Священный любовник - Дж. Уорд

Куин откашлялся еще раз.

— Да, намеревался.

Король скрестил руки на груди.

— А если бы Лэш не полез в брюки Джона, ты бы сделал то же самое?

Легкие Куина на мгновенье перестали работать. Он не должен был удивляться, что король точно знает, что случилось, но, провались все в бездну, слышать подобное было чем-то вроде шока. Кроме того, рассказывать обо всем произошедшем было тяжело, учитывая то, что Лэш сказал и сделал. Все-таки, это касалось Джона.

— Ну что? — прозвучал вопрос из-за стола. — Если бы Лэш не залез ему в штаны, ты перерезал бы ему горло?

Куин собрался с мыслями.

— Послушайте, Джон попросил меня и Блэя не лезть в это дело, и до тех пор, пока это был честный бой, я не лез. Но… — Он покачал головой. — Нет. То дерьмо, что начал творить Лэш, было не честным. Как будто он использовал припрятанное оружие.

— Но тебе не обязательно было его убивать, не так ли? Ты мог просто оттащить его от Джона. Ударить пару раз. Закатать в пол.

— Мог.

Роф вытянул руку в сторону, будто пытаясь ослабить напряжение в ней, и его плечо хрустнуло.

— Сейчас ты будешь абсолютно чертовски честным со мной. Если ты солжешь, я почувствую это по запаху. — Взгляд Рофа горел под очками. — Я хорошо знаю, что ты ненавидел своего двоюродного брата. Ты уверен, что не нанес ему смертельное увечье по личным причинам?

Куин запустил руку в волосы и вспомнил все, что мог о том, что произошло. В памяти были провалы, пробелы, вызванные эмоциями, о том, как в руке оказался нож, и как он ринулся вперед, но он все равно помнил достаточно.

— Если быть предельно откровенным… черт, я не мог позволить, чтобы Джону причинили боль и унизили таким образом. Понимаете, он замер. Когда Лэш залез ему в штаны, он замер. Эти двое были в душевой, а Джон стоял прижатый к плитке, и вдруг повисла мертвая тишина. Я не знаю, пошел бы Лэш до конца… Ну, вы поняли… я не знал, что творилось у него в голове, но такой как он способен на многое. — Куин сглотнул. — Я видел, как это происходит, видел, что Джон ничего не мог сделать и… И в этот момент меня как будто накрыло… Я только… черт побери, у меня в руке был нож, а затем я быстро нанес удар. Честно? Конечно, я ненавидел Лэша, но мне не важно, кто именно вывалил на Джона это дерьмо. За это я бы вытащил душу из кого угодно. И можете не спрашивать — я знаю, каким будет Ваш следующий вопрос.

— И твой ответ?

— Да, я бы сделал это снова.

— И сейчас?

— Да. — Куин посмотрел на голубые стены и подумал, что это не правильно — говорить о подобном ужасе в комнате, которая была так чертовски прекрасна. — Полагаю, это признание доказывает, что я не раскаиваюсь в содеянном, ага… Так что же вы собираетесь делать со мной? О, и вы, наверное, уже в курсе, но моя семья отреклась от меня.

— Да, информирован.

Последовало долгое молчание. Куин ожидал вердикт, рассматривая свои новые НьюРокс, и чувствуя, как сердце в груди пропустило удар.

— Джон хочет, чтобы ты остался здесь.

Куин резко поднял глаза на короля.

— Что?

— Ты слышал.

— Вот дерьмо. Вы не можете этого позволить. Я ни в коем случае не могу остаться здесь.

Черные брови нахмурились.

— Прошу прощения?

— Э… извините. — Куин замолчал, напомнив себе, что Брат все-таки был королем, и значит, мог делать все, что душа пожелает, например, переименовать солнце и луну, или заявить, что каждый подданный должен приветствовать его с большим пальцем в заднице… так что, при желании, он мог запросто пустить кусок дерьма вроде Куина под свою крышу.

В вампирском мире слово картбланш было синонимом слову король.

Кроме того, резонно ли отказывать тому, кто на самом деле может тебе помочь? Это глупо.

Роф поднялся из-за стола, и Куин с трудом поборол желание отступить назад, хотя их разделяло примерно двадцать пять футов ковра.

Иисусе, какой же он здоровый.

— Около часа назад я говорил с отцом Лэша, — сказал Роф. — Твоя семья сообщила ему, что они не собираются возмещать убытки. Они отреклись от тебя, и по их словам, теперь деньги должен ты. Пять миллионов.

— Пять миллионов?

— Прошлой ночью Лэша похитили лессеры. Все думают, что он не вернется. Тебя обвиняют в преднамеренном убийстве, исходя из допущения, что убийцы не стали бы забирать труп.

— Ооо… — Боже, Лэш… и, черт, сумма была внушительная. — Послушайте, у меня с собой только вещевой мешок со шмотками и запасным бельем. Они легко могут все это забрать себе, если хотят…

— Отец Лэша отдает себе отчет в твоем финансовом положении. В свете этого, он хочет, чтобы ты стал прислугой в их доме.

Кровь зашумела у Куина в ушах. Раб… на всю оставшуюся жизнь? У родителей Лэша?

— Это случится, — продолжил Роф, — лишь после того, как ты отбудешь тюремное заключение. На самом деле, у расы еще осталась одна тюрьма, которая до сих пор действует. К северу от канадской границы.

Куин просто стоял, совершенно онемевший. Боже, по скольким же сценариям может сложиться его жизнь, подумал он. И смерть — не самое худшее, чем она может закончиться.

— Что ты скажешь на это? — пробормотал Роф.

Тюрьма… И Бог знает как надолго. Рабство… в семье, которая всегда будет его ненавидеть, пока все это не закончится.

Куин вспомнил о том, как шел по темному туннелю в доме Блэя и о том решении, что принял, когда вышел из него.

— У меня глаза разного цвета, — прошептал он, подняв свой проклятый взгляд на короля. — Но у меня есть честь. Я сделаю все, что нужно, чтобы все было правильно… при условии, — сказал он с внезапной силой, — что никто не заставит меня извиняться. Этого… я не могу этого сделать. То, что совершил Лэш, было более чем неправильным. Это была намеренная жестокость, которая могла разрушить Джону жизнь. Я. Не. Сожалею.

Роф вышел из-за стола и пересек комнату. Проходя мимо Куина, он бодро произнес:

— Правильный ответ, сынок. Подожди меня в коридоре вместе со своим другом. Я вас вызову позже.

— Прошу прощения… Что?

Король открыл дверь и нетерпеливо кивнул.

— Вон.

Куин, спотыкаясь, покинул кабинет.

«Как все прошло? Джон подскочил со стула, что стоял вдоль стены и зажестикулировал. Что случилось?»

Куин посмотрел на своего друга. Он не собирался рассказывать парню, что его сначала отправят в тюрьму, а затем отдадут в руки родителей Лэша до конца его дней.

— А, все не так уж плохо.

«Ты лжешь».

— Не лгу.

«Ты весь позеленел, как лягушка».

— Очнись, я вчера перенес операцию.

«О, я тебя умоляю. Что случилось?»