Солнце отца - Сьюзен Фанетти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она не была убита горем, но горевала.
Прошлой ночью она позволила Магни отнести себя на их спальный тюфяк и плакала до тех пор, пока в теле больше не осталось слез. Он обнимал ее всю ночь, но она не говорила о своем горе. В этом не было необходимости; густое ощущение потери обнимало его, когда он обнимал ее.
Когда она проснулась, то была бледной, с опухшими глазами, но спокойной и стойкой, и с твердой целеустремленностью занялась делами. Теперь ей предстояло стать ярлом, и она сразу же вошла в эту роль.
Магни знал о глубокой пропасти боли Сольвейг, и знал, что ей нужно, чтобы выбраться из нее, поэтому он старался быть на расстоянии вытянутой руки, но не ближе. Она придет к нему, когда будет нуждаться в нем, и когда сможет позволить себе почувствовать слабость и поискать утешения.
Борясь с желанием подойти к ней прямо сейчас, Магни ждал. Он стоял рядом со своим отцом, во главе их войска и всех выживших жителей Халсгрофа, и позволял ей выразить свое горе перед лицами друзей, которые тоже оплакивали ее мать и отца.
И вот Сольвейг подняла голову и повернулась к ним лицом. Единственным стоическим кивком она обозначила свою готовность продолжать.
Магни вручил ей щит ее матери. Он, его отец и другие самые сильные мужчины подняли носилки и с почтением и осторожностью отнесли их к берегу и кораблю, который должен был стать погребальным костром.
Сольвейг шла впереди всех, прижимая Агнара к себе. Она пронесла щит своей матери по берегу и спустилась к концу пирса.
Хокон еще не вернулся. Они похоронят его родителей без него. И без Товы и Хеллы, оставшихся в далекой Меркурии, не знающих о потере.
Носилки были уложены бок о бок. Сольвейг вошла на корабль и водрузила щит своей матери на место в изголовье носилок. Прежде чем уйти, она наклонилась и прижалась губами ко лбу отца, а затем и матери, а после еще ниже, чтобы почти лечь между ними.
В качестве последнего акта нежности она соединила их руки.
Агнар с потемневшим от боли лицом остался на пирсе. Когда Сольвейг направилась к борту корабля, готовая вернуться к нему и Магни, ее брат бросился назад, к берегу. Сольвейг смотрела ему вслед, и Магни тоже. Они оба видели, как Астрид поймала его и прижала к себе.
Зная, что теперь она будет рада его прикосновению, Магни подошел к Сольвейг и помог ей сойти с корабля. Он крепко обнял ее и почувствовал, как она черпает в нем силу.
— Останься со мной, — прошептала она.
— Всегда.
Провидец Халсгрофа произнес свои слова и обильно плеснул маслом на носилки. Корабль был снят с якоря и отпущен в море.
Когда скейд отошел на достаточное расстояние, Магни услышал позади себя свист тетивы, и пылающая стрела описала дугу над их головами. Потом еще одна. Обе попали в цель, и масло сразу же занялось огнем. Его отец и Астрид подожгли корабль.
Сольвейг повернулась в его объятиях так, чтобы смотреть вперед, и они оба наблюдали, как горит скейд, увозящий ее родителей в дыму, который поднимался к самому Асгарду.
— оОо~
Большая часть их сил прошла пешком от Карлсы до Халсгрофа и дальше, сражаясь с каждым отрядом противника, попадавшимся на пути; лишь совсем немногие отправились на кораблях из Карлсы и ожидали их сразу за Халсгрофом, в море. Они пытались предугадать все возможности для нападения войск Толлака — и успех им сопутствовал.
Наконец в Халсгроф прибыли и корабли, и это окончательно положило конец битве за город и владения.
Они придерживались одной и той же стратегии на всем пути до Гетланда, вплоть до битвы на севере Дофрара, которая уничтожила основные силы Толлака. И забрала у них Вали и Бренну.
В Халсгрофе все их силы поднялись на борт трех скейдов и шести меркурианских кораблей и взяли курс на Гетланд. Им больше не нужно было вести наземную войну. Все было кончено, армия Толлака была уничтожена, но сам Толлак все еще сидел на троне отца Магни, и ему предстояло ответить за это.
Ярл Леиф Олавссон хотел войти в гавань Гетланда, чтобы узурпатор мог увидеть приближение своей смерти.
— оОо~
Когда они прибыли в Карлсу, их встретили разрушение и запустение. От города, который они знали, ничего не осталось. Когда они прибыли в Халсгроф, то обнаружили пагубные следы бича Толлака и здесь, хоть город и остался таковым.
Прибыв в Гетланд, Магни испытал головокружительное чувство нереальности происходящего. В течение нескольких недель они двигались по миру, потрясенному насильственной сменой власти. Но Гетланд, его дом, выглядел точно так же, как и всегда.
Гавань была пуста, а берег тих, и это было необычно летним днем, но в остальном все было так, будто они просто вернулись из похода — самого обычного, не стоящего особого внимания.
Только когда скейды подошли к пирсам и он увидел щиты Толлака Финнссона, висящие на длинном доме вместо щитов его отца, в сознании Магни должным образом соединились два мира — прошлый и настоящий.
Не было никого — ни на берегу, ни на насыпи — кто мог бы встретить их, дружественно или враждебно. Город был цел и казался почти таким же, каким был всегда, но жители как будто его покинули.
— Будь осторожен, — сказал отец Магни, осматривая берег. — Щиты наизготовку! — крикнул он остальным кораблям.
Но не было ни залпа стрел, ни внезапной атаки воинов с фланга.
— Толлак сбежал?
— Если это так, мы не остановимся, пока не найдем его. Мы отрубим ему голову за предательство и разрушение. Даже если он мертв, я все равно отсеку его башку, прежде чем объявлю о победе.
Магни никогда не слышал, чтобы в устах его отца звучала такая ярость. Он обернулся и увидел, что Сольвейг смотрит на большой зал, склонив голову набок в позе, которую принимала перед каждой битвой, с каменным выражением лица. Широкая черная полоса, которую она нарисовала на висках и глазах, заставляла их светиться. Она держала свой щит перед собой и положила руку на эфес своего меча.
Ему не нужно было спрашивать, готова ли она.
Они поднялись на пирс и направились в большой зал. В их большой зал. Астрид вышла вперед и оттеснила Магни, заняв позицию рядом с его отцом, возглавляя их. Он не
