Песнь Хомейны - Дженнифер Роберсон

- Как ты попал сюда?

Он судорожно сглотнул несколько раз:

- Королева кричала, мой господин. Мы все пришли, - он указал на Лахлэна и Перрина. - Сначала нас было больше, но я отослал их. Я решил, что это твое личное дело…

Я почувствовал себя старым, усталым и опустошенным. Меч я по-прежнему держал у горла своего ленника. Одного взгляда было довольно, чтобы понять, что это было необходимо.

- Что вы увидели, когда вошли?

- Королева была… в несколько странном виде. Руки Финна были на ее горле, - лицо Роуэна выражало одновременно гнев и растерянность. - Мой господин… мы больше ничего не могли сделать. Он хотел убить Королеву.

Я знал, что Роуэн имеет в виду рану на ноге Финна. Я задумался о том, насколько она серьезна. Сейчас Финн твердо стоял на ногах, но по тому, как напряжено было его лицо, я понимал, что он испытывает сильную боль.

Наконец заговорил Лахлэн:

- Кэриллон… я не хочу обвинять его. Но это правда. Он хотел взять ее жизнь.

- Казнить его, - требовательно заявила Электра. - Он пытался убить меня, Кэриллон.

- Это был Тинстар, - ясным голосом проговорил Финн. - Мне нужен был Тинстар.

- Но убил бы ты Электру, - меч дрогнул у меня в руке всего на мгновение.

- Глупец, - прошептал я, - зачем ты принуждаешь меня к этому? Ты же понимаешь, что я теперь должен сделать…

- Нет! - вырвалось у Роуэна. - Мой господин… ты не можешь…

- Казни его! - снова повторила Электра. - Не о чем здесь думать. Он пытался убить Королеву!

- Он не будет казнен. Лахлэн понял первым:

- Кэриллон!.. Ты подставляешь врагу спину!

- У меня нет выбора, - я прямо посмотрел на Финна, все еще не отводя меча.

- Ты видишь, что наделал?

- Нет… - его руки легли на клинок меча, прикрыв руны, начертанные его отцом. - Нет! Меня тоже трясло:

- Но ты бы снова сделал это, разве нет? Его лицо мгновенно исказилось, он оскалился, из его горла вырвалось звериное рычание:

- Тинстар…

- Электра, - ответил я. - Ты бы снова сделал это, разве нет?

- Да, - выдохнул он должно быть, горло перехватило. Его била дрожь.

- Финн, - сказал я, - все кончено. У меня нет выбора. Твое служение окончено, - я остановился и продолжил - не сразу, с трудом справившись с собой.

- Я… разрываю клятву крови.

Финн посмотрел мне в глаза. Я думал какое-то мгновенье, что не смогу выдержать его взгляд, но - выдержал. Я должен был это сделать.

Он отнял руки от клинка. Руны отпечатались на ладонях, но крови не было, хотя две раны все еще кровоточили - и сильнее стократ кровоточила душа.

Он сказал шепотом только одно:

- Жа-хай-на.

Я принимаю.

Я убрал меч и бросил его в ножны. Гербовый лев потускнел, рубин оставался черным. Финн вынул из ножен на поясе кинжал и протянул его мне.

Когда-то этот кинжал был моим, королевский клинок с золотым гербом Хомейны… Это едва не заставило меня изменить решение:

- Финн… я не могу…

- Клятва крови расторгнута, - его лицо враз осунулось и постарело. - Жахай, господин мой Мухаар. Я взял из его рук кинжал. На золоте алела кровь.

- Жа-хай-на, - ответил я наконец. Финн вышел из комнаты.

Глава 3

Когда я смог идти, то вышел в коридор - медленно, с трудом передвигаясь в темноте. Факелы не горели. В коридоре никого не было, слуги, хорошо знавшие свои обязанности и мои привычки, оставили меня наедине с самим собой.

Вой умолк. Тишина. Сторр ушел вместе с Финном. Мне казалось, что моя душа погасла, как эти факелы.

В одиночестве я прошел в тронный зал и долго стоял там в темноте. Очаг угасал, но угли еще полыхали мрачно-алым. Здесь также не горел ни один факел.

Тишина. Я сунул хомейнский клинок за пояс - рядом с ножом Чэйсули в ножнах, и принялся разгребать носком сапога тлеющие угли. Наконец из-под толстого слоя пепла показалось железное кольцо. Я взял факел, просунул его в кольцо и с помощью этого орудия открыл люк. Пепел взвился вокруг тяжелой крышки, со звоном откинувшейся на край очага.

Я зажег факел и начал спускаться по лестнице. На этот раз я считал ступени - их было сто две. Я стоял перед стеной и видел, что и сюда проникла дождевая влага: камни были скользкими и влажными, поблескивали в чадном свете факела. На темном камне слабо светились бледно-зеленые руны. Я коснулся их пальцами, повторяя очертания чужих знаков, потом отыскал камень-ключ, надавил на стену, и потайная дверь открылась.

Я стоял на пороге. Со всех сторон меня окружали фигуры лиир - бледно-кремовые, с золотыми прожилками. Медведь и кабан, сова, сокол и ястреб. Волк и лисица, ворон, кошка… В неверном свете казалось, что они движутся по стенам плавно, бесшумно, словно в колдовском танце.

Я вошел в подземелье - и тишина обняла меня. Глупец Глупец Глупец…

Я вытащил из ножен кинжал Чэйсули. Отблеск факела упал на серебро. Я вновь увидел рукоять, завершавшуюся головой скалящегося волка с глазами из необработанного изумруда. Когда-то этот кинжал принадлежал Финну.

Я подошел к краю пропасти, снова невольно отметив, что свет не проникает в непроглядную черноту внизу. Так глубоко, так темно, так покойно… Я вспомнил, как провел там несколько дней и вышел отсюда - если не новым человеком, то уже и не тем, каким спустился. Вспомнил, как четыре дня был - Чэйсули.

Я прикрыл глаза. Под веками горели желтые пятна факельного света. Я ничего не видел, но помнил все. Тихий шорох распахнувшихся крыльев, крик сокола, падающего на добычу… Как я бежал по лесам, и единственным моим ощущением был свобода - абсолютная свобода, не стесненная ничем - свобода, дарованная богами.

- Жа-хай, - я протянул руку, чтобы бросить кинжал в черную непроглядную бездну.

- Кэриллон.

- Я вздрогнул и обернулся, покачнувшись на краю пропасти - взметнулось пламя факела.

Я ожидал увидеть Финна. Но никак не Турмилайн. Она была в тяжелом коричневом дорожном плаще, ниспадающем с головы до пят. капюшон был отброшен на плечи, и отблеска факелов играли в темно-золотых волосах.

- Ты отослал его прочь, - сказала она, - а значит, отослал прочь и меня.

Я хотел возразить - мне только оставалось произнести эти слова, я знал уже, как скажу это - со смесью нетерпения, непонимания, возмущения, изумления и спокойствия… и - не произнес ни слова, с ужасающей отчетливостью осознав: это правда. Я понял. Не Лахлэн - о нет, вовсе не Лахлэн был нужен Торри…

Части головоломки судьбы рассыпались передо иной, складываясь в причудливый переплетающийся узор. Руны сложились передо мной в надпись и обрели плотский облик моей сестры.

- Торри… - больше я ничего не сказал. Она была слишком похожа на меня самого, и никто не смог бы заставить ее свернуть с пути, если она к чему-либо стремилась.