Высшая ценность - Александр Лоскутов

Думал я недолго — прошедшая над самой головой автоматная очередь быстро переключила мои мысли в несколько более деятельное направление.

— В промзоне. На бывшей сорок шестой бензоколонке.

— А где это?

Черт. Черт, черт и еще раз черт! Это же не мои коллеги, которые карты старого города еще в учебке наизусть заучивают. Эти город не знают. В брошенных улицах не ориентируются… Черт!

Я, не глядя, дважды пальнул поверх служившего мне прикрытием бетонного блока. Естественно, ни в кого не попал, но зато вызвал такой ответный град пуль, что невозможно было и помыслить о том, чтобы высунуть хотя бы нос. Да, наша маленькая драка встанет городскому бюджету в копеечку. Одних только серебряных пуль расстреляно столько, что хватило бы отразить три-четыре немаленьких прорыва нечисти…

Плевать! Это уже не мое дело.

Моя забота — спасти Ирину. Любой ценой. И если придется отдать за это жизнь… что ж, значит, я это сделаю.

— Ира, помнишь тот двор, где мы впервые встретились? Сможешь туда добраться?!

Недовольно-холодный взгляд и почти тут же последовавший за ним неуверенный кивок.

— Иван! Возьми мой меч. Он тебе нужнее пистолета. Хмырь резко помотал головой:

— Не надо. Все равно не умею фехтовать. Спорить я не стал.

— Тогда идите.

Не желая терять времени, я отполз чуть в сторону. Осторожно подняв голову, выставил перед собой ствол пистолета. Аккуратно прицелился…

— Храни тебя Господь, — услышал я тихий шепот сквозь редкие удары выстрелов. А потом по слежавшемуся за годы строительному мусору зашуршали осторожные шаги. Они удалялись.

Прищурившись, я еще раз взглянул сквозь прицел на скользящие между грудами мусора человеческие силуэты и плавно потянул за спусковой крючок. Пистолет в моих руках резко дернулся и сердито выплюнул зазвеневшую по бетону гильзу. Один из подбирающихся ко мне солдат ткнулся в землю. Остальные торопливо залегли и затеяли беспорядочную стрельбу.

Коротко рявкнул пулемет, дробя бетон и расшвыривая осколки. Метко пущенная очередь точно накрыла то место, откуда я только что стрелял.

Но меня там уже не было.

Перекатившись влево, я сжался за покосившимся куском стены, слушая, как свистят над головой пули. Руки у меня не дрожали. И это было хорошо.

Это означало, что я уверен в том, что поступаю правильно.

Сердито взвизгнувшая пуля ударилась о выщербленную бетонную стену прямо перед моим носом и, сплющившись, бесформенным комочком серебра упала на грязный асфальт. Я чертыхнулся сквозь зубы и торопливо нырнул за угол. Стрелять в ответ не стал — бесполезно. Все равно вот так, с ходу, с разворота и навскидку не попаду.

И, кроме того, в последней обойме у меня осталось всего три патрона. Три кусочка серебра, изначально предназначенные для защиты от врагов не-мертвых, но столь же легко способных повернуться и против врагов живых. Все зависит лишь только от руки, в которую они вложены.

Раз, два, три патрона в стволе. Раз, два, десять, тринадцать человек за спиной. На меч можно не рассчитывать — против автоматов он не котируется.

Остается только бежать. И уводить за собой упорно сидящую на хвосте погоню.

Одно радовало — я смог дать Ирине почти полчаса. Вполне достаточное время для того, чтобы уйти, окончательно запутав следы. Впрочем, на следы можно было наплевать. Все равно среди моих преследователей не то что толковых следопытов — вообще никаких не было.

Как хорошо, что против меня выступили армейцы, а не бывшие коллеги из Управления. Иначе вся эта затея обернулась бы не более чем пшиком. Нас бы давно уже захватили… Вернее, захватили бы Ирину, а меня, скорее всего, просто убили.

Но, к счастью, никого из чистильщиков во время нашего лихого прорыва на стене не было. Да и позднее, когда стрельба выплеснулась за пределы периметра и поползла в глубь мертвых улиц старого города, они не появились.

Спасибо судьбе за последний подарок.

Я плохо представлял, что сейчас происходит за стеной. Может быть, там царит полное единодушие, а может, высшие чины до сих пор переругиваются между собой, выясняя, кто прав, а кто виноват. Может быть, армейское командование не понимает, почему один из отрядов обороны периметра самовольно покинул свой пост и в нарушение всех инструкций вышел за пределы городской стены.

Мне наплевать.

В любом случае, повезло. Ирине удалось уйти. И я надеялся, что Хмырь сможет о ней позаботиться. Потому что я, скорее всего, встретиться с ней уже не смогу.

Поняв, что главная цель ускользнула, преследователи, кажется, решили, что возвращаться с пустыми руками им будет зазорно. И потому во что бы то ни стало возжелали заполучить хотя бы мою шкуру, если уж не удалось добраться до мессии.

Я один. На моей стороне — детальное знание этих улиц, умение пользоваться преимуществами местности и везение. Плюс три патрона в пистолете.

Их — тринадцать человек с автоматами. Хотя они тоже уже порядком поизрасходовались, серебра в их обоймах вполне хватит на то, чтобы превратить меня в фарш. И с ними — бульдожье упрямство, преобладающая численность, умение работать коллективно, прикрывая друг друга, и… сила.

Да. Я чувствовал ее. Темная, давящая сила, в чем-то схожая с силой болтавшегося у меня на поясе кинжала, шла вместе с ними. Это, конечно, не был Еременко. Аромат могущества был слишком слаб. Но уж кто-то из его ближайших заместителей — это точно.

Хмырь оказался прав. Наша инквизиция совсем мышей не ловит. Она гоняется за мной, ловит руками ветер, шерстит в поисках тьмы и ереси население, позволяя в то же время прятаться очевидному пособнику Люцифера практически у себя под носом…

Очередная пуля, рикошетом ушедшая в небо, заставила меня пригнуться. Преследователи, несколько поумерившие пыл после того, как я срезал меткими выстрелами сразу троих из них, теперь снова набирались решимости. И то, что я не отвечал на их пальбу, только добавляло им наглости. Пули сыпались все ближе и ближе.

Если я чего-нибудь не придумаю, минут через пять они уже будут пинать мое безнадежно мертвое тело.

Но что?.. Что я мог придумать?..

Спрятавшийся в густой тени грязный переулок встретил меня едким запахом гниения. Где-то здесь, среди всего этого мусора, тихо разлагалось что-то большое и мертвое. И я даже знал что.

Человек. Мертвый или не мертвый, это мог быть только человек.

В другое время я, как того требовали устав и здравый смысл, обязательно бы остановился посмотреть. Но сейчас мне было не до того.

А вот ясно отпечатавшийся в грязи след армейского ботинка — это уже интереснее. А вырезанные на истоптанной подошве инициалы И. Б. вкупе с подпрыгивающей цыплячьей походкой — интереснее вдвое.