Панк-рок. Предыстория. Прогулки по дикой стороне: от Боба Дилана до Капитана Бифхарта - Михаил Юрьевич Кузищев

я чувствовал, что такую невероятную невинность стоит зафиксировать [на пленке]»[78]. Остальные музыканты остро переживали происходящее. Эрни Брукс: «Думаю, для Кейла такая ситуация была ужасной, ведь он был продюсером пластинки, которая имела великий потенциал, а Джонатан не давал ему ее записать. В то же время мы все уважали его, но дело просто не шло»[79]. Ситуация усугублялась и состоянием самого Кейла, который на тот момент переживал личный кризис и много пил[98]. Сессии к дебютному альбому были прерваны; работа ни над одним треком так и не была доведена до конца.

Последняя попытка

В это же самое время друзья группы делали все возможное: Дэнни Филдс отчаянно пытался убедить президента «Уорнеров» Мо Остина выпустить в качестве альбома прошлогодние демо-сессии с Кейлом. Однако руководство лейбла все еще верило, что The Modern Lovers способны записать «полноценный» альбом. В попытке установить с Джонатаном хоть какой-то контакт они привлекли к работе Кима Фаули – еще одного продюсера, которому Ричман доверял, и под руководством которого он сделал свои, вероятно, самые раскрепощенные студийные записи. «В целом у Кима Фаули была идея, что "все классно", – рассказывал Эрни Брукс автору этих строк. – Он прыгал и вопил: "Молодежнее, давайте еще молодежнее!"[99] В нем не было ничего нервного или пугающего, но у меня всегда было ощущение, что он немного торопится. И когда он говорил, что "все классно", мне временами казалось, что он не прав». Очевидно, Фаули не был столь же властным продюсером, как Кейл, и не пытался проецировать на музыкантов свои личные ожидания. Вероятно, именно по этой причине Джонатан достаточно легко согласился возобновить работу над альбомом с Фаули. Вместе с новым-старым продюсером группа отправилась в легендарную лос-анджелесскую студию Gold Star, где за десять лет до этого творил свои хиты Фил Спектор. Многотерпимые Warner Bros. даже согласились инвестировать дополнительные средства, чтобы Фаули смог начать работу над альбомом с нуля, а не заниматься латанием дыр на незаконченных треках Кейла.

По всеобщим воспоминаниям, студийная работа шла на удивление гладко – вероятно, Джонатан стремился поскорее записать старые песни, чтобы отправить их «на покой». Не исключено, что сказывались и неортодоксальные продюсерские методы Фаули: в какой-то момент он приказал Филу Кауфману запереть музыкантов в студии и не давать им еды или воды, пока не запишут дубль как следует. Фаули обратил внимание на то, как изменились отношения в группе – отчетливо ощущались трения между Ричманом и остальными музыкантами. Было заметно и то, как поменялся подход Джонатана к исполнению: теперь ему нравился чистый, а не перегруженный звук гитары. Он даже отдал Харрисону свой «телекастер» – и клавишнику пришлось временами переключаться на гитару, осваивая ее по ходу дела. По-видимому, ощущая некоторую неуверенность, Ричман также настоял на том, чтобы записывать вокальные партии песен в полной темноте. Студийному персоналу в это время предписывалось прятаться под микшерским пультом.

Сессии у Фоули – это уже четвертая по счету попытка The Modern Lovers записать в студии все тот же репертуар. По большому счету эти записи не несут в себе ничего принципиально нового – заметно, что музыканты стараются выдерживать те же самые аранжировки, которые они уже опробовали во время демо-сессий, чтобы наконец-то зафиксировать песни в «каноническом» виде. Тем интереснее вслушиваться и пытаться примечать «между строк» небольшие, но важные метаморфозы. Основные отличия касаются исполнения Джонатана – настроения, нюансов его подачи. Не исключено, что эти несходства и нюансы связаны не более чем с сиюминутным настроением эмоционального фронтмена. Но, тем не менее, это настроение заметно в голосе Ричмана, оно влияет и на исполнение группы.

На демо-записях, сделанных полтора года назад для Warner Bros. и A&M, в вокальной манере Джонатана чувствовалось больше той подростковой искренности, честности, открытости и неуверенности, которая так очаровывала многих слушателей (и слушательниц). На финальных пленках классического состава The Modern Lovers подобных чувств ощутимо меньше: Ричман нередко предстает более уверенным, суховатым или даже строгим. Трактовать такое состояние непросто – это может быть и ощущение взросления, привыкание к песням, которые исполняются уже давно, накопившаяся усталость или даже разочарование и раздражение. Вполне вероятно, что дает о себе знать сочетание всех этих факторов. Характерно, что исполнения Джонатана стали более вольными и многословными, но при этом в них появилось что-то вроде небрежности или развязности. Можно даже предположить, что фронтмен пытается компенсировать недостаток вдохновения или зрительской отдачи, самостоятельно подстегивая себя.

Такое настроение особенно идет на пользу более резким и агрессивным номерам из репертуара группы. Четкий, плотный и прямо-таки отмороженный драйв новой версии "She Cracked" звучит убедительнее варианта, записанного с Кейлом. Здесь нет ни следа прошлой неуверенности: тон Джонатана ощутимо резче, даже высокомернее – что вызывает еще больше ассоциаций с манерой Игги Попа. Джонатан не столько поет слова, как раньше, сколько проговаривает их речитативом. Припев он почти не пропевает, лишая песню последних остатков приглаженности и мелодичности. Голоса, прорывающиеся сквозь радиоволны на инструментальном проигрыше, придают песне психоделический, полубезумный эффект. Еще более явные параллели с The Stooges присутствуют на композиции "I Wanna Sleep In Your Arms" – впервые записанной как следует. Но здесь Ричман и не скрывает своих корней, указывая в соавторах некого Остерберга.

Сессии с Фаули зафиксировали еще одну попытку записать гвоздь концертной программы – «Roadrunner». По сравнению с плотным и опрятным саундом записи Кейла, новую версию отличает более гремящий, примитивный гаражный звук. Джонатан гораздо более многословен, его определенно «несет». Иногда фразы не умещаются в такты, отцепляются от музыки и ее ритма – словно в этой песне про радио исполнитель сам превращается в постоянно работающий невыключаемый радиоприемник. Если на демо-записи Кейла Джонатан звучит «честно», то здесь почти кажется, что он кривляется. Может ли так быть, что Ричман уже ненавидит эту песню и всех, кто хочет, чтобы он пел ее в тысячный раз? Нетрудно услышать, что подобную подачу всего лишь три года спустя доведет до предела Джонни Роттен – выкрутив «на полную ручку» в своем собственном «радио» язвительность и раздражение. Достаточно вспомнить поток сардонических славословий, который Роттен изливает в финале "Holidays In The Sun", и аналогия станет вполне очевидной.

Схожие ощущения вызывает и новая версия "I’m Straight". Номер, который когда-то представлял собой причудливый гибрид подростковой неуверенности и нахальства, теперь звучит как самоуверенное заявление. Характерно при этом, что из текста исчезли обиженные и обличительные ремарки про «бесхребетность» и «вудстокский мозг» несчастного волосатика. Теперь Ричман сообщает, что «ему нравится хиппи Джонни», но в том, что фронтмен спокойно займет его место, у нас нет никаких сомнений. Джонатан объясняется, тщательно выбирая слова – и выдает отличное исполнение