Смертный ангел (СИ) - Флейм Корвин

Растерявшиеся рыцари постыдно отступили под издевательские крики кочевников.

Рыцари могли бы защитить от лобовой атаки, но против легкой конницы степняков они, что меч без ножен. Тяжеловесные багарские кони степняков не догонят, и оторвавшись от пехоты рыцари сами скорей всего найдут бесславную смерть.

— Го тхара, дера ту негахр! — Тго Ар на карачках попятился из шатра. Великий господин, они больше не посмеют ослушаться!

— Встань, — презрительно сжав узкие губы, велел Кзаркхмет.

Дрожа от страха, Тго Ар поднялся.

— Вождю не престало показываться перед племенем на четвереньках.

Тго Ар закивал и проблеял что-то неразборчивое.

— Иди, вождь, и пусть твои гоблины держат колья при себе.

Кланяясь, Тго Ар убрался из шатра.

Бездарный глупец! Если гоблины снова попытаются сорвать все планы, Тго Ару не сдобровать.

Маг облачился в тяжелую накидку. Снаружи холодно, а тратить силу, чтоб согреться, мог только выживший из ума базарный кудесник, но не искусный чародей.

У шатра ждал Иргат-нерг.

— Все готово, мой господин, — обратился он к магистру.

Возведенный помост устлали темно-синей тканью, окаймленной черными полосами. Поверх нее посреди деревянного сооружения лежал круглый багряный ковер, вытканный из человеческих волос. Серебряными нитями на нем вышита пентаграмма, в центре которой зеленел мрамор Чаши Некроманта. Ценнейший артефакт был последним из семи Чаш колдунов Аршаха. Посему его сторожили четыре десятка высоких статуй в плащах цвета песков и деревянных масках.

— Сколько рабов?

— Гуар пригнал из-под Даршегвара пять тысяч, — сказал Иргат-нерг. — Его оборотни стерегут пленников за тем холмом.

— Когда начнем, путь их приводят по одному. Только передай Гуару, чтобы оборотни даже не думали позариться на плоть рабов. Их души нужны мне все до единой.

— Да, мой господин.

Магистр и Иргат подошли к помосту.

— А где тролли?

Иргат-нерг вжал в тщедушные плечи голову. Он до последнего надеялся, что Магистр запамятует спросить.

— Они еще не показались.

— Где они?

— Я не знаю.

— Почему?

С виска Иргат-нерга сбежала холодная капля. Спокойный тон магистра доводил до почти животного страха.

— Тролли как в воду канули…

— Двадцать сотен?

— Посланные мной разъезды их не обнаружили, — потупив взор, Иргат говорил, чтоб только не остановиться. Посмотреть сейчас в лицо магистру его бы не заставил бы сам Гарагаз. — Видимо, тролли запаздывают. Дорога из Славии к Даршегвару, полагаю, отняла у них больше сил, чем на то рассчитывали. Но…

— Довольно о них. Две тысячи льдистых троллей не самое важное, что меня заботит. Если должны были подойти к вчерашнему вечеру, то скоро явятя. Что нерг-даны?

— Они уже в трансе.

В ушах Ирга-нерга отдавало ударами сердца. Его вины том, что тролли не поспели к началу битвы, нет, однако магистра это интересовало мало. Но главное, на сей раз хозяин простил. Иргат-нерг опасливо покосился на Кзаркхмета. Магистр наблюдал за тем, как тумены степняков подняли луки, чтобы послать тысячи стрел на головы росмальцев и багарцев.

Кзаркхмет посмотрел на беснующееся черными тучами небо:

— Время пришло. Веди нерг-данов.

— Повинуюсь, мой господин, — поклонился Иргат, с трудом уняв охвативший его трепет. Да, время пришло.

Иргат-нерг поспешил к палатке, в которой с ночи в наркотическом дыму пребывали нерг-даны.

Кзаркхмет поднялся на помост. Ветер вздул его накидку. На груди мага в ножнах из бронзы и нефрита покоился Кинжал, что выковали для колдунов Черной Руки боги Тьмы. Этот клинок использовался магистрами только тогда, когда вершились величайшие заклятья. Заклятья, чья мощь питалось кровью тысяч жертв.

Из палатки вынырнул Иргат-нерг. За ним следовали восемь обнаженных нерг-данов. На то время, пока не закончится колдовство, чернокнижники ослепли и оглохли; их души витали в мирах, о существовании которых не могла помыслить даже самая богатая или извращенная фантазия смертных.

Иргат-нерг расставил восемь худых тел, со свежими татуировками на плечах и спине вокруг пентаграммы — идеальное число для круга ада. После чего опустился на колени в двух шагах от магистра.

Читая заклинание, он сам погружался в транс. Но не столь глубокий. Его словно бы накрыли полупрозрачным куполом, сквозь который долетали отзвуки окружающего его мира. Иргат-нерга окутал туман, который был виден только ему одному. В белесой пелене смутно угадывались восемь сухих фигур. Ему нужно впитать в себя энергию, которая окружала их и направить её в Кинжал Богов, что дремал на груди магистра. О! За сотни лет это оказалась под силу лишь немногим, но и он, Иргат-нерг, правая рука магистра, тоже справится. Иначе позавидует бедняге Катону. Он выдержит. Не так легко и быстро как тогда Кзаркхмет, но выдержит.

Иргат-нерга охватила оглушающая боль, ввергающая в океан всех мучеников Преисподней. Те-е-ер-пе-еть!

…Кзаркхмет почувствовал, что Кинжал Богов пробудился. Колдун освободил его из ножен. Да, он проснулся! От гарды клинка исходили волны черных пульсирующих лучей. Когда они опустятся на острие, Кинжал впитает в себя всю мощь Круга Ада и потребует еще. Каждое новое мгновение он будет хотеть большего, и если не обуздать его безграничную несыть, Кинжал сожжет и его, Кзаркхмета, и это поле, и этот лес и эти горы на тысячи верст окрест. Только великое черное искусство Кзаркхмета сможет обуздать Кинжал, чтоб его голод перетек в Чашу Некроманта, чтобы Кинжал вливал в Чашу кровь и души тысяч жертв.

Кзаркхмет сделал Кинжалом на ладони порез. По лезвию сбежала темная струйка. Кинжал вспомнил вкус крови и теперь жаждал новой.

Маг вздел Кинжал над головой. Губы колдуна произнесли первые слова заклятья. Противостояние чародея и артефакта началось и… Окончилась, испепелив последние крохи человечности в душе колдуна.

Их борьба, сотрясшая Серые Равнины, завершилась победой Кзаркхмета. Кинжал признал в нем своего Властителя.

У подножия помоста толпились тысячи рабов. В основном мужчины, но средь них попадались и женщины. Изнуренные непосильной работой над возведением Даршегвара, они были согнаны сюда, чтобы быть принесенными в жертву черному колдовству. Магия сделала их покорными своей судьбе, отобрав волю и превратив в загнанный на бойню скот. Их уделом был только страх. Страх перед окружавшими их плотным кольцом оборотнями. Но стоило обреченному взгляду столкнуться с отблеском Кинжала, как страх перед оборотнями стирался бездонной пропастью истинного ужаса. Кинжал нес большее, чем просто смерть от клыков и когтей.