Второго шанса не будет - Сурен Цормудян

Николай, забившийся в неприступный мир своего крохотного уголка, прижавшись спиной к стенке, за которой находилась кабина космонавтов, пристально смотрел на Илью. Он завидовал его безупречной и какой-то первобытной злобе, делавшей его будто неуязвимым. Васнецов вспоминал бой у дома советов. Людоед там был воплощением смерти и уничтожения. И он, словно сам являлся смертью, а посему погибнуть не мог. Он появлялся в дыму разрывов и яростно кричал, размахивая острой катаной, отсекающей конечности и руки. Рубящий врагов от плеча и до живота. Он орал, поливая врагов свинцом из своего странного пулемета и этот дуэт его вопля и звука вращающихся и изрыгающих смерть стволов, словно были эхом прокатившейся много лет назад вокруг всей планеты стихии апокалипсиса. Во сне Рана почему-то упомянула о нем. Что таится в прошлом Людоеда? Что он натворил? Всегда ли он был таким зверем, смакующим рассказы о свойствах надкушенных пуль? Николай пристально посмотрел в лицо этого занятым своим делом человека. Что-то такое он уловил… Да, Николай был готов поклясться, что эти опускающиеся к подбородку черные усы были призваны скрыть смотрящие вверх уголки губ, говорящие о том, что когда-то это человек был улыбчивым, а не цинично ухмыляющимся. И глаза у него постоянно прятались в тени нависших и нахмуренных бровей лишь для того, чтобы скрыть затаившуюся во взгляде бесконечную грусть и тоску.

Николай был удивлен своим открытием и пытался понять, какая связь между сделанными им сейчас наблюдениями и тем, что говорила Рана во сне.

Луноход качнулся и отвлек от этих мыслей. Что-то заскрежетало под гусеницами.

– В чем дело? – спросил Варяг у космонавтов, сидящих впереди.

– Легковушки под снегом. Задел одну. Тут сугробы больше. Не видно, что под снегом. – Ответил сидящий за рулем Алексеев, облаченный в прибор ночного видения, поскольку решили ехать без фар и не привлекать к себе лишнего внимания.

Машина проезжала пересечение Нового Арбата и Садового кольца. Садовое кольцо ныряло в короткий тоннель, проходящий под этим большим перекрестком. Яхонтов взглянул в перископ. Район был покрыт маревом осветительной ракеты. Цитадель конфедератов была еще совсем недалеко, и тут орудовали усиленные патрули казаков, призванные обезопасить путь лунохода на протяжении ближайших нескольких километров. В свете ракеты были видны бесконечные вереницы автомобилей, оставшихся на Садовом кольце с незапамятных времен. Это была та самая пробка, о которой говорил Аксай. Многих машин не было видно из-за скрывающего их слоя снега. Но автомобили покрупнее и повыше можно было разглядеть. Иные автомобили кто-то раскапывал. То тут, то там зияли в снегу неровные ямы. Возможно, это были следы деятельности мародеров или искателей топлива. А может кто-то, просто искал останки родных. Луноход проехал пересечение, когда осветительная ракета стала уже затухать.

Луноход качнуло еще несколько раз.

– Эдак мы гусеницу повредим, – пробормотал Алексеев.

– Центра улицы держись, – посоветовал Людоед.

Где-то позади, на здании бывшей мэрии вспыхнул прожектор. Он светил в сторону, куда ехал луноход.

– Спасибо генералу, – хмыкнул Варяг.

Впереди замаячили огромные бесформенные груды. Руины зданий. Высотки были разрушены. Те, что были ниже, уцелели, но хранили следы сильных пожаров. На подступах к Арбатской площади свет прожектора совсем ослаб, однако было заметно, что здесь разрушения сильнее. Дорога сузилась. Теперь машина двигалась по Воздвиженке. Свет прожектора уже утонул во тьме. Вокруг белели покрытые снегом уже сплошные руины.

– Что тут было? – спросил Макаров.

– Как что? – хмыкнул Людоед, – Скоро Красная площадь, а за ней Лубянка. Эпицентр одного из четырех взрывов.

– Как это четырех? – Варяг уставился на Илью. – Три взрыва ведь было.

– А кто считал? – засмеялся Крест, – Мне вообще один старый сталкер рассказывал как-то, что взрывов было пять. Просто было три мощных заряда, а два, будто так себе. Кто его знает. Метро никто толком не изучал после ядрены. Может и больше.

– Как такое вообще может быть! – закричал вдруг Андрей и повернулся. – Как, Илья! Как можно было начинить столичный метрополитен ядерными зарядами?!

– А ты слыхал про ранцевые диверсионные фугасы? – ответил Людоед.

– Говорили же, что все это сказки, – возразил Яхонтов.

– Ну, выгляни в окошко и увидишь сказку.

– Кто мог их туда установить?! – продолжал нервно кричать Макаров.

– А ты, друг ты мой ситный, вспомни конец прошлого века, – Людоед протянул в соединяющее две кабины окно свою руку и хлопнул по плечу космонавта. – Ну, вспомни. Вспомни, что в матушке России творилось. Развал. Грабеж огромного государства. В правительстве люди с двойным и тройным гражданством. Президент тогда был вообще зомби. Война еще. Вспомни. Ты не помнишь, как на наших рейдах безнаказанно шныряли ихние подлодки? Как отрубали электричество нашим стратегическим объектам? И не батальон стройбата какой-нибудь. А именно стратегические объекты. Как танки расстреливали конституцию помнишь? Как бандиты наскоком город захватили на Ставрополье, и потом наша власть их торжественно проводила в их родовые аулы? Как школьников вчерашних отправили на отсечение голов под елочку новогоднюю, а потом кремлевские морлоки капитулировали тем головорезам? Твою мать, Андрей, ядерная держава капитулировала перед кучкой уголовников! Какого хрена ты удивляешься?! Кто мог это сделать говоришь?! Да каждый второй, мать его, опустившийся гражданин этой изнасилованной всеми кому не лень страны мог за вонючую пачку говеных зеленых бумажек спуститься в метро и оставить там эти заряды, которые годами могли там лежать и ждать своего часа! – Людоед вдруг вскочил со своего места и, казалось, что он совсем взбесился, – Чего уставились? Вы в какой стране жили вообще? В той, что во второй мировой выиграла? Нихрена, дорогие товарищи! В той, что проиграла третью мировую, мать ее, холодную войну! Так какого хрена вы тупые вопросы задаете такие?! Удивительно не то, что какая-то сука заминировала метро! Удивительно, что мы смогли в тот день запустить наши ракеты! Вот что удивительно! Удивительно, что у нас еще какие-то самолеты взлететь тогда смогли! Удивительно, что подлодки наши смогли отойти от пирсов своих! И это после перестройки и нашей славной демократии! После того дикого разгрома и повального предательства мы еще что-то смогли сделать! Вот что удивительно!

Он, наконец, уселся на свое место и затих, нервно перебирая в руке очередную горсть патронов от «Калашникова». Никто ничего не мог сказать. И если Сквернослов и Васнецов были представителями более молодого поколения, то и Варяг и космонавты помнили еще то, о чем так эмоционально только что говорил Крест. И видимо они понимали, что Людоед не так уж далек от истины.