Госпожа Болотной Равнины 2 - Ольга Шах

в нужное место. Все эти машины очень нужны людям, так как они помогают нам жить.

Методичка преподавателя обществознания средней школы

- Милка, тащи новые полотенца. У госпожи снова жар! - На крик пожилой женщины прибежала молоденькая горничная.

- Сейчас, сейчас поменяю на влажное полотенце! - Милка бодро зашуровала возле больной, пытаясь помочь ей устроиться поудобнее.

На суету в комнату зашла статная женщина, её карие глаза с золотистыми искорками взволнованно блестели.

- Что с мамой? Ей не стало хуже? Я сей же час пошлю за лекарем.

- Нет в том необходимости, поверь! - слабо прошелестело из подушек. Пожилая женщина успокаивающе улыбнулась. На горе подушек лежала пожилая женщина. Она с пониманием смотрела на дочь.

- Мама, но как же так! - казалось, он была в отчаянии.

- Элиза, пойми одну вещь! От старости лекарства нет - пожилая дама не смогла больше говорить, грудь тяжело вздымалась. Она снова откинулась на подушки, устало сомкнула веки.

- Госпожа Элиза, маменька ваша права. Ей бы сейчас отдохнуть не помешает. - пожилая служанка постаралась скрыть тревогу.

- Нет, я, пожалуй, останусь здесь. В кресле возле камина. Сдаётся мне, что тут прохладно. Камин едва теплится – дама зябко повела плечами. Рина, ты можешь быть свободна – сказала госпожа.

- Как прикажете, госпожа Элиза, велю принести ещё дров - сказала Рина. Она вышла, старчески шаркая ногами.

- Мама, ты слышишь меня? - после мучительного молчания выдавила из себя Элиза. - Дозволь, я подойду ближе - она осторожно приблизилась к постели маленькой сухонькой женщины, в её карих глазах с золотистыми искорками застыла тоска и боль.

Казалось, та не обратила на это ни малейшего внимания, мысли витали где-то настолько далеко, что это очень напугало дочь.

- Мама, как ты? - повторила она, в прочем, и не ожидая ответа.

Глаза старухи были открыты, но видела ли она? Вот в чём вопрос? Дочь наклонилась, услышав невнятное бормотанье: " Лиза, дай поспать ещё немного. Сегодня ведь выходной. Хочешь, телевизор посмотри...»

- Милка, ты слышала это? - паники в голосе Элизы было не занимать.

- Дак жар поднялся у госпожи третьего дня как, стал быть, бредит теперь - дрожащим голосом лепетала горничная. - С кем она разговаривает? И что такое телевизор? Не иначе, кончается совсем госпожа! - рыдания уже были в голос.

- Беги же скорее за лекарем, он... не знаю... должен быть...

- Чай не в людской, недалече, живо приведу - Милки и след простыл.

От горя и бессилия Элиза впала в ступор. Между тем, её мать продолжала бессвязную речь:

" Лизок, я знаю, что примерная тетушка так не поступает, но что ты думаешь по поводу пиццы на завтрак? Готовить я сегодня не намерена!"

" Пицца? Тетушка?"

- Мама, мама - выдержка изменила Элизе Валер, она резко схватила её за грудки.

Внезапно взгляд пожилой дамы стал сфокусированным и осознанным.

Целая делегация ворвалась в покои госпожи Валер. Под предводительством лекаря, господина Ганера, который даже не пытался скрыть озабоченность состоянием больной.

- Анелия, вы слышите меня! Я ваш лекарь, Лазар Ганер!

- Слышу и даже вижу - помедлив, промолвила женщина. - Оставьте меня! Все! Она слабой улыбкой попыталась сгладить явную грубость своих слов. - Я просто... устала... хочу побыть одна ...

Она бессильно откинулась на подушки и закрыла глаза.

- Да, да, конечно, госпожа Анелия, вот туточки в уголку посижу токмо, ежели понадобиться чево! - пожилая Рина была человеком, спорить с которым не представлялось возможным, и хозяйка просто слегка кивнула ресницами в знак согласия.

Все потихоньку вышли из комнаты. " Поди ж ты, маленькая госпожа и браниться не стала!" - подивилась про себя старая горничная, когда Элиза молча вышла вместе со всеми.

- Ну вот и славно. Когда вы поправитесь, госпожа Анна, так, стало быть, в имение старое съездим, не были давно там....

Тихое бубнение верной помощницы было таким успокаивающим, что невольно Анелии почудилось, что она проваливается в пуховое одеяло всё глубже и глубже....

-… а как нет то, госпожа Анна? - как будто издалека слышала она…

Я резко открыла глаза, будто от толчка. Ну надо же, какой страшный сон мне приснился! И привидится же такое! Я села на кровати и потёрла глаза руками, отгоняя остатки сна… всё было, как наяву.

- Милка! Милка! Ты спишь? – тихо позвала я свою горничную.

- Нет ужо… давно рассвело, токмо вы, госпожа Анабель, заспали нонче! – она шустро раздвигала тяжёлые шторы в моей спальне и бодро рассказывала последние вести – к бабушке вашей врач с утра поднималси, пользовал её, выходит, а таперича она почивать изволит.

Я молча кивнула, намекая Милке на то, что слышу её, но просто была не в силах сейчас отвечать на трескотню. Перед глазами до сих пор, как всполохи, проносились картины из сна. Как бабушка плохо себя чувствовала, как беспокоилась за неё мама и Рина… я пообещала себе, что как только бабуле станет немного лучше, непременно съездим в старое поместье. Тем более, что я теперь совсем взрослая, недавно окончила Академию Благородных Девиц, и теперь свободна, как ветер…

Я торопливо дожевала завтрак, который Милка принесла мне прямо в комнату, и поднялась в покои бабушки Анелии. Конечно, я знала, что она спит, и вовсе не собиралась нарушать её сон, просто… только рядом с ней в моём сердце наступал покой. Я помню, что, когда была маленькой, то всегда любила играть на полу в библиотеке, где бабушка частенько работала.

Да, именно так! Как можно понять, у нас не слишком традиционная семья – благородным дамам не часто выпадает такая возможность, а у нас – запросто! Это не осуждается, а только поощряется! Допустим, моя тётя Андромеда уже много лет управляет каменоломней и занимается добычей малахита, и я люблю её больше всех моих родственников… и ещё бабушку Анелию. Мы с ней действительно, будто родственные души, быть может, поэтому меня дома тоже называют Анна? Только лишь бабуля говорит: «Аннушка»!

Я улыбнулась своим мыслям, бабуля пошевелилась во сне, так что я решила её не тревожить, и пойти вниз, в столовую. Там уже собралась семья, и весело болтала за десертом.

- Доброе утро, дорогая! – сказала мама.

Она отлично знала, где я только что была. Я подняла палец вверх по старой семейной привычки, и