Гарри Поттер и Принц-Полукровка (пер. Эм. Тасамая) - Джоанн Роулинг

Неужели сломал большой палец? Он зажал его рукой и запрыгал на одной ноге; плащ-невидимка соскользнул на пол.

— Гарри?

Он круто развернулся на одной ноге, упал и с изумлением увидел Бомс, которая шла к нему с таким видом, словно всю жизнь только и делала, что прогуливалась здесь.

— Что ты тут делаешь? — спросил Гарри, поднимаясь. Ну почему надо вечно появляться, когда он валяется на полу?

— Хотела встретиться с Думбльдором, — ответила Бомс.

Гарри поразило, до чего плохо она выглядит; исхудала как скелет, мышиные волосы повисли сосульками.

— Его кабинет не здесь, — сказал Гарри, — он в другой стороне замка, за горгульей…

— Знаю, — отозвалась Бомс. — Его нет в школе. Опять куда-то отправился.

— Да? — Гарри осторожно поставил ушибленную ногу на пол. — Слушай… а ты случайно не знаешь, где он бывает?

— Нет, — покачала головой Бомс.

— А зачем тебе к нему?

— Так, ничего особенного, — Бомс, сама того не замечая, постоянно теребила свой рукав. —Просто подумала, вдруг он знает, в чем дело… ходят слухи… про несчастные случаи…

— Да, точно, было в газете, — сказал Гарри. — Какой-то мальчишка пытался убить своих…

— «Прорицательская» часто запаздывает с новостями, — перебила Бомс, видимо, не слушая. — Тебе никто из Ордена не писал в последнее время?

— Из Ордена мне больше никто не пишет, — ответил Гарри, — с тех пор, как Сириус…

Он увидел, что ее глаза наполнились слезами.

— Прости, — неловко пробормотал он. — Я только хотел сказать… мне его тоже очень не хватает…

— Что? — словно ничего не понимая, переспросила Бомс. — Ладно… увидимся, Гарри…

Она резко развернулась и пошла по коридору в обратную сторону. Гарри стоял, глядя ей вслед. Через минуту-другую он опять надел плащ-невидимку и занялся Нужной комнатой, но уже без былого энтузиазма. Наконец у него засосало под ложечкой. Зная, что Рон с Гермионой должны вернуться к обеду, Гарри решил успокоиться и предоставить коридор в распоряжение Малфоя — который, надо надеяться, еще несколько часов просидит в комнате.

Рона и Гермиону он застал в Большом зале. Они пришли рано и успели съесть почти половину обеда.

— У меня получилось… почти! — радостно сообщил Рон, едва завидев Гарри. — Надо было переместиться из чайной мадам Пуднафут на улицу, а я капельку переборщил и очутился около Шкрябенштюка, но, во всяком случае, аппарировал!

— Молодец, — одобрил Гарри. — А ты как, Гермиона?

— Идеально, как же еще, — откликнулся Рон, не дав Гермионе вымолвить ни слова. — Все идеально, и наскок, и настырность, и поспешность… или как там… После занятий мы все зашли в «Три метлы», так ты бы слышал, какие песни пел про нее Тутитам — не удивлюсь, если в самое ближайшее время он сделает ей предложение...

Гермиона, не обращая внимания на его слова, спросила Гарри:

— А как твои дела? Все время проторчал у Нужной комнаты?

— Угу, — кивнул Гарри. — И угадайте, кого я там встретил? Бомс!

— Бомс? — дружно удивились Рон и Гермиона.

— Да, она сказала, что хотела повидать Думбльдора…

— Если вам интересно мое мнение, — заявил Рон, как только Гарри передал свой разговор с Бомс, — она стала чуточку того. Поехала мозгами после истории в министерстве.

— Все-таки странно, — проговорила Гермиона, которую по какой-то причине очень озаботил рассказ о Бомс. — Ее поставили охранять замок, а она вдруг бросает пост, чтобы повидать Думбльдора, и тем более когда его нет в школе?

— Я вот подумал, — робко произнес Гарри. Ему было неловко высказывать свою мысль; подобные темы он считал епархией Гермионы. — Вам не кажется, что она была… ну, знаете… влюблена в Сириуса?

Гермиона вытаращила глаза.

— С чего ты взял?

— Не знаю, — Гарри пожал плечами, — только она чуть не заплакала, когда я назвал его имя… и Заступник у нее теперь с четырьмя лапами… вот я и подумал, не превратился ли он... ну, короче… в него.

— Это мысль, — медленно сказала Гермиона. — Но я все равно не понимаю, зачем вламываться в замок к Думбльдору, если, конечно, она и вправду к нему…

— Все сходится, — провозгласил Рон, быстро набивая рот картофельным пюре. — Бедняжка тютюкнулась. Сломалась. Женщины! — с мудрым видом кивнул он Гарри. — Слабая нервная система.

— Тем не менее, — отозвалась Гермиона, выходя из задумчивости, — сомневаюсь, чтобы женщина целых полчаса страдала из-за того, что мадам Росмерта не стала смеяться над анекдотом про колдунью, знахаря и мимбулюс мимбльтонию.

Рон надулся.

Глава двадцать вторая. После похорон

В облачном небе над башнями замка все чаще появлялись ярко-голубые прогалины, но эти признаки приближения лета совершенно не радовали Гарри. У него ничего не получалось — ни выследить Малфоя, ни вызвать Дивангарда на доверительный разговор беседу и заставить поделиться воспоминанием, которое тот скрывал несколько десятилетий.

— Последний раз говорю, забудь о Малфое, — решительно потребовала Гермиона.

Они, пообедав, сидели во дворе и грелись на солнышке. Рон и Гермиона держали в руках министерскую брошюрку «Аппарирование: распространенные ошибки и способы их избежать» — сегодня у них был экзамен. Похоже, однако, что брюшюрка плохо действовала на нервы: стоило из-за угла появиться какой-то девочке, как Рон вздрогнул и полез прятаться за Гермионой.

— Это не Лаванда, — устало сказала Гермиона.

— А, хорошо, — успокоился Рон.

— Гарри Поттер? — заговорила девочка. — Меня просили передать вот это.

— Спасибо…

Гарри с упавшим сердцем взял в руки маленький пергаментный свиток. Дождавшись, когда девочка отойдет подальше, он сказал:

— Думбльдор говорил, что, пока я не добуду воспоминание, занятий больше не будет.

— Может, он хочет узнать, как твои успехи, — предположила Гермиона. Гарри развернул послание, но вместо узкого косого почерка Думбльдора увидел неровные каракули, очень неразборчивые — пергамент был сильно закапан, и чернила местами расплылись.

Дорогие Гарри, Рон и Гермиона!

Арагог ночью скончался. Гарри и Рон, вы его знали и помните, какой он был необыкновенный. Гермиона, по-моему, тебе он тоже нравился. Похороны вечером, с вашей стороны будет очень любезно, если вы придете. Думаю, лучше всего на закате, это его любимое время суток. Знаю, вам нельзя поздно выходить на улицу, но вы можете взять плащ. Я бы не просил, но одному мне не выдержать.

Огрид

— Прочти, — Гарри сунул записку Гермионе.

— О, я вас умоляю! — воскликнула она, быстро пробежав письмо глазами и передав Рону. Тот, прочитав, буквально онемел от возмущения.

— Совсем сбрендил! — выкрикнул он. — Да эта его чудина отдала нас с Гарри своим сородичам на съедение! Дескать, угощайтесь, ребята! А теперь, значит, мы должны рыдать над его мерзким волосатым трупом?

— Дело не только в этом, — сказала Гермиона. — Он просит нас поздно вечером выйти из замка, хотя прекрасно знает, что меры безопасности стали в миллион раз строже и что будет, если нас поймают.

— Мы и раньше ходили к нему в гости по вечерам, — возразил Гарри.

— Да, но ради такого? — отозвалась Гермиона. — Когда Огрид действительно нуждался в помощи, мы многим рисковали, но… в конце концов… Арагог умер. Если б речь шла о его спасении…

— То я бы точно не пошел, — твердо заявил Рон. — Гермиона, ты его не видела. Поверь, смерть ему очень на пользу.

Гарри забрал у него записку и посмотрел на расплывшиеся чернильные пятна. Видно было, что слезы лились на пергамент едва ли не ручьем…

— Гарри, надеюсь, ты не собираешься идти? — спросила Гермиона. — Чтобы напороться на взыскание из-за такой глупости?

Гарри вздохнул.

— Знаю, знаю, — сказал он. — Огрид спокойно похоронит Арагога и без нас.

— Вот именно, — с явным облегчением ответила Гермиона. — Слушай, сегодня днем на зельеделии почти никого не будет, у нас же экзамен… попробуй как-нибудь умаслить Дивангарда!

— Думаешь, на пятьдесят седьмой раз мне наконец улыбнется удача? — горько усмехнулся Гарри.

— Удача! — вдруг воскликнул Рон. — Гарри, вот оно — удача!

— То есть?

— Воспользуйся зельем удачи!

— Рон, точно… точно! — потрясенно вскричала Гермиона. — Конечно! Как я сама не додумалась?

Гарри уставился на своих друзей.

— Фортуна фортунатум? Не знаю… я хотел ее поберечь…

— Для чего? — изумленно спросил Рон.

— Что может быть важнее этого воспоминания? — поддержала Гермиона.

Гарри не ответил. Мысль о драгоценной маленькой бутылочке давно таилась в глубинах его сознания; в нем зрели смутные, неясные мечтанья: Джинни порывает с Дином, Рон почему-то радуется, что она теперь встречается с Гарри… Он сам себе не признавался в этом, разве что во сне или на границе между сном и явью…