Во всем виновата водка (ЛП) - Фиона Коул

на фоне белых простыней больничной койки и огромных аппаратов, возвышающихся вокруг нее.

― Извините, сэр. Часы посещений почти закончились, так что вам вскоре придется уйти.

Я перевел взгляд на Рэй, ожидая ее реакции. Я не подумал о часах посещения, когда сказал ее родителям, что останусь с ней на ночь. Я должен был позвонить им, чтобы они вернулись. Я не мог оставить ее одну. Не сегодня.

― Я просто занесу это. Ничего, если я подожду, пока ее мама приедет, прежде чем уйду?

― Послушайте... ― медсестра вздохнула.

Я был уверен, что она отработала столько ночных смен, что ей хватило бы на всю жизнь, и у нее не осталось терпения иметь дело с еще одним назойливым посетителем.

Я приготовился к отказу, но Рэй застала меня врасплох.

― Он мой муж. Разве ему нельзя остаться со мной?

Легкий ветерок мог бы опрокинуть меня на задницу. Неужели Рэй назвала меня своим мужем? Вслух? Другому человеку?

И она не съежилась и не запнулась при этом.

Мой муж.

Мой муж.

Я хотел, чтобы она сказала это снова, чтобы я мог записать это и слушать на повторе, как влюбленная девочка-подросток.

Боже, что, черт возьми, со мной не так?

Я моргнул, возвращаясь к реальности. Мысленно я уже заказывал полотенца с монограммами и планировал нашу семейную фотографию, в то время как Рэй могла называть меня хоть самим Иисусом, если это будет означать, что я останусь с ней вместо ее мамы и буду окружать ее любовью и заботой.

Это ничего не значило. Мне нужно было напоминать себе об этом, если я хотел добиться успеха.

― Конечно, ― ответила она Рэй, едва бросив на меня раздраженный взгляд. ― Если вам нужно поспать, кресло раскладывается. Хотя, скорее всего, вы там не поместитесь полностью.

Рэй фыркнула.

― Не могу дождаться, чтобы понаблюдать, как он пытается это сделать.

На этот раз медсестра рассмеялась вместе с ней. Закончив, она пожелала мне удачи и оставила нас наедине. Я передал Рэй купленные лакомства и снова сел на край стула у кровати.

Она застонала от удовольствия, откусив кусочек конфеты.

― Боже, очень вкусно.

И тут в моей голове промелькнуло воспоминание о том, как она в последний раз издала этот звук и сказала, как хорошо ей со мной. Я хотел зарычать и ударить себя по голове, чтобы прогнать воспоминания. Не то чтобы я хотел избавиться от воспоминаний. Мне просто нужно было научиться держать себя в руках в присутствии Рэй. Как мне снова стать ее другом, когда она уже была моей возлюбленной?

Понятия не имею, но знал одно: я должен попытаться. Я облажался, выгнав ее. Я облажался еще больше, когда не исправил свою ошибку, как только понял, что совершил ее, и она поплатилась за это. Я знал, что проведу остаток жизни, пытаясь вымолить прощение за то, что не был рядом с ней.

Даже если это означало дать ей пространство, которого она жаждала всю свою жизнь. Как бы сильно я ни хотел прижать ее к себе и никогда не отпускать, я знал, что Рэй жаждет свободы.

― Послушай, Рэй, если ты хочешь, чтобы я остался, пока ты не заснешь, нет проблем. Дай знать, когда захочешь, чтобы я у...

― Нет.

Она потянулась к краю кровати к моей руке.

Я уставился вниз на побелевшие от сильной хватки костяшки, а затем поднял взгляд и увидел широкие глаза, в которых плескалась целая буря эмоций. Гораздо больше, чем простые улыбки, которые были у нее, когда она только проснулась.

― Пожалуйста, не оставляй меня.

И снова эти слова прозвучали так просто, особенно после пережитой за день травмы, которая, не сомневаюсь, еще какое-то время будет мучить ее. Но страх из-за того, что на нее напали, был чем-то таким, с чем Рэй справится с высоко поднятой головой, отрицая любой страх, чувствовала она его или нет.

Но сейчас дело было не в этом. Это не имело никакого отношения к Боди. Оставался только я... мы.

Чувство вины снова и снова обрушивалось на меня, скручивая желудок в узлы. Я был так полон решимости спастись от повторяющихся ударов боли, что не заметил, как вонзил в собственную спину нож. И этот нож закручивался каждый раз, когда я видел ту же боль, отраженную в ее взгляде.

Я положил наши руки на кровать между нами и уселся, давая ей понять, что никуда не собираюсь уходить. Посмотрев вниз, где она прижималась ко мне, сделал глубокий вдох, пытаясь чуть-чуть облегчить боль в своей груди.

― Прости, что меня не было рядом сегодня вечером, ― пробормотал я так тихо, что не был уверен, слышит ли она меня. Но потом ее рука сжалась мою, и я понял, что Рэй услышала. ― Я должен был быть рядом с тобой.

Она не произнесла ни слова, сдвинулась с места, оставаясь молчаливой, пока я не встретился взглядом с ее темными глазами.

― В этом нет твоей вины, Остин.

Я поморщился от того, с какой легкостью она отмахнулась от моей роли в этом.

― Сегодня вечер «Холостяка». Я должен был быть у тебя.

― А я не должна была впускать Боди в свою жизнь, ― возразила она.

― Это не твоя вина, ― огрызнулся я, готовый к спору с ней, если она посмеет взять на себя вину за действия Боди. ― Ты понятия не имела, каким человеком он был, и ты никогда бы не впустила его, если бы знала. Ты слишком сильная.

― Точно. ― Одним словом она сбила меня с толку. ― Это не моя вина, и не твоя. Во всем виноват Боди.

Я встретил ее взгляд, усталый, но наполненный такой силы. Каждый день она поражала меня все новыми и новыми гранями своей личности. Даже сейчас, когда медленно моргала, по ее лицу пробегала новая эмоция, притягивая меня к себе.

― Мне было так стыдно, Остин, ― прошептала она.

Ее признание пронзило мое сердце, и мне стало больно за нее. Я ненавидел то, как она отводила взгляд. Прежде чем я успел поправить ее, она подняла руку и продолжила:

― Знаю, что это неправильно. Знаю, что это не моя вина, но это единственное, чего я не хотела. В детстве я поклялась, что никогда не попаду в подобную ситуацию. Черт, я отвергала мысль о замужестве, только чтобы избежать этого. Я сделала все, чтобы избежать этого.