Яблоневое дерево - Кристиан Беркель

подарок.

Моя мать собралась умирать накануне моей свадьбы. Я пытался объяснить ей, что это неподходящий момент. Дважды я ошибался и вот наконец нашел ту самую. Она не может так просто уйти, она должна это увидеть. Мать угрюмо откинула душное одеяло.

– Такова Божья воля, – безучастно произнесла она. Я стоял возле ее кровати. После долгого молчания я сказал, что очень впечатлен перипетиями ее жизни. Она снова натянула одеяло.

– Меня бы вполне устроило, если бы перипетий было чуть меньше.

Она позвонила мне солнечным вечером накануне дня своей смерти. Голос звучал взволнованно.

– Скажи-ка, парень, ты ведь бываешь в этом ресторане, куда ходят актеры и политики, как он там называется?

– Ты имеешь в виду «Борхардт»?

– Точно, «Борхардт», заня-я-ятно, он был еще в моем детстве.

Она сделала паузу или не знает, что говорить дальше?

– Да? – сказал я.

– Что?

– Ты говорила о «Борхардте».

– «Борхардт». Да. Где он?

– Почему ты спрашиваешь?

– Ну, у меня там встреча.

– А, как здорово. С кем же? – спросил я, уже начеку. Когда она обращалась ко мне «парень», это не предвещало ничего хорошего.

Повисло молчание.

– С генералом Путиным.

– С кем? – я, должно быть, ослышался.

– Меня ждет там генерал Путин со своими людьми.

– Ты уверена?

– Что за дурацкий вопрос? Конечно, уверена. Ну?

– Что «ну»?

– Адрес.

– Почему ты встречаешься с генералом Путиным? Он вообще генерал?

– Разумеется. Он же Верховный главнокомандующий? Значит, генерал. И мы обручены. Ну теперь ты знаешь.

– Адрес, да… Погоди-ка…

Я задумался. Что делать? Она не отступит. Можно сменить тему, надеясь, что она быстро забудет причину звонка. Но ничего подходящего в голову не пришло.

– «Борхардт», – нетерпеливо повторила она.

– Да, конечно, «Борхардт», извини, подожди секунду, «Борхардт», это на Францёзише штрассе, ну знаешь, около площади Жандарменмаркт, где концертный зал и бывший театр Макса Рейнхардта, знаешь?

– Конечно знаю, я часто ходила туда еще со своим отцом, тогда было еще красивее… Я же не вчера родилась.

– Нет.

– Номер дома.

– Номер… Погоди-ка… Давай я посмотрю и сразу перезвоню тебе, ладно?

– Нет, я подожду.

– Хорошо, тогда… Пойду поищу в адресной книге.

– А в твоем смешном мобильном посмотреть нельзя?

В некоторые дни с ней приходилось нелегко. Обычно она все забывала, но не всегда. Правил не было, как и в накрывающей ее тьме.

– Подожди секунду.

Я отложил трубку и забегал по комнате. Потом схватил мобильник.

– Тут только номера телефона, без номера дома, я сейчас туда позвоню, ладно? До скорого, – я хотел закончить разговор.

– Позвони с мобильного. Я подожду.

– Хорошо.

Если бы кто-нибудь меня увидел, он бы точно закрыл лицо ладонью. Стоя посреди собственной гостиной, я приготовил телефон и сделал вид, что набираю номер. Потом немного подождал.

– Алло, здравствуйте, это ресторан «Борхардт»? Извините за беспокойство, у моей матери встреча с генералом Путиным, и она немного задерживается, не могли бы вы… Простите? Ах да… Вот как… И что мне ей передать? Да… Да… Конечно. Значит, он снова свяжется? Хорошо. Большое вам спасибо. До свидания.

Я сделал вид, что закончил звонок. Потом снова взял трубку.

– Послушай, генерал Путин просил передать извинения, ему ужасно жаль, но они были вынуждены уехать в аэропорт. Неотложные дела, непредсказуемая ситуация. Ты же его знаешь. Он просит прощения и свяжется с тобой в ближайшее время.

– Тегель или Темпельхоф?

– Тегель, Темпельхоф сейчас закрыт.

– Да, но не для генерала Путина. Значит, он улетает из Тегеля, да?

– Да.

– И теперь мне не нужно в «Борхардт»?

– Нет.

– Ах. Хотя знаешь, пожалуй, это даже к лучшему. Честно говоря, на самом деле я рада.

– Да?

– Да, понимаешь, меня не слишком вдохновляет присутствие его свиты. Это немного сковывает, если ты понимаешь, о чем я…

– Полностью.

– Он становится таким официальным, понимаешь, он ведь несколько моложе меня. И поэтому за его спиной ходят сплетни.

– Хочешь сказать, как у твоей матери и Томаса?

– Там было нечто совершенно иное. Совершенно. В общем, я рада, что ехать никуда не пришлось. Я весь день думала, какое же надеть платье. А теперь вопрос закрыт. Удачи, мой мальчик, всего хорошего.

На следующий день она умерла. Это было воскресенье.

В моем детстве по воскресеньям время останавливалось. Его бег определяли лишь родители. «Путешествие в Иерусалим»[49], между началом и концом. Играла музыка, все стулья были заняты, и только я бежал, бежал, бежал вокруг них по кругу. Музыка кончилась. Вместе с Жаном, Изой, Томасом, Лолой, Робертом, Ханнесом, Мими, Мопп, Цесей, Максом, Эрихом, Кларой, Вальтером и Адой, мои родители погрузились в тишину. Свободных стульев не осталось. Я запрыгнул в пространство между ними. А оттуда – наверх. На свою яблоню.

Благодарности

Каждый человек, встреченный на жизненном пути, дарит нам что-то свое, но от этих людей я получил то, что позволило написать этот роман:

От моего дедушки – свободу.

От моей матери – язык.

От моего отца – мышление.

От моей жены – чувства.

От моих сыновей – игру.

От моего издателя Гуннара Цинибулка – веру.

От моего редактора Марии Баранков – вдохновение.

От Эрнста Люрсена – духовную связь.

Примечания

1

Pied-a-terre (фр.) – пристанище. Здесь и далее примечания переводчика.

2

Операция по прорыву русского фронта в Галиции с целью спасти Венгрию от наступавших русских армий в мае 1915 года. Ее осуществляла 11-я германская армия при поддержке австрийцев на участке шириной 35 км между Верхней Вислой и подножием Бескидского хребта в районе Горлице – Тарнов.

3

Имеется в виду Версальский мирный договор, завершивший Первую мировую войну. Подписан в Версале в 1919 году.

4

Айнтопф – очень густой суп с мясом и овощами, заменяет первое и второе блюда.

5

Имеется в виду изображение имперского орла на ограде моста.

6

«Воскресный айнтопф» – пропагандистская акция, введенная 1933 году. С октября по март, в одно из воскресений каждого месяца, немецкие семьи обязаны были готовить на обед айнтопф, стоимость которого не должна превышать 50 пфеннигов, а сэкономленные деньги жертвовать в фонд «Зимней помощи», где аккумулировались средства в помощь бедным и безработным.

7

Эрих Курт Мюзам – немецкий поэт и драматург, видный представитель богемы. Анархист. В конце Первой мировой войны – один из ведущих агитаторов Баварской советской республики.