Коммандер - Виктор Коллингвуд

И в сердцах шарахнул кулачищем по свисавшему перед ним сталактиту, разнеся его в мелкую крошку. Висюльки на его бороде возмущенно закачались.

— А ты забыл, что я выторговал? Рыжий искоса остро посмотрел на черного, и тот сразу присмирел.

— Постойте, постойте! Все можно исправить. Дайте мне наконечники для арбалетных стрел, и мы все устроим!

Черный в упор посмотрел на меня примерно таким взглядом, как сержант на духа, не умеющего наматывать портянку.

— Святой антрацит, да что такой тощий растяпа может «исправить»? Ты пошел в поход за сотню лиг без снаряжения, и пытаешься убедить нас, что можешь чего-то там исправить? Шаманы орков, да еще и с Кхарун-зираком, тебя в пыль сотрут, и не заметят!

— Сами знаете, шаманов у них тут нет. А у нас — сильный маг, он поможет. Да в конце концов! Что вам стоит продать нам наконечники? Вы же наделаете новых!

— Это точно. Наделаем. Перед войной стоит запастись оружием. А, ежели то, что ты говоришь, правда, войне быть, и оружие нам понадобится!

— А союзники на войне не нужны? Даже если мы падем в боях, мы сможем убить немало орков, а их шаманы потратят часть своей магии на нас!

— А вы и так сгинете в боях, а орки потратят на вас и магию, и силы!

— Вам что, не нужно золото?

— Нет не нужно. А сколько?

— Товар ваш, так сами и назовите цену!

— Да Кхорн с ним, — проревел крайний рыжий. — Он мне надоел. Сразу видно, языком приучен болтать, а не руками дела делать! Ежели б не Закон гостеприимства, давно бы свернул ему шею, да и дело с концом. Дай им, чего хочут, и пусть проваливают!

— Хорошо, — глаза черного цверга с красноватыми белками уставились на меня в упор. — По дублону за дюжину. Идет?

Мы торговались до рассвета. Только теперь я начал понимать, почему Хозицер пришел тогда с темными кругами под глазами. Гномы орали, плевались, трижды уходили в свои катакомбы и трижды возвращались. В итоге сошлись на пяти гротенах за дюжину, что всего лишь в два раза превышало обычную цену. Правда, наконечники оказались отличные, все одинаковые, как из-под пресса, и сделаны из превосходной каленой стали.

— Как вас звать, господа? — спросил я под конец.

— Зови меня Стом. А мое истинное имя тебе ни к чему, — сообщил чернобородый гном. Рыжие цверги проигнорировали мой вопрос, но я помнил, что один из них — Торвальдинн.

— Вы придете еще торговать, если я приеду вновь?

— Ты, человече, еще надеешься выжить? Да ты и вправду дурак!

— А все-таки? Если я приду вновь?

— С орками и мертвецами мы не торгуем. Так что — нет.

Сама галантность, Кхорн их дери!

— Стом, а как насчет небольшого кусочка этого вашего Кхарун-зинака? Он бы нам очень пригодился!

Гном развеселился. От его широкой, щербатой ухмылки мне стало сильно не по себе…

— А «хлитциус» у тебя есть?

— Это что? — шепотом спросил я у Клауса.

— Тот очищенный жир, который вез им Хозицер, — также шепотом ответил он.

— Гм. Может быть, тоже золото? — обернулся я к цвергам.

— Нет, — отрезал Стом. — Нам и хлитциус-то не очень нужен, закупили достаточно. Хотя…

— Может, все-таки продадите?

— Ну, нет. Вы, людишки, запретили торговлю с нами, и мы теперь не пойдем вам навстречу!

— А арбалеты?

— Можно… самые хреновые!

Мы дождались, пока цверги принесут наконечники, расплатились и, сгибаясь под нечеловеческой тяжестью, двинулись обратно в лагерь. Арбалеты они обещали принести позже, и, конечно, за них тоже предстояло поторговаться.

— Клаус, — спросил я сержанта, когда мы встали передохнуть, — а не знаешь, почему запретили торговлю с гномами?

— Нет, мне это не известно. Скорее всего, из-за испорченного камня. Церковь не хочет, чтобы маги имели сильные амулеты. А вам сейчас сильно повезло, коммандер.

— Что-то я не заметил. В чем?

— Просто цверги всегда делают вид, что уж чего-чего, а золота у них навалом. Предлагать гному расплатиться золотом за его товар — это как будто крикнуть ему: «Ты-нищий!». Это оскорбление. Можно сразу киркой в лоб получить!

Наутро мы загрузили бочки скисшего вина в повозки и под проклятья пехотинцев поехали обратно. На привалах все прикрепляли наконечники стрел к древкам. Я купил двести дюжин, а еще выторговал дюжину прекрасных гномьих арбалетов, тяжеленных, но мощных, потратив все деньги, что нашел у Хозицера и Руппенкоха. Стрелять из них с рук было решительно невозможно, но, закрепив эти штуки на бортах телег, мы получили мощнейшее и дальнобойное оружие.

Об одном я сожалел — что не удалось сторговать даже кусочка варп-камня. Судя по тому, что творила с ним Азалайса, эта штука делает магов просто смертоносными чудовищами. А мне бы сейчас очень не помешало какое-нибудь чудовище на нашей стороне! Да и для маячившего впереди сотворения портала в мой мир запас сильной магии явно не помешал бы.

По крайней мере, я знаю, к кому теперь обратиться. Осталась всего лишь мелочь — выбраться отсюда живыми….

Глава 41

Мы шли все дальше и дальше от предгорий. Разведчики каждый день уходили вперед на глубину в три-четыре лиги, но орков пока не встречали, и всех это несказанно радовало. Всех, кроме меня и Клауса — он по опыту знал, что главные бои еще впереди, а я доверял ему во всем, что касается орков. Но, пока можно и передохнуть.

Все это время я, не переставая, думал о перспективах сбежать отсюда обратно, в свой мир. Рассказанное магом не шлоиз головы, ведь, увидев голубое сияние, сопровождавшее его телепортацию, я впервые ощутил признаки робкой надежды на возвращение.

Да, все это опасно. Даже если не принимать во внимание сложность создания портала между мирами — здесь я могу рассчитывать только на знания мага и на удачу — есть и опасности иного рода. Интерес к упражнениям хаоситов, скорее всего, будет принят за злонамеренное поклонение демонам. А я и так всегда был под подозрением. И это может вылиться во что-то очень нехорошее!

Одна надежда — на каноника. Он всегда был добр ко мне, насколько слово «доброта» вообще уместно в этом, всеми богами забытом, мире. После получения артефакта он, очевидно, будет милостив. И мы с Литцем узнаем от него все подробности моего появления здесь — ведь инквизиция проводила расследование этого случая! А потом, я надеюсь, сможем успешно провести рискованный эксперимент, в итоге которого я вернусь в свою прокуренную однушку на окраине Балтийска. Снова пойду на работу, откручивать прикипевшие гайки чужих дорогущих машин. Вновь заведу древнюю, но еще бодрую