Святыня - Джеймс Герберт

Лужайку быстро заполняли люди, скамейки ближе к помосту посередине — кроме тех, что были отведены специально для важных лиц и забронированы для определенных религиозных сообществ, — все больше и больше заполнялись, толпа расширялась, как распускающийся цветок. До мессы оставалось еще два часа, но люди уже проталкивались через недавно построенные ворота в поле, стремясь занять места поближе к алтарю. Многим хотелось просто увидеть чудо-девочку, другие стремились оказаться ближе, чтобы ее святость распространилась на них. Они боялись, что эта аура не достигнет задних рядов.

Солнце тускло светило сквозь облака, дул резкий ветер, который для инвалидов в толпе казался особенно немилосердным Гул возбужденных и несколько испуганных голосов с ростом толпы усиливался. Дисциплинированные служители, молодые священники, вызванные на помощь распорядителю ожидавшейся грандиозной службы, не могли сдержать дрожь, пробужденную заряженной атмосферой. Голоса почтительно приглушались, словно люди собрались в церкви, и шум объяснялся только огромным количеством собравшихся. Инвалидным коляскам было нелегко двигаться по полю, поскольку мягкую землю размесили тысячи ног, и инвалиды уже начали забивать боковые проходы, а служители про себя отметили, что на будущее нужно выделить сектор для таких калек.

Бен бежал дальше, на этот раз осторожнее, держась у менее заполненных скамеек, чтобы избежать дурацких подножек Семилетнему мальчику нравилась эта игра, он не замечал возраставшего напряжения, поглощенный своим самостоятельно сотворенным миром. На него мчался грузовик с грязными нацистами, и Бен перекатился через скамейку справа и выстрелил в лицо шоферу, когда машина проносилась мимо. Он уже снова был на ногах и бесстрашно мчался дальше. Его не напугаешь! Мальчик смутно сознавал, что скоро игра закончится: мама заставила его пообещать, что, когда в поле соберется слишком много народу, он вернется в церковь. А если ее там не окажется, то она в доме священника. Но пока народу не слишком много, еще множество пустых скамеек, множество темных арабских коридоров, множество…

Мужчина только что зашел на этот ряд, и несущееся вперед тело моментально сшибло его с ног и отбросило на скамейку, на которую он собирался сесть. Чтобы удержаться, он схватился за плечи мальчика, и Бен, от неожиданности задохнувшись, взглянул ему в лицо. Мужчина смог лишь улыбнуться, чтобы успокоить его, но это сделало лицо только еще страшнее.

Он отпустил руки, и мальчик медленно отстранился, не отрывая глаз от изъеденных язвами губ и носа — страшного последствия туберкулеза кожи лица. Мужчина поднял шелковый шарф. Он бы не пришел сюда с этим ужасным уродством, люди шарахались от него, друзья, так называемые близкие, боялись заразиться. Туберкулез кожи люди по-простому называли волчанкой, и это название вполне соответствовало болезни. Иногда люди обращались с ним как с волком, словно боясь, что он укусит их и они станут такими же, как он. Подобное кожное заболевание было редким, но для человека это не имело значения, а только усугубляло чувство безнадежности, бессильной злобы на то, что именно ему досталось такое безобразное клеймо, вывести которое не способны никакие лекарства Оставалась последняя надежда. Последняя надежда, сегодня. Если нет, если он уже никогда не сможет ощутить чужих губ на своих, никогда не увидит чужих глаз без еле скрываемого отвращения в них, никогда не возьмет на руки ребенка, не ощутив, как тот напрягается, чтобы вырваться, — тогда во всем этом нет смысла, вообще нет смысла продолжать. Разве существовало в этой жизни что-то настолько ценное, ради чего стоило жить дальше? Лучше холодное, бесчувственное забытье, чем презренное существование. Он смотрел, как мальчик убегает от него, и попытался восстановить онемение души — единственный барьер от просачивающейся жалости к себе.

Бен бежал дальше, теперь боясь этого большого луга, этой стекающийся толпы незнакомцев, вдруг показавшихся ему опасными. Пора найти маму. Индиана Джонс исчез без следа.

— Вам придется проехать дальше. Здесь негде встать.

— Пресса — Фенн высунулся и показал констеблю свое удостоверение.

— Да, вам и восьми тысячам прочих. Проезжайте.

Фенн снова втиснулся в вереницу медленно ползущих автомобилей.

— Снова этот чертов карнавал! — пробормотал он себе под нос.

— Что? — спросила, не расслышав, Нэнси.

— Я удивляюсь, сколько народу приперлось на бесплатное представление.

— Думаю, у многих более веские причины, Фенн.

— Возможно.

Они доехали почти до дома священника, и Фенн увидел, что даже здесь все забито машинами — видимо, приехавшего духовенства Он выругался.

— Мне надо было договориться с Делгардом насчет места для стоянки. Я вроде как официальное лицо.

— Думаю, зря мы не приехали пораньше. — Нэнси рассматривала медленно движущуюся толпу; очередь выплеснулась на дорогу, и там и сям полиция с распорядителями силились навести хоть какой-то порядок, чтобы люди сами себе не затрудняли проход. Автобус перед взятой напрокат машиной Фенна остановился, и репортер неохотно нажал на тормоз. Нэнси высунула голову в окно со своей стороны посмотреть, чем вызвана остановка.

— Там, впереди, скорая помощь — кажется, у выхода на луг, — сообщила она — Да, выгружают. Боже, несколько носилок.

— Ничего удивительного. В следующий раз они привезут своих мертвецов.

Нэнси полезла в сумочку за сигаретами.

— Не пойму, почему в тебе по-прежнему столько цинизма, — сказала она, прикуривая. — Ведь ты должен признать, что в самом деле есть результаты.

— Знаю, но посмотри, только посмотри туда! — Он указал на другую сторону дороги, где на обочине стояли самодельные ларьки.

Сквозь просветы в окружавшей ларьки толпе виднелись статуэтки и висящие на рамах святые безделушки, а на натянутых между деревьями веревках болтались плакаты с изображениями Богоматери с младенцем Христом, Пресвятой Девы у распятия и тому подобного. Фенн и Нэнси мельком заметили изображение Папы в ковбойской шляпе; еще один размытый плакат изображал сцену покушения на него. Торговцы выглядели угрюмыми, хотя торговля вроде бы шла бойко. Самым оживленным казался фургон мистера Уиппи, и Фенн подумал, уж не продаются ли там леденцы на палочке в виде Мадонны.

— Удивляюсь, как полиция это допускает!

— Вероятно, они слишком заняты толпой, чтобы обращать внимание на торговлю без лицензий, — ответил Фенн, снова трогая машину вперед, когда автобус двинулся.

— Похоже, в саму церковь сегодня никто не собирается, — заметила Нэнси, когда они приблизились к церковным воротам.