Незнакомец в твоих глазах - Сюзанна Бэк (Susanne M.Beck)

– Я слышал выстрелы, – еле слышно пробормотал Джаррод, одновременно пытаясь помочь Габриэль двигать свои вдруг ставшие вялыми конечности в нужном направлении. – Что случилось?

– Зена случилась! И теперь все в порядке. Давай просто вернемся в кровать, хорошо?

– Ты уверена?

– Конечно. Давай теперь левой, правой, левой, правой, эй! У тебя и правда получается хорошо.

Джаррод, поскольку не мог помочь сам себе, начал смеяться, но умолк, когда боль прорвалась сквозь лекарственный дурман. – Оу! Не смеши меня, Сара…

– Это Габриэль с тобой, мистер! И я клянусь, что буду тебя смешить, если ты пообещаешь мне оставаться в кровати, хорошо?

– По рукам, Гаррибель.

– Габ-ри-эль, – произнесла бард.

– Габ-ри-эль. Ага, я так и сказал.

– О, мужчина, – бард завела огромного мужчину в комнату и помогла лечь.

– А ты сильная для такой маленькой крохи, – заметил Джаррод, у которого глаза покраснели от усталости.

– Да, ну когда есть вечность, есть время, чтобы поупражняться. Давай, подними ноги! Хорошо. Теперь позволь мне проверить плечо, – она аккуратно сняла повязку, наложенную Зеной. Бард обрадовалась, что Джаррод не навредил себе, когда вставал с кровати. Она опять перебинтовала раненого, укрыла одеялом тело огромного мужчины и похлопала по руке. – Постарайся больше спать.

Джаррод в ответ пожал маленькую ладошку и улыбнулся. – Спасибо, Гар… Гарб…

– Габриэль.

– Габриэль, правильно. Спасибо.

Бард наклонилась и легонько прикоснулась губами к лбу. – Пожалуйста! А теперь поспи.

Девушка ушла в гостиную и впервые задумалась о том, что произошло. Так как Сара была счастлива раствориться в сильной личности Габриэль, бард не смогла понять множество незнакомых вещей. Они были для нее невидимы, а дом сильно напоминал дом в Потейдии, где она выросла. И хотя Зена каждый день мысленно разговаривала с Габриэль, стараясь посвящать ее во все мировые события, язык Древней Греции, как и бард, были мертвы. В словарном запасе девушки не было таких простых слов, как «электричество», «компьютеры» или «телевидение». Воительница делала то, что могла, но, как часто признавалась, она не была бардом. И поэтому, когда Габриэль наконец-то стала частью этого странного будущего, она почувствовала себя потерянной во всем этом неизведанном многообразии. К счастью, прежняя Габриэль отличалась тем, что была дальновиднее современников. Она не испытала дискомфорта от того, что этот мир действительно круглый, что человек может летать, а огненные стрелы Зевса могут быть использованы с большей пользой, чем поджарка бедных, ничего не подозревающих гигантов. Она видела это в мечтах, еще в те времена, когда путешествовала по лесам с Королевой Воинов. И теперь, если к этому странному новому миру придется привыкать, Габриэль не сомневалась, что сможет найти для себя достойное место. В конце концов, разве она в этом не лучшая?

В итоге девушка решила не задумываться о незнакомых вещах, а поступать и делать так, как она привыкла. К тому моменту, когда Зена избавилась от трупа наемного убийцы и вернулась домой, бард сладко посапывала, уютно свернувшись калачиком на мягкой шкуре возле камина.

Какое-то время Зена не могла отвести взгляда от девушки, сердце воина бешено колотилось от радости. Не желая больше выносить разделяющее их пространство, воин сняла плащ, положила его на ближайший стул и осторожно подошла к камину. Она легла на пол, растянулась рядом со спящей девушкой и прижалась. Зена просунула руку в вырез платья на спине Габриэль и обняла огненно-теплое тело, положив ладонь на плоский мускулистый живот. – Se agapo, – прошептала она, уткнулась в золотые волосы и провалилась в сон. (Я люблю тебя).

Габриэль проснулась и ощутила два источника тепла. Один был прямо перед ней, а второй – мягкий и большой – за спиной. Девушка медленно открыла глаза и сразу сощурилась от пламени, который плясал перед глазами. Начав потягиваться, бард ощутила, как что-то (или кто-то?) ее сильно обхватывает и удерживает на месте, а чья-то теплая рука лежит на животе. Резко ударив по наглой конечности, блондинка обернулась и попала в плен двух сапфиров, окутавших ее своей красотой, заботой и любовью. – Enorevome? – прошептала она. (Я сплю?)

Голубые глаза смягчились и потеплели, затем сузились от улыбки: – Ohi kai un enorevome kai ego. (Не больше, чем я).

Рука воительницы немного приподнялась, и Габриэль повернулась к ней лицом, утопая в объятии: – Ты еще красивее, чем я тебя запомнила.

– Как и ты, любимая, – длинные пальцы пробежали по округлым щекам, мягко прикоснулись к нежным губам, и зарылись в шелковистых волосах. Темная голова опустилась, а светлая приподнялась. Губы соприкоснулись и начали плести узор разделенной и вновь обретенной любви, целостной и живой.

Поцелуй длился долго, женщины наполняли друг друга дыханием, вспоминая ароматы и ощущения, которых были лишены тысячелетиями. Совсем скоро невинное наслаждение воссоединением уступило место неистовой страсти, когда желание прорвалось сквозь барьеры, разделявшие тела столько времени.

Зена крепко сжала тонкую ткань платья Габриэль и разорвала его снизу доверху, затем стянула его с любимой, как перчатку. Нижнее белье подверглось той же участи, и воин села, чтобы посмотреть на свое сокровище, которого была лишена так долго.

Блики пламени метались по стройному телу, смещая тени и добавляя выразительности холмам и долинам обнаженной, отсвечивающей медью, коже. Длинные волосы, разметавшиеся на черной мягкой шкуре, отливали красным в пылающем свете огня.

Руки воительницы последовали за глазами, легко скользя по разгоряченной коже, не задерживаясь на одном месте дольше одного удара сердца, и двигались дальше, повторяя рельеф тела барда, впитывая его своими ладонями.

– Я тоже хочу посмотреть на тебя, Зена! – взмолилась Габриэль.

Оторвавшись от благоговейного исследования, Зена улыбнулась и быстро сняла одежду. Устраивать стриптиз женщина не собиралась, потому что была слишком увлечена своим бардом. Стремительно избавившись от последней детали своего одеяния, она расслаблено стояла, предоставив себя для жадного осмотра невинным глазкам скромного барда…

Горящий любовью взгляд Габриэль перемещался с мускулистых икр на сильные бедра и выше. На плоский живот, тонкую талию, затем на полные, гордые груди, кончики которых набухли только что от направленного на них взора. Продолжил путешествие по широким, мускулистым плечам, по длинным сильным рукам, замер на темном треугольнике, затем взметнулся вверх к полным губам, прямому носу и, наконец, уставился в синие глаза, полыхающие дикой страстью. В отблесках пламени Зена была в своей стихии, и Габриэль не могла отвести от нее взор.