Режиссер. Дилогия (СИ) - Яманов Александр

Только зря я метал бисер перед этой свиньёй. Судя по довольной роже, журналист своего добился. Чего он там напишет – не знаю. Вряд ли это будет правда или что‑то хорошее о фильме. «Таймс» – это не жёлтый «Сан», от которого несёт дерьмом за версту, но надо учитывать специфику английских СМИ. Кейн попытался задать новый вопрос, но я остановил его своим возгласом.

– Стоп! Хватит на сегодня политики, и тем более англичан. Давайте поговорим о кино, а не будем потворствовать этому господину в его желании раздуть скандал.

Заодно сразу перевёл свои слова на французский.

Народ опять посмеялся, раздались даже несколько хлопков. Не любят французы островитян, и не только они. Несколько однотипных вопросов задали журналисты итальянских и немецких изданий. Народ в основном интересовался выбором сюжета, необычным подбором актёров для любовной драмы, процессом съёмок. Чувствуется, что это именно профильные специалисты, ведущие колонки о кинематографе. Вроде удалось миновать «ямы» политических тем и провокационных вопросов. Смотрю, и Баскаков перестал коситься на меня, как Ленин на буржуазию. Но ещё не вечер. О чём нам напомнил давешний репортёр из «Нью‑Йорк Таймс».

– Господин, Мещерский, – начал американец, – Два дня назад вы довольно резко отозвались о современном американском кинематографе. Моя статья с вашим мнением вызвала определённый резонанс в США. Думаю, будет и дальнейшая полемика, всё‑таки я представляю очень авторитетное издание. Не скрою, что сегодня ваш фильм произвёл на меня сильное впечатление. А лучше всего своё мнение выразила публика, аплодируя стоя. В отличие от моего коллеги из Лондона, я разбираюсь в кинематографе и могу сказать, что картина как минимум необычная. Вы считаете, что в США не было сопоставимых фильмов на подобную тему? И чем ваша работа смогла зацепить взыскательную французскую публику? На моей памяти зал очень редко так бурно выражал свои эмоции.

– Адам, зачем вы извратили мои слова? – максимально спокойно отвечаю журналисту, – Я всего лишь процитировал мнение вашего продюсера, которому видней, в каком состоянии находится американское кино. И я не так хорошо знаком с последними работами ваших режиссёров, чтобы делать глобальные выводы. Но очень хотел бы посмотреть как можно больше голливудских работ на социальную тематику. Поэтому с нетерпением жду, когда начнут показ картины мистера Копполы. Вестерны, приключения и детективы снять не проблема. Сеньор Леоне сейчас доказывает на практике, что исконно американский жанр могут снимать и европейцы. А вот ежедневные проблемы, стоящие перед простым человеком – тема более сложная. Ведь моя картина не только о любви. Он и об одиночестве, что знакомо большому количеству людей. Может, поэтому была такая реакция публики – нашему коллективу удалось затронуть людей за душу. Это и есть высшая оценка работы, когда зритель сопереживает тому, что происходит на экране. Не каким‑то надуманным страданиям или депрессией, вызванной тем, что западный человек просто начал беситься с жиру. Большинство людей просто далеки от декаденствующего меньшинства, которое делает вид, что ищет себя в жизни. Нормальный человек работает, растит детей и живёт полноценной жизнью, или мечтает о ней, если он одинок.

– Это вы сейчас кинули грязь в сторону фильма Антониони? – зачем‑то опять влез англичанин.

Журналисты встретили слова провокатора неодобрительным гулом. Не думал, что британская пресса опустилась до подобного уровня. Или это частная инициатива отдельно взятого исполнителя?

– Даже как‑то странно отвечать на подобные глупости. Я очень уважаю синьора Антониони. Итальянец смог добиться практически невозможного – его фильмы собирают призы фестивалей и получают престижные награды, при этом пользуются популярностью у простого зрителя. Именно его я считаю основоположником неореализма в нынешнем формате. Это понятно, ведь Микеланджело начинал с документального кино. Фильм, который привёз маэстро, я ещё не видел, но надеюсь посмотреть его завтра. Вы удовлетворены, мистер Кейн? Теперь ваши коллеги могут задавать вопросы?

Далее общение прошло в более здоровой атмосфере. Нет, никто не устраивал мне оваций или исходил на елей. Наоборот, хватало достаточно жёстких и иногда смешных вопросов. Только они касались фильма, моего взгляда на кинематограф в целом. Главное – не было провокаций с целью втянуть меня в политические диспуты или начать обсуждать коллег.

Акулы пера пытали меня более трёх часов. В зал несколько раз заходил распорядитель и горестно вздыхал. Наверное, я опять нарушил планы организаторов. Ничего – пусть привыкают.

Из Дворца фестивалей я вышел выжатый как лимон, ещё и в горле пересохло, так как минералка давно закончилась. Тут Баскаков добавил негатива, сказав, что мы едем в Карлтон, где он хочет обсудить некоторые моменты.

А на улице меня ждал сюрприз. Толпа не толпа, но человек тридцать, в основном девушки и женщины, ждали моего появления. Я считаю, что это очень высокая оценка нашего фильма. Значит, не зря старались и рвали жилы, чтобы успеть к нужной дате.

Раздал автографы, сфотографировался с несколькими дамочками и от души всех поблагодарил. Вроде народ остался довольным, и чувства совершенно взаимны.

К чести Баскакова, меня хоть покормили, прежде чем устроить разбор полётов. Только чиновник обедал отдельно в специальном кабинете. Я человек простой, мне лишь бы поесть и утолить жажду, антураж вторичен. Хотя в Карлтоне всё на высшем уровне, даже столовка, как я назвал общий зал, нехило так отделана.

* * *

Опять место для конференций и те же действующие лица. Только сегодня солировал глава делегации. Насколько я понял, Баскаков рассказал Кузнецову про события, произошедшие на пресс‑конференции. Замминистра молчал, но смотрел на меня максимально недружелюбно, готовый взорваться в любую секунду. В ответ я сделал вид, что его нет в помещении.

– Алексей, скажите, откуда у вас такая поразительная самоуверенность, переходящая все разумные пределы? И кто вам дал право обсуждать политические вопросы? Плюс заигрывание перед американской прессой. Как это понимать?

После сытного обеда у меня не было никакого желания обсуждать пресс‑конференцию. Я бы лучше сейчас посидел с коллективом, выпил бокал шампанского и насладился локальным, но успехом. Вместо этого, приходится выслушивать форменный бред.

– Провокационные вопросы задал британский журналист. Наверное, он получил соответствующую установку от редакции. Что касается американцев, то они объективные лидеры мирового кино. Только я не помню никаких заигрываний. Наоборот, меня попрекнули критикой их кинематографа. Может, вам неверно перевели вопрос журналиста?

– Да кто тебе дал право вносить разлад в советско‑британские отношения? Кто тебе позволил нести чушь про миллионы убитых? Слава ударила в голову? Ничего, дома из тебя быстро выбьют всю дурь, только перья лететь будут, – влез со своим очень важным мнением Кузнецов, – Ты понимаешь, что после всех скандалов последних трёх лет, мы начали налаживать с Лондоном нормальные отношения? А здесь вдруг какой‑то молокосос влезает со своим мнением. И что это за заискивание, мол, американский кинематограф – мировой лидер? То есть успехи советского кино для тебя ничего не значат? Говорил я, Владимир Евтиханович, что эту контру надо домой первым рейсом выслать. Но ты меня не послушал. Вот теперь будем разгребать последствия. Это же международный скандал!

Это на каком уровне у вас отношения с Англией, если мнение обычного режиссёра может их разрушить? Я уж молчу, что налаживать связи с историческим врагом надо только на своих условиях. И тем более не обращать внимания, по какому поводу исходит на желчь их пресса. Мне бы промолчать. Но уж больно бесит этот напыщенный и туповатый товарищ.

– Я так и напишу в редакцию «Правды», что вы назвали их статью о событиях в Индии чушью. Заодно попрошу дать опровержение этой наглой лжи о гибели людей, – нет, стоило это сказать только ради того, чтобы увидеть вспыхнувшую рожу Кузнецова, – По американскому кино я ориентировался на простую статистику. Советские фильмы в США не востребованы, европейские пока составляют конкуренцию, но это ненадолго. Фильмы из‑за океана, наоборот, популярны в Европе и у нас. Мне бы хотелось изменить подобную ситуацию. Хочу, чтобы работы наших режиссёров шли в американском прокате. Но зачем заниматься самообманом? Надо учиться, делать выводы из ошибок и пытаться изменить ситуацию.