Липовый барон - Романов Илья Николаевич

– Нет. Я пьяный в мясо. Ты говоришь не со мной… Ты говоришь с другим во мне…

– Что было в Весёлом?

– Твоего сына пытались отравить… может, меня пытались отравить… Но я не думаю, что меня пытались… Убивать за одного сраного рыцаря восемь дворян – это слишком… Это из-за твоего сына…

– Ты понимаешь, с кем ты говоришь?! – пытался резать интонациями голос.

– А мне без разницы… – говорил кто-то во мне. – Ты понимаешь, что такое пустота?!

– Делать-то что будешь?

– А что я могу? Доказать ничего нельзя… Вызов бросить – тоже не по рангу…

– Говорят, что мой сын злоупотребляет заграничными, контрабандными смесями… – не подержал мой волны настроения граф. – Что ты знаешь об этом?!

– А надо ли, чтобы я что-то говорил?! Ты же всё сам отлично знаешь…

– И всё же?!

– Твой сын уже мёртв. Это дело времени… Такие уже не останавливаются… – на этой фразе мне не пришло ничего лучшего, как потребовать себе ещё бутылку. Сам, если задуматься, ничем не лучше кор-сэ́, только я по алкоголю. – Выпить бы. А то в горле пересохло…

– А ты не боишься мне это говорить?!

– Мне это даже не смешно… – ответил кто-то моим голосом. – Становись в очередь…

– Сделать что-то можно?

– Убрать подальше от столицы, да и вообще из мест, где он сможет достать…

– Решено… – задумавшись, сказал граф. – Он уедет… И ты уедешь вместе с ним…

– А мне-то зачем… это… надо?!

– Ну, я думаю, твоя шкура тебе дорога?

– А причём тут моя шкура?! – Меня пробило на хриплый, каркающий смех.

Я встал с кресла и нашарил на столике полупустую бутылку.

– Мне известно, что ты самозванец. Как ты думаешь, если я знаю, то кто про это ещё не догадывается?

Изначально слова графа ввели меня в ступор. Потом зашевелился страх – повешение или четвертование, кто знает, что тут у них за присвоение титула, тебе не принадлежащего…

– И как это можно доказать? – Мне казалось, что мой голос был ровным и ничем себя не выдал.

– А какие нужны ещё доказательства, кроме клятвы на цепи? – спросил граф. – Простой воин, тем более бастард, конечно, недостоин суда высшей знати, но если этот воин хорошо себя проявит, допустим, на турнире, то это совсем другое дело…

– А в чём разница простого суда и суда знати?

– Странно, что это звучит от того, кто не стал стремиться к победе на турнире…

– И всё же?!

– На суде знати первым делом спрашивают твой род… Клятва на цепи и крови…

– Ну, допустим… – не стал я поддерживать подозрения графа. – Откуда мнение, что я самозванец?!

– Ты можешь ничего не говорить. Не об этом речь. Если я это подозреваю, то явно не один. Как ты думаешь, если тебя приведут на суд высшей знати, то долго ли тебе удастся уходить от прямых ответов на прямые вопросы?

– И что ты хочешь?

– Чтобы ты присмотрел за моим сыном…

– Как я могу за ним присмотреть, и с чего ты решил, что я вообще буду за ним следить?!

– Я тебе уже говорил, что ты дурак?! По-моему, говорил! – пытался поставить меня на место граф. – Я для него не авторитет, ты – другое дело…

– И почему я для него авторитет?! Мы просто вместе пили и по бабам ходили…

– Это ты у моего сына спрашивай, а не у меня… – сухо прокашлял граф. – Мне тебе предложить нечего, кроме перевода вместе с моим сыном в пограничье… Там, я надеюсь, он не найдёт себе всякой дряни, и ты за этим будешь присматривать…

– А я-то что буду иметь с этого?!

– Жизнь без разоблачения. Думай, времени у тебя до утра. Утром я пошлю бумаги о переводе моего сына из гвардии в пограничный гарнизон. Если тебе твоя шкура дорога, то ты найдёшь правильное решение…

Если сказать, что утро было ласково, то это вранье. Похмелья не было, но разве всякое начало дня ценится только его отсутствием?

К рукам налипли её волосы, оборвал, когда переносил. Её уже нет, но это всё уже пустое…

Сука! Дайте мне эту тварь в руки!.. Никому лично не клянусь, но ставлю свою жизнь на кон, что отравитель, когда я до него доберусь, будет жить двое суток под пытками…

А вот не надо мне втирать, что если Халла умерла, то и выкинь её из головы. Вы же, романтики, только на это и способны, для вас весь мир только расписка, промокашка, черновик перед жизнью. Отомстите хотя бы раз вопреки закону и морали и после меня порицайте, а если нет, то и не вам меня судить…

Весь прикол в том, что любая личность состоит из тех, кто ещё жив, и тех, кто умер и перед кем стыдно.

Утро, которое наступило у меня около полудня, мне было нерадостно. Рядом крутился Гумус, делая вид, что чем-то занимается.

– Гумус, зачем ты живёшь?

Тупой и простой вопрос. Настолько банальный, что не всякий видит в этом вопросе второе дно. Была бы она рядом, она бы поняла, но Гумус не психолог, не заметил подвоха.

– Кор, а почему вы об этом спрашиваете?

– Забудь. Просто плохое настроение с утра…

Кор-сэ́ Адрус смотрел на меня не менее сурово, чем я на него.

– Ты уж извини меня за вчерашнее… Тупо не разобрался… – что-то подобное пробурчал я себе под нос.

– Кто выжил? – спросил он меня.

– Я не знаю… Не думаю, что многие…

Мы какое-то время молчали, потом Адрус спросил:

– Ты знаешь, что отец меня в захолустье переводит?.. Гад…

– Да брось ты. Просто сам подумай, что бы ты делал на его месте… После стольких смертей дворян за одну ночь, к гадалке не ходи, будет расследование… Выживших станут колоть на причины, толкнувшие отравителя на такой шаг… Клятва на цепи и прочие радости… Тут такое может на свет вылезти… – начал я подбирать слова в оправдание графа и поспешил перевести разговор на другую тему. – Ты в курсе, что я поеду с тобой?

– Отец говорил, что, возможно, ты поедешь…

– Ну вот и хорошо. Пойду, извещу его о своём желании присоединиться к тебе…

Граф Мубер, как выяснилось, не сомневался, что я присоединюсь к его сыну. Он, оказывается, уже послал бумаги на мой перевод к нужным людям.

Твою налево! Как же легко он меня просчитал. Нельзя мне быть настолько предсказуемым, опасно это для жизни…

Хорошей новостью оказалось то, что перевод будет на север. Конечно, первым делом лезет в голову, что там меня будет легче достать наследнику Ройно и графу Илмар, но это лучше, чем быть на востоке или юге. Отец Адруса не дурак, понимает, что гарнизоны востока и юга слишком опасны. Если честно, то я рассчитывал на западное направление, ну там рядом с ущельем Гартар, но, видимо, не на всё способен граф.

Для тех, кто не понял, восток – это граница с Алгаром и в преддверии войны с этим королевством не самое удачное направление для дислокации. О юге ходят какие-то невнятные слухи о бунте знати в тех краях, что тоже является не самой позитивной новостью.

Признаться, с самого начала разговора с графом я несколько жался. Одно дело – пьяным, в шоковом состоянии грубить ему, и другое дело – хамить при свете дня человеку, что за утро способен решить вопрос с переводом в другую часть. Это что же у него за связи?!

На поверку вопрос решался гораздо проще. Граф объяснил в ответ на мои корявые вопросы, как легко ему удался перевод, и что это как раз проблемой не является. Одно дело – кого-то на хороший пост или в хорошую тысячу в столице пропихнуть, и совсем другое – из столицы услать. Желающих занять место в престольной хватает. Только мигни – очередь выстроится для обмена, чтобы перевестись на освободившиеся места в центре страны.

Собственно, именно из-за этого мы кор-сэ́ и едем на север, а оттуда кого-то переведут на наши места. По приезду в форт Куэна нам надо будет вручить им бумаги, и на наши места отправятся два штрафника, искупивших своих косяки. На этом обмене граф Мубер Латьяун, по ходу, ещё и выгоду приобретёт по давней с кем-то договорённости…

Остаток дня для меня пролетел в бешеном темпе. Конечно, нищему собраться – только подпоясаться, но я-то уже не совсем нищий, и потому мне подпоясываться приходилось с напрягами. Всякие договорённости с прочими обязательствами на мне висят. Конец дня ушёл на визиты…