Уитни, любимая. Том 1 - Джудит Макнот

— Вот как! — негодующе воскликнула Уитни, упираясь руками в бедра, готовая наброситься на Клейтона. — Что я могу поделать, когда вы стоите, как бревно, и пальцем не пошевелили, чтобы хоть как-то помочь!

— Вероятно, вы правы. С другой стороны, вам следует вдохновить меня!

— О, заткнитесь! — огрызнулась она, сверкая глазами. — Каждому своя роль! Я выполняю собственные обязательства, и дело лишь за вами!

— Но мне остается только следовать вашим указаниям, — хладнокровно объявил он. — И поэтому я не имею ни малейшего намерения пытаться научить вас тому, что вы уже должны были усвоить. У меня .и без того много занятий, чтобы тратить время, разыгрывая наставника утомительно наивной барышни, только покинувшей школьную скамью.

Уитни почувствовала себя так, словно ее ударили по лицу. С усилием проглотив язвительный ответ, она заставила себя сосредоточиться на поисках какого-нибудь способа «вдохновить» этого бесстрастного, холодного, бесчувственного человека ответить на поцелуй. И уж тогда она бросит ему в физиономию все издевки насчет «обучения наивной школьницы»и «девической скромности»!

Наклонив голову, она попыталась представить себя знойной соблазнительницей, куртизанкой, такой же искушенной в страсти и обольщении, как Клейтон. Девушка очень медленно подняла нефритовые глаза, наполненные таким теплом и обещанием ласки, что Клейтон мгновенно ощутил, как его ледяная сдержанность начинает таять.

Вдохновленная своим успехом, Уитни просунула руки под куртку, скользнула ладонями по шелковой сорочке и кончиками пальцев ощутила, как напрягаются, бугрясь, мышцы. Он пытается устоять перед ней!

Некий первобытный женский инстинкт подсказал Уитни, что, если он противится ей, значит, она затронула очень чувствительную струнку, и осознание этого вызвало на ее губах понимающую усмешку. Ее руки поползли выше по плечам и сомкнулись на шее. Взгляды их скрестились; Уитни запуталась пальцами в мягких волосах на его затылке, неумолимо привлекая голову Клейтона к своей, и нежно коснулась губами его рта, улыбающегося рта! Черт бы его побрал, он опять ухмыляется! И хотя Уитни обнимала Клейтона, его руки были по-прежнему вытянуты по бокам.

— Определенно лучше, — поздравил он ее равнодушно, — но не слишком…

Эта нелестная оценка ее ласк настолько задела гордость Уитни, что она слепо отыскала его губы и прижалась к ним страстно, отчаянно, пытаясь заставить его ответить. Их теплое дыхание смешалось, его губы стали мягкими, послушными, но, как только Уитни попыталась отстраниться, Клейтон сделал то же самое. Постепенно ее боязнь слишком быстро отступить сменилась еще большим страхом чересчур продлить поцелуй. Сердце девушки билось неровными толчками, а тело наливалось тревожным жаром. Опустив руки, она сделала шаг назад, только сейчас осознав, что Клейтон так и не поднял рук, чтобы обнять ее. Так значит, он все-таки остался равнодушным!

— Ненавижу вас, — прошептала она, слишком униженная, чтобы прямо взглянуть ему в лицо. Уитни была уверена, что оно сияет злорадным удовлетворением.

Но Клейтон был далек от злорадства — его одолевало бешенство. Впервые за всю сознательную жизнь он оказался неспособным контролировать отклик собственного тела. Ее невинный поцелуй и легкое прикосновение послали немедленную мощную приливную волну вожделения, почти уничтожившую его самоконтроль. И пока он все еще боролся с собой, она клялась в своей ненависти к нему!

Сцепив зубы, Клейтон надменно вскинул подбородок.

— Уже гораздо лучше — вкрадчиво провозгласил он. — Этот раз будет последним. Прощальным.

Прощальный? Уитни мгновенно забыла о ненависти. Они прощаются. И видят друг друга в последний раз.

Уитни смотрела в мужественное красивое лицо своего врага с ностальгическим чувством, почти граничившим с грустью. Лицо, которое могло становиться почти мальчишеским, когда твердо очерченный рот и мрачные глаза освещались ленивой, неотразимо обаятельной улыбкой. Ей нравилась аура спокойной властности, всегда окружавшая его, глубокий низкий голос и решительная походка. Она восхищалась его способностью всегда казаться непринужденным и раскованным в любой обстановке. И, если честно, подумала она со вздохом сожаления, Клейтон именно такой, каким и должен быть мужчина. Его губы были совсем близко. — Ну что, будем продолжать с того, на чем остановились? — мягко спросил он.

Прерывисто, глубоко вздохнув, Уитни почти коснулась дрожащими губами его рта. Почти. Еще чуть-чуть… Предостерегающие голоса громко вопили в мозгу, но голова уже кружилась, и неожиданно возникшие неизвестно откуда сладострастные волны раскачивали ее.

Он властно прижался к ее губам, заглушая возражения Уитни с требовательной настойчивостью, потрясшей ее, взрывающейся в каждом нерве, пока она не припала к Клейтону, изо всех сил стискивая его шею.

— Я сильно надоел тебе? — поддразнил он, целуя ее еще крепче, еще сильнее. Его язык неспешно проник в ее рот. — И это ты считаешь отталкивающим?

Ярость взорвалась в груди Уитни, застлала глаза. Он хлещет Уитни ее же словами, холодно и намеренно унижает. Она впилась ногтями в его запястья, тщетно пытаясь оторвать его руки от своей головы. Но поцелуй все продолжался, пьянящий, бесконечный, посылающий по спине озноб желания.

— По-прежнему делаешь вид, что вместо меня здесь Севарин? — прошипел он. — Или пришла в себя?

Потрясенная Уитни разжала руки. Так она действительно причинила ему боль всем, что наговорила здесь?! Клейтон почему-то казался настолько непроницаемым, несгибаемым и неумолимым, таким уверенным в себе, что создавалось впечатление, будто ничто на свете не могло обидеть и ранить его. Но, очевидно, ей это удалось.

— Ну расскажи, как сильно ты ненавидишь мое прикосновение, — разъяренно потребовал он, отстраняясь и уничтожающе глядя на нее сверху вниз.

Девушка потрясенно молчала.

— Ты не выносишь моего прикосновения? — прошипел он снова. — Скажи это сейчас или не смей больше никогда, никогда повторять!

Сердце Уитни мучительно сжалось в порыве запоздалого раскаяния и потрясенной нежности. Она с трудом сглотнула застрявший в горле ком.

— Я… я не могу.

— Не можете признаться, что не выносите моего прикосновения? — осведомился он вкрадчиво зловещим голосом, опять переходя на «вы». — Почему же?

— Потому что, — прошептала она, пытаясь улыбнуться, — пять минут назад вы сказали, чтобы я не смела больше вам лгать.

Его лицо на мгновение превратилось в маску циничного недоверия, и, прежде чем Клейтон успел что-то сказать, она приподнялась на носки, чтобы заглушить ответ своими губами.