинктов, позволяя им взять верх.

В громком от удовольствия дыхании и опьяняющем взгляде Риты чувствовалось, что ей более чем нравится происходящее. Альфред же казался сам себе несколько деревянным и чувствовал себя больше наблюдателем, нежели участником творящейся магии.

Рита переключилась на шею Альфреда и стала покрывать ее нежными влажными поцелуями. Она гибко подалась бед­рами вперед, чтобы обхватить Альфреда ногами. Он вдруг дернулся и откинулся назад, вырвавшись из ее объятий. Рита не сразу осознала, что произошло, но, в мгновение придя в себя, поняла, что случилось нечто плохое.

— Что-то не так? — растерянно спросила она.

Альфред казался не менее растерянным, нежели его начальница. Вдобавок он еще и выглядел напряженным, его самую малость трясло.

— Ничего, — тихо сказал он. — Мне, наверное, пора домой.

Рита беспомощно кинула руки на пуф.

— Хорошо, если ты так хочешь.

Сгорая от непонятного стыда, в спешке желая как можно быстрее покинуть дом Риты, Альфред надел на себя пиджак, после чего устремился в коридор. Ей пришлось практически догонять его,