Кампанелла. Последний маг эпохи Ренессанса - Альфред Энгельбертович Штекли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Представитель Святой службы в категорической форме потребовал введения дополнительных строгостей, которые бы гарантировали, что впредь Кампанелла не будет ни писать, ни общаться с людьми. Он послал в Кастель делль Ово специальных агентов, чтобы те особенно старательно обыскали камеру Кампанеллы и изъяли находящиеся там рукописи.
С обыском явились ночью, когда он спал. Под матрасом они обнаружили рукопись «Метафизики». Да, с этим произведением ему определенно не везло! Он хотел изложить в нем основы философии, и сделать это так, чтобы его книга стала «библией философов». Семь лет тому назад, в Кастель Нуово, он написал «Метафизику» и передал ее дель Туфо еще до того, как тот был арестован. После его смерти Франческо – неблагодарный ученик! – не сумел сохранить рукописи. Кажется, у него ее украл слуга и кому-то продал.
Он заново написал «Метафизику». Он не успел ее закончить, когда ее отобрали. Рукопись отнесли инквизитору, а это означало, что она пропала навсегда. Навсегда? Пусть пройдут недели или месяцы, пока он снова изыщет возможность раздобыть бумаги – при всей своей нетерпеливости он умеет ждать! – но он обязательно еще раз восстановит «Метафизику». Чем сильнее его давят, тем упорней становится в нем дух сопротивления. За каждой написанной им строчкой постоянно охотятся инквизиторы. Он вынужден по нескольку раз писать одно и то же произведение. Но вопреки всему он будет восстанавливать потерянное. Каким бы безнадежно пустынным ни было пепелище, оно не заставит его опустить руки. Он всегда найдет в себе силы снова приниматься за стройку!
В июле 1610 года в Неаполь прибыл новый вице-король, граф Лемос-младший. Он слыл за мецената и любил опекать ученых. Но надеждам, которые возлагали на него друзья Кампанеллы, не суждено было исполниться. Вице-король оказался страшнейшим клерикалом и всей душой ненавидел еретиков. От него нельзя было ждать никаких поблажек. А Кампанелла и не ждал. Он снова тайком принялся за писание. Надо было быть очень осторожным. Серафино и Пенья, выносившие из тюрьмы написанное, приходили редко, зато надзиратели, охотившиеся за рукописями, могли нагрянуть каждую минуту. Как не вспомнить Дианору, которая по вечерам, опустив нитку, забирала к себе исписанные за день листки!
К концу года Кампанелла сделал то, что казалось невероятным даже для его друзей. Он в третий раз заново написал «Метафизику».
Каждого образованного человека, который приходил к нему, Кампанелла жадно расспрашивал о том, какие новые книги вышли в свет. Он радовался небывалым достижениям науки, но в то же самое время тяжело переживал свою оторванность от мира и проклинал тюремные стены. До него только урывками доходили сведения о важных событиях. Работы астрономов и математиков все больше и больше подтверждали правильность теории Коперника о строении вселенной. С большим опозданием узнал он, что Галилео Галилей – тот самый преподаватель математики Падуанского университета, который в 1593 году передал ему письмо великого герцога Тосканы, – сконструировал замечательную подзорную трубу и с ее помощью, наблюдая за звездами, совершил великие открытия. Весной 1610 года вышла в свет книга Галилея «Звездный вестник». Но Томмазо узнал о ней только в январе следующего года, да и то случайно. Один из почитателей Кампанеллы, неаполитанец Джамбаттиста Мансо, глубокий старик, друг Торквато Тассо, добился свидания. Два часа рассказывал он Кампанелле о выдающемся труде Галилея. Мансо сравнивал Галилея с Колумбом и уверял, что его открытия так же важны для человечества, как и открытие Америки. Минувший век навсегда прославил себя открытием новых земель, а век нынешний будет по праву гордиться открытием новых небес!
Кампанелла не мог сдержать своего волнения. Да и как было не волноваться, когда наблюдения Галилея давали науке новые замечательные факты. Галилей обнаружил сотни раньше никем не виданных звезд наблюдал за поверхностью Луны и открыл четырех спутников Юпитера! Какой простор для новых теорий и гипотез! Томмазо не терпелось заглянуть в будущее. Не исключено, что все планеты населены людьми, которые тоже, вероятно, воображают себя находящимися в центре вселенной! Как они там живут, счастливей или несчастней, чем люди на Земле?
Гордость за Галилея сменилась чувством тревоги. Кампанелла слишком хорошо знал, как жестоко расправляется церковь со смельчаками, которые отстаивают истины, противоречащие священному писанию. Джордано Бруно, проповедовавший идею бесконечности миров, был после восьми лет сурового заточения сожжен на костре. Неужели инквизиторы вырвут из рук Галилея его подзорную трубу, бросят его в темницу и будут силой заставлять отречься от истины?
Судя по всему, инквизиторы еще не разобрались в сущности его наблюдений. Ни сам Галилей, ни его друзья не отдавали себе полностью отчета в том, какую грозу они навлекут на себя в недалеком будущем. Кампанелла предвидел события, которые разразились несколько месяцев спустя. Он считал, что надо действовать без промедления. Позволительно было идти на любую хитрость, лишь бы спасти большого ученого от неминуемых преследований. Он считал, что для этого есть только один путь. Надо было с самого начала утверждать, что открытия Галилея предсказаны отцами церкви и совершенно не противоречат суждениям св. Климента, Хризостома и др. Разве объективная сущность открытий Галилея потерпит большой вред от того, что будет снабжена благочестивыми высказываниями?
Кампанелла написал Галилею письмо. Он вспомнил об их встрече в Падуе, восторженно отозвался о его открытиях и тут же дал совет, на каких из отцов Церкви следует ссылаться.
Кампанелла напрасно ждал ответа. Писать осужденному еретику Галилей побоялся.
Все строгости по отношению к Кампанелле были недостаточно действенны. В конгрегацию Святой службы постоянно поступали сведения, что, несмотря на надзор, Кампанелла продолжает писать и его сочинения в списках широко расходятся по Италии и даже проникают за границу. То и дело из Рима в Неаполь приходили приказы, ставшие трафаретом:
«Произвести в тюрьме тщательный обыск, отобрать рукописи и принять меры, чтоб Кампанелла был лишен всякой возможности писать…»
Чаще всего обыски не давали никакого результата. Иногда удавалось найти огрызок пера или чернильницу, вылепленную из хлеба. А где его писания?! Томмазо невозмутимо пожимал плечами: мало ли что можно обнаружить в камере, где до него сидели десятки людей. Сам-то он, помня строжайшие приказы, давно уже ничего не пишет.
Но в мае 1611 года Кампанеллу постигла неудача. Он не успел, передать на волю законченных книг «Астрономии», и во время внезапного обыска они были схвачены служителями инквизиции.
