Серебристые сумерки - Ли Бристол

Анна рассмеялась:

– Но ведь это была твоя идея – спать в бараке.

– Я не хотел никаких сплетен, – твердо заявил Джош. – Заботился о том, чтобы тебе было хорошо.

Анну переполняло такое счастье, что она казалась себе невесомой.

– Мне хорошо, – прошептала она, обнимая Джоша. – Мне очень хорошо.

Церемония венчания проходила спокойно и скромно, она лишь подтверждала то слияние сердец и душ, которое возникло гораздо раньше. Анна держала Джоша под руку и чувствовала сильное, ровное биение его пульса. Ощущение полной гармонии было прочным, мощным, казалось, что сама судьба поставила неизбежную точку в их отношениях.

Как раз перед тем как священник попросил их произнести слова клятвы, послышался скрип двери, и гости оживились. У Анны екнуло сердце, пальцы ее крепко сжали руку Джоша, она слегка прикрыла глаза, благодаря в душе Господа. Голос Анны слегка дрожал от возбуждения, когда она клялась любить, уважать мужа, повиноваться ему до конца своих дней.

Джош надел ей на палец скромное золотое кольцо, затем поцеловал. Поцелуй его был страстным, но очень уж коротким. А потом их обступила толпа гостей, все поздравляли, хлопали Джоша по спине, старались чмокнуть Анну в щеку.

Анна, тяжело дыша и беспрестанно улыбаясь, переходила из одних объятий в другие, машинально благодарила друзей и соседей за поздравления, а сама в это время окидывала взглядом толпу. И вот она увидела их. И сразу узнала.

Женщина была очень красива, ростом чуть ниже Анны. Таких прекрасных чистых голубых глаз Анна не видела никогда в жизни. Одета она была в бледно-лиловый шерстяной костюм, маленькая шляпка с вуалью покрывала густые вьющиеся волосы, слегка тронутые сединой. Именно такой Анна ее себе и представляла.

У мужчины, который вел жену через толпу, бережно поддерживая ее под локоть, были такие же зеленые глаза, как у Джоша, тот же рост, плотное телосложение. Отличали их только седые виски да задубевшая от солнца и ветров кожа. Анна как будто увидела в нем Джоша через двадцать лет. Да, это была яркая личность, выделявшаяся в любой толпе. Среди гостей послышались возбужденные возгласы:

– Джейк…

– Джейк Филдинг, это ты, что ли?

– Боже мой, это действительно он!

Толпа расступилась перед вновь прибывшими, и Анна заметила, как замер Джош. Она быстро шагнула вперед.

– Джессика! – тихо воскликнула Анна и протянула руки. От возбуждения Анна раскраснелась, глаза ее сверкали, голос звучал легко и радостно. – Я так рада, что вы приехали! Погода ужасная, и я боялась… Но вот вы здесь, и теперь это уже не имеет значения. Ох, Джессика, я так хотела познакомиться с вами! Мне казалось, что я вас уже знаю… – Анна запнулась и покраснела еще больше. – Ой, вы, наверное, подумали, что я ужасная нахалка! Вы не возражаете, если я буду называть вас Джессика?

Глаза Джессики просияли в ответ:

– Между прочим, я бы предпочла, чтобы ты называла меня мама.

Женщины обнялись. Затем Джессика с довольным видом повернулась к мужу.

– Ох, Джейк, посмотри! – воскликнула она. – Разве она не красавица?

Джейк улыбнулся.

– Она выглядит, как невеста Филдинга, – ответил он. – А этой чести удостаиваются только лучшие. – Джейк наклонился и поцеловал Анну в щеку. – Добро пожаловать в нашу семью.

Он выпрямился и встретился взглядом с Джошем.

Повисло неловкое молчание, Анна с тревогой переводила взгляд с мужа на свекра и обратно. А затем Джош спросил бесстрастно:

– Что ты тут делаешь?

Джейк спокойно выдержал его взгляд.

– Ты мой единственный сын. Разве я мог пропустить день твоей свадьбы?

Анна увидела, как напряглось лицо Джоша, и ощутила боль в сердце, боль за Джоша… за всех них. Когда Джош заговорил, было видно, что слова даются ему с трудом.

– Можешь больше не притворяться, я знаю правду Я не твой сын.

Джессика взяла Джейка под руку, ее огромные глаза потемнели.

– Нет, – тихо промолвила она, – ты его сын.

На секунду на лице Джоша промелькнуло смущение, или это была злость, и Анна быстро шагнула к нему.

– Джош, прошу тебя, отведи своих родителей в библиотеку. Там спокойно, а вам о многом надо поговорить.

– Я так не думаю, – медленно произнес Джош. Он с трудом оторвал взгляд от Джессики и Джейка и посмотрел на Анну. – Я же просил тебя не делать этого.

Сейчас Анне хотелось только одного: стереть с лица Джоша угрюмость, чтобы глаза его так же сияли, как еще минуту назад. Джошу многое пришлось пережить, так вправе ли она была подвергать его и этому испытанию? Может, она совершила ошибку?

Однако упорство Анны, которое помогло ей пережить суровые испытания прошедшей осени, было ее неотъемлемой чертой. Она вскинула подбородок.

– Но я сделала это, – спокойно возразила Анна. – Они здесь, и ты должен поговорить с ними.

Джош попытался отвернуться, но Анна схватила его за руку.

– Джош, прошу тебя, – прошептала она. – Сделай это ради меня. Не позволяй мрачным тайнам прошлого испортить сегодняшний день.

Анна увидела, что Джош растерялся. Она понимала, что заставляет его пойти против собственной воли, но была убеждена – ему надо пройти и через это. Джош медленно повернулся и молча повел Джейка и Джессику в библиотеку.

Анна наблюдала, как все трое скрылись за ее дверями, а затем закрыла глаза и взмолилась, чтобы она не ошиблась.

Звуки праздника почти не проникали сквозь толстые стены библиотеки. Капли тумана застыли на окне, скрывая пейзаж, и только по отдаленному шуму и скрипу можно было определить, что буровая установка работает даже в день свадьбы. В камине потрескивали дрова, а над каминной полкой висел портрет Элизабет Коулман, вернувшийся наконец на свое законное место. Глядящая со стены Элизабет ласково улыбалась всем троим.

Джейк и Джессика, держась за руки, сидели рядом на небольшом диванчике с высокой спинкой. Джош расположился напротив, в обтянутом парчой кресле. В библиотеке стояла тишина.

Как только Джош увидел родителей, вихрь противоречивых чувств овладел им. Он испытал и шок, и мгновенную вспышку радости. Ведь это же были его родители, которых он так любил! Да и как можно было не любить женщину, которая родила его на свет, и мужчину, научившего его всему, что он знал в этой жизни?

Появление Филдингов-старших всколыхнуло в Джоше воспоминания о доме, о семье, обо всем хорошем, что было в его жизни. Ему хотелось обнять их и расспросить о ранчо, о девчонках, о том, как они отпраздновали без него Рождество. Конечно, он был рад. Однако это чувство угасло очень быстро.

На смену ему пришла злость – на Анну, на Джейка и Джессику, даже на себя за то, что он испытывает эту злость. Джош продолжал чувствовать обиду, стыд из-за того, что, как он был уверен, являлось правдой. Ему хотелось только одного – все забыть. Он начал новую жизнь, и они не имели права приносить с собой в этот дом воспоминания об ужасном прошлом. Их появление испортило день, которому предстояло стать счастливейшим в его жизни, и Джош чувствовал себя разбитым и несчастным.