Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1917 год. Распад - Олег Айрапетов

В ходе событий вечера 4 (17) июля было убито и ранено несколько сотен человек, вечером и ночью прочный порядок поддерживался только перед дворцом. В ряде районов, включая центр города, шел грабеж лавок и магазинов, отряд анархистов вновь занял типографию «Нового Времени», которую, впрочем, им вскоре пришлось оставить76.

Прочного контроля над войсками еще не было. Вечером 4 (17) июля Половцов отдал распоряжение командиру гвардейского запасного артиллерийского дивизиона привести 8 легких орудий в столицу под прикрытием школ прапорщиков к 6:00 5 (18) июля77. Этот приказ не был поддержан Петергофским советом, который 5 (18) июля отказался санкционировать предложенную меру на основании появившихся сомнений «в ее революционном характере». В том случае если распоряжение генерала, будет подтверждено ЦИК Всероссийского Совета рабочих и солдатских депутатов, в Петергофе обещали выступить всем гарнизоном78.

Несмотря на подобного рода случаи, перелом все же состоялся. С утра 5 (18) июля на улицы вышли военные патрули, которые начали разоружать штатских. У «мирных» демонстрантов было изъято 4 броневика (!), попыток сопротивления не было. Вслед за этим перелом в настроении гарнизона стал очевидным, а части, поддержавшие большевиков, были вынуждены вернуться в казармы79. В них были проведены митинги с принятием резолюций, нацеленных на снятие возможных обвинений. Так, в 1-м пехотном запасном полку 5 (18) июля был принят такой текст: «Выступление полка 4 июля являлось мирным. Происшедшее столкновение было печальным недоразумением, выяснение которого поручается Особой следственной комиссии»80.

«Теперь, – сказал в этот день Ленин Троцкому, – они нас перестреляют. Самый подходящий для них момент»81. В городе начались аресты и разгон большевистских организаций, была разгромлена редакция газеты «Правда»82. До того как это произошло, газета успела выйти с текстом обращении ЦК и Петроградского комитета РСДРП (б), Военной организации ЦК РСДРП (б), комиссии рабочего сектора Петросовета, в котором большевики заявляли: «Цель демонстрации достигнута. Лозунги передового отряда рабочего класса и армии достигнуты внушительно и достойно. Отдельные выстрелы в демонстрантов со стороны контрреволюционеров не могли нарушить общего характера демонстрации»83. Демонстрация была объявлена завершенной. «Выждем развития кризиса дальше», – призывала газета84.

Выждать не удалось, во всяком случае, на тех позициях, которыми партия владела накануне этого «мирного» выступления. Большевикам пришлось сдавать их. С утра 5 (18) июля в городе наступило видимое спокойствие85. Пытавшийся отстоять дом Кшесинской Раскольников в это время требовал прислать из Кронштадта несколько 4-дюймовых и три 47-миллиметровых орудия для броневиков86. Эта помощь так и не была оказана.

Победа правительства над внутренним врагом была довольно явной. Большевики выступили без четкого плана действий, но получили ценный опыт подготовки государственного переворота87.

Большевиков разгромили не только в столице. Досталось и митингующей вольнице Дзевалтовского. Для проведения разоружения постоянно бунтовавших гвардейцев 4–5 (17–18) июля к ним была направлена 1-я Забайкальская казачья дивизия. К счастью, она быстро справилась с поставленной задачей, так как уже 6 (19) июля ее пришлось перенаправить для прикрытия бегущего фронта88. Сохранившая порядок и прочные офицерские кадры конница в это время часто использовалась для приведения комфортабельно расположившихся в тылу, часто среди бань и складов, профессиональных борцов за право дезертировать. Обычно после первых же выстрелов они сдавались и заявляли о готовности следовать на фронт89. Что касается большевика штабс-капитана, то он был позже оправдан солдатским судом90.

5 (18) июля Керенский вновь был на Западном фронте. Проведя разговор с товарищем военного министра генерал-майором Г А. Якубовичем, он убедился в том, что обстановка нормализуется, и полностью одобрил принятые меры. В его планах была поездка в Молодечно: министр все еще возлагал большие надежды на наступление. «Надеюсь, – заявил он в конце разговора, – если Петербург окончательно не предаст, сдвинуть Западный фронт»91. В тот же день, объезжая вместе с Деникиным и Марковым полки, стоявшие под красными знаменами и транспарантами «Да здравствует Керенский!», он призывал солдат идти в атаку: «Среди нас не будет предателей свободы и революции; верю, что, когда решается судьба свободы, земли и воли, полки Западного фронта пойдут вместе с полками 18 июня. Красные знамена, что в ваших руках, вы понесете туда, где их не признают, где над вами смеются. Идите смело вперед. Родина и революционный народ с вами»92.

Над всем происходящим витал душок абсурда. Потийский полк имел красно-черное (цвета анархистов) знамя с надписью «С нами Бог и спасение чести свободной России». Его солдаты клялись министру строго соблюдать порядок и дисциплину93. Во время встречи Керенский опять получил сообщения о том, что происходило в Петрограде, и вновь поспешил в Могилев, где тем же вечером принял подробный доклад о развитии событий94. С Северного фронта снимались прочные, сохранившие дисциплину полки. Среди них преобладала кавалерия: 14-я кавалерийская и уланская дивизии, 14-й Донской казачий полк, Малороссийский драгунский полк, 177-й Изборский, Митавский полки и другие части95. В состав войск, был включен и 5-й броневой дивизион.

Первые эшелоны были направлены в столицу в 6:50 5 (18) июля96. Один за другим они направлялись в Петроград, куда стали прибывать 6–7 (19–20) июля. Уже утром 6 (19) июля ситуация начала резко меняться в пользу Временного правительства. По распоряжению Половцова от большевиков были очищены Петропавловская крепость, дом Кшесинской, цирк Модерн97. Город был спокоен, повсюду виднелись казачьи разъезды, на Невском толпы стояли уже только на тротуарах, повсюду говорили об измене и предателях98. Перелом настроений стал очевиден. По требованию представителей верных правительству полков гарнизона была создана комиссия по расследованию событий99. Днем глава правительства подписал постановление о безусловном запрете на «всякие самочинные действия, аресты и обыски» и о наказаниях за разбой, бандитизм и прочие насилия, а также за призывы к ним. Эти преступления наказывались заключением в крепость на срок не свыше 3 лет. Виновные в призывах к неисполнению приказов властей наказывались как за государственную измену100. Несмотря на страшное звучание последнего наказания, на практике оно не представляло собой ничего страшного. В воюющей стране не было смертной казни, как, впрочем, и власти, которая могла бы гарантировать сколько-нибудь длительное заключение.

Керенский был явно доволен собой и удовлетворен результатами легкой победы в тылу. Многие в этот момент явно были склонны принимать желаемое за действительное. «Вооруженное восстание в Петрограде подавлено, – заявили, например, «Русские Ведомости». – “Подавлено”, впрочем, может быть, не совсем подходящее в данном случае слово, потому что восстание не столько разбилось о сопротивление оставшихся верными временному правительству войск, сколько угасло естественным путем вследствие внутреннего бессилия. Брошенных большевиками лозунгов оказалось достаточно, чтобы вызвать крупные беспорядки и кровопролитие на улицах столицы, но эти лозунги бессильны создать организованное движение»101.

Казалось, что большевиков можно уже не бояться. Первой жертвой этих настроений стал Переверзев, отправленный в отставку. Формально основанием для этого послужило обвинение в преждевременном предании гласности информации о большевиках102. Особенно раздражало Керенского и его окружение то, что их коллега решился на самостоятельные действия103. Такое не прощалось, победитель должен быть один, и он должен был показать себя на поле победы, благо оно было уже безопасно. Керенский принял решение вернуться в столицу, куда он прибыл из Могилева вечером 6 (19) июля104.

Толпы встречали спасителя революции с энтузиазмом, что не могло не радовать любившего аплодисменты и шумные представления министра105. Практически сразу же по прибытии он издал приказ, объяснявший попытку переворота заговором немецких шпионов106. В тот же день за подписью Львова и Керенского было отдано и другое распоряжение: «Воинские части, принявшие участие в вооруженном мятеже 3, 4 и 5 сего июля месяца 1917 г. в гор. Петрограде и его окрестностях, расформировать и личный состав их распределить по усмотрению военного и морского министра»107. Поначалу, вопреки надеждам одних и страхам других, особого рвения в добивании врага победители все же не проявили. Весьма показателен тот факт, что они не стали развивать свой успех в обвинении большевиков в предательстве.