Иллюзионист - Зораида Кордова

и наклоняет голову вбок, кулаки прижимают светящийся Клинок Памяти к груди. Его радужки, похожие на расплавленное серебро, впиваются в мои. — Помнишь тот день в Соледаде? Помнишь, как отчаянно ты хотел покинуть то место? Ты сбежал, так зачем ты вернулся к нему?

Себриан возводит глаза к безоблачному голубому небу, которое даже не представляет, какой ад разверзся на земле.

— Он всё, что у меня есть. У меня нет семьи. У меня нет никого. Только одно-единственное воспоминание, которое я проживаю снова и снова, — о моём возрождении, о становлении тем, кем я являюсь сейчас.

Мне знакомо это чувство: когда кажется, что всё уже настолько плохо, что никогда уже не будет хорошо.

— Я знаю, каково это быть использованным из-за своей силы, — говорю я. — Когда Фернандо получит от тебя всё, что хочет, от тебя ничего не останется. То, что с тобой сделали, это невообразимо. Но это сделали с тобой. Ты не виноват. Прошу, позволь мне облегчить твою ношу, Себриан.

Он мотает головой, отпустив одну руку, чтобы намотать нить на палец. Болезненное натяжение дёргает меня вперёд.

— Нет. Это я облегчу твою. Начиная с этого дня в мире будут сотни таких, как я.

— Нет, не будет.

«Ты родилась орудием». Если я сделаю это, значит, Мендес был прав. И я готова пойти на это, чтобы спасти тех, кого люблю.

Себриан набрасывается на меня с Клинком, но я уклоняюсь, и Потрошитель рассекает воздух. Я ловлю его за руку и заламываю её, он вскрикивает. Я не останавливаюсь, не колеблюсь. Перехватив Клинок Памяти, я вонзаю его в горло Себриана. Кровь брызжет мне в лицо, пока я опускаю его тело на пол. Он пытается сделать последний вдох, но захлёбывается собственной кровью, и свет в его серебряных глазах гаснет.

— Да упокоится твоя душа в её вечной тени, — молюсь я.

И затем чувствую гудение, искру, жар древней силы в своей руке. Я продолжение Клинка, а он — продолжение меня. Я спешу обратно в тронный зал. Новая Рука Мориа лежит на полу. Король Фернандо стоит на коленях, зовя стражников, которые не откликаются, корона сползла набекрень. Кастиан и Дез, все в новых синяках и порезах, держат мечи у его горла.

Завидев меня, Кастиан облегчённо выдыхает.

— Держите его, — говорю я.

Братья хватают его за руки. Король орёт, когда я прижимаю подушечки пальцев к его вискам. Магия проносится по моим венам и проникает в его разум. Те жуткие преступления, что он совершил на Исла-Сомбрас, остались в Клинке, но его признание в отравлении Пенелопы дало понять, что у него есть и другие грехи за душой. Я впиваюсь в его тайны зубами, словно в гнилой фрукт, и чувствую горечь на языке.

Когда я его отпускаю, Фернандо падает на пол. Кастиан передаёт Дезу меч и подходит к трону вместе со мной.

— Ты готова? — спрашивает он.

Я должна. Я готова.

Я беру его за руку, а другой поднимаю Клинок Памяти. Свет альмана вспыхивает всё ярче и ярче, пока мы с Кастианом не оказываемся посреди полностью белого пространства без пола и потолка.

Прощальные слова Арги эхом проносятся в моей голове: «Раскрой перед всеми преступления Фернандо, и отпусти эту силу».

Отпустить сложнее всего. Как можно отдать жизнь, когда она едва началась? Моё сердце ноет. Однажды я перестану прощаться с Касом и Дезом. Потому что вообще больше не смогу им ничего сказать.

Глава 32

Всё начинается с её первой смерти.

Галатея — принцесса, невеста, влюблённая девушка. Три стрелы пронзают её спину, и свет в её глазах гаснет. Но когда мир волновала смерть ещё одной мориа?

Фернандо держит свою юную супругу на руках.

Затем её вторая смерть.

Холодное тело Галатеи лежит на нижней палубе корабля. Члены экипажа давно уже потерялись в море, а на плаву их держит лишь страх перед разгневанным безумным принцем. Когда они добираются до Исла-Сомбрас, Фернандо и его верные люди заносят Галатею в пещеру, пока адмирал Ариас остаётся на борту. Себриан переплывает озеро, чтобы достать Клинок. В какой-то момент он исчезает под водой. С потолка градом летят осколки кристаллов. Фернандо закрывает Галатею своим телом.

Робари возвращается с Клинком Памяти и обращается к древней магии. Но кинжал не позволяет попрать законы природы, и девушка остаётся мёртвой. Сила разносится по пещере, волны нарастают, кристаллы падают, оглушая Аргинью и ещё двух солдат-мориа.

Фернандо отползает от бездыханного тела Галатеи. Вдруг видит блеск Клинка Памяти в песке. Аргинья, со лба которой стекает кровь, приходит в себя и молит короля остановиться, а затем снова теряет сознание.

Себриан тоже замечает Клинок, но Фернандо успевает схватить рукоять раньше. Вступив в схватку, они возятся на песке. В какой-то момент Фернандо хватает Себриана и начинает душить, шепча: «Твоя сила принадлежит мне. Ты подчинишься моей воле».

Ленты света вырываются их хрустального кинжала, и тут Фернандо вонзает Клинок в грудь Себриана, затем второй раз, третий… Всё его тело в крови, свет льётся из каждой раны. Фернандо перерезает горло иллюзионари. Вбивает лезвие в сердце персуари.

И снова подползает к Галатее. Пока он держит её в своих объятьях, он не слышит, как приближаются шаги девушки. Когда он поднимает глаза, Аргинья бьёт рукоятью меча по его голове.

Очнувшись, он оказывается на корабле. Он в море. Всё исчезло. Острова нет. Её нет. И сердце словно вырвали из груди.

Он убивает своих родителей — гнусных предателей — и объявляет себя королём. Она могла быть его королевой. Жажда крови становится всепоглощающей.

Он помнит Галатею каждую минуту каждого дня и в какой-то момент осознаёт, что весь остальной мир не разделяет его скорби. Он ищет её лицо в своей памяти, но стоит её образу появиться перед глазами, как он словно оказывается на краю пропасти. Он не может позволить себе упасть. Он найдёт всех причастных к его поездке, к его поражению, и уничтожит их. Когда он проливает кровь, когда он сражается, когда весь мир прогибается перед ним, он чувствует, что всё под контролем. И больше не хочет возвращаться к тому состоянию бессилия.

Много месяцев спустя он отпирает дверь камеры. На него смотрит скелет, обтянутый серой кожей, но есть в нём что-то, чего не было прежде. Жизнь. Сила. Магия.

А значит, королю Фернандо ещё предстоит хорошо поработать.

Ему ещё очень далеко до конца.

Жизнь Галатеи оборвана, память о ней потеряна, но душа оставляет следы. Она в шелесте ветра. В лирической