Прогулка заграницей - Марк Твен

Къ солнечному заходу мы достигли прекрасной зеленой долины, на которой было раскинуто множество шале; это былъ тихій уголокъ, совершенно скрытый отъ сутолоки большого свѣта, среди гигантскихъ пропастей и снѣжныхъ пиковъ, которые, подобно островамъ, плавали по клубящемуся морю облаковъ, отдѣляющихъ ихъ отъ всего остального міра. Съ окружающихъ высотъ ползли легкія, бѣлыя, какъ молоко, струйки паровъ; достигнувъ обрыва чудовищныхъ каменныхъ стѣнъ, которыя ограничиваютъ долину, струйки эти свергались съ нихъ въ видѣ серебряныхъ стрѣлъ, но на половинѣ дороги, внизу разбивались на атомы и обращались въ легкое облачко свѣтозарной пыли. То тамъ, то здѣсь изъ-за скалистыхъ гребней снѣжной пустыни верхней области выглядывали ледники со своими ледяными башнями причудливой формы зеленоватаго цвѣта морской воды.

Въ верхней части долины, окруженной со всѣхъ сторонъ отвѣсными стѣнами, пріютилась деревня Кондертитегъ, мѣсто нашего ночлега. Вскорѣ мы были уже тамъ и помѣстились въ гостинницѣ. Но погода была такъ хороша, что мы не могли сидѣть въ комнатѣ; мы вышли за околицу и пошли вверхъ по теченію шумливаго ручья съ холодной, какъ ледъ, водою. Вскорѣ мы достигли мѣста, откуда онъ бралъ начало, что-то вродѣ уютной прекрасной гостиной, застланной роскошнымъ ковромъ дерна, образованной высокими обрывами и осѣненной снѣговыми вершинами. Мѣстечко это представляло лучшую въ мірѣ площадку для игры въ крокетъ; оно было совершенно ровно и имѣло не болѣе мили въ длину и полмили въ ширину. Стѣны ее окружающія глядѣли такъ величественно, и все здѣсь было на такой гигантскій масштабъ, что по сравненію съ остальнымъ площадка эта казалась маленькою, почему я и назвалъ ее уютной гостинной. Никогда еще не приходилось мнѣ быть въ такомъ близкомъ сосѣдствѣ съ горами; до сего времени я видѣлъ всѣ эта величественные снѣжные пики въ значительномъ отдаленіи, чуть ли не на горизонтѣ теперь же они были тутъ же, подъ самымъ носомъ, если только позволительно употребить такое непочтительное, тривіальное выраженіе, говоря объ этихъ царственныхъ гигантахъ.

Мы нашли множество ручьевъ, бѣгущихъ изъ подъ зеленоватаго вала ледниковъ и питающихъ потокъ, по теченію котораго мы пришли на это мѣсто. Два или три такихъ ручья, вмѣсто того, чтобы ниспадать прямо съ обрыва, исчезали въ камнѣ, а затѣмъ уже въ видѣ большихъ фонтановъ появлялись изъ отверстій на половинѣ высоты стѣны.

Зеленый уголокъ, который я только-что описалъ, называется Гастернталемъ. Ледниковые ручьи, пробѣгая черезъ него, и соединяясь вмѣстѣ, образуютъ широкій и бурный потокъ, бѣгущій къ узкому ущелью между двумя высокими стѣнами. Сила теченія здѣсь такъ велика, что бревна и цѣлыя деревья несутся и крутятся, какъ легкія соломинки. Тропинка, идущая по берегу потока, такъ узка, что, заслышавъ колокольчикъ, которымъ снабжается здѣсь каждая корова, путникъ съ тревогой оглядывается во всѣ стороны, стараясь поскорѣй найти такое мѣстечко, гдѣ бы христіанинъ могъ помѣститься бокъ о бокъ съ коровой; надо замѣтить, что такія обширныя площадки встрѣчаются весьма не часто. Къ счастію, здѣшнія коровы ходятъ съ церковными колоннами, въ противномъ случаѣ встрѣчи эти доставляли бы еще больше затрудненій, такъ какъ звонъ обыкновеннаго колокольчика былъ бы услышанъ путникомъ съ разстоянія не большаго, какъ если бы это было тиканье карманныхъ часовъ.

Желая испытать ловкость Гарриса, я приказалъ ему прокатиться по потоку на бревнахъ, которыя во множествѣ неслись по теченію; сидя на камнѣ, я наблюдалъ, какъ онъ черезъ голову кувыркался со своимъ судномъ среди кипящихъ пѣною волнъ. Зрѣлище получилось замѣчательное; насладившись имъ, я нѣсколько перемѣнилъ программу и устроилъ нѣчто въ родѣ гонки, гдѣ Гаррисъ состязался съ плывущими бревнами.

Послѣ обѣда мы гуляли по мирной Шентальской долинѣ, наслаждаясь мягкими сумерками и прекрасной картиной солнечнаго заката, лучи котораго играли и переливались на снѣжныхъ вершинахъ и пикахъ окружающихъ горъ. Царствовала глубокая тишина, нарушаемая заглушеннымъ, точно жалующимся шумомъ потока и рѣдкими отдаленными побрякиваніями колокольчиковъ. Весь уголокъ этотъ былъ преисполненъ такого глубокаго, всепроникающаго мира, что, казалось, здѣсь можно бы было провести въ спокойномъ полуснѣ всю жизнь, даже не замѣтивъ ея.

Лѣто ушло вмѣстѣ съ солнцемъ, и съ появленіемъ звѣздъ наступила зима. Ночь была страшно холодная, но въ гостинницѣ намъ было тепло, и мы, проснувшись на слѣдующее утро, узнали, что всѣ остальные путешественники уже часа три какъ ушли въ горы; такимъ образомъ, надежды наши помогать нѣмецкому семейству, главнымъ образомъ, старику при переходѣ черезъ проходъ Джемми, разлетѣлись прахомъ.

ГЛАВА IV

Мы наняли единственнаго оставшагося проводника. Ему было болѣе семидесяти лѣтъ, но онъ могъ бы отдать мнѣ девять десятыхъ своей силы и крѣпости, и все-таки ему осталось бы достаточно для такого возраста. Онъ вскинулъ на плечи наши мѣшки, накидки и альпенштоки, и мы тронулись вверхъ по крутой тропинкѣ. Ходьба была тяжелая. Скоро старикъ попросилъ, чтобы мы дали нести ему наши сюртуки и жилеты, на что мы, конечно, согласились, да и какъ отказать въ такихъ пустякахъ бѣдному старому человѣку, мы не отказались бы, хоть бы ему было и сто пятьдесятъ лѣтъ.

Начиная подъемъ, мы видѣли у себя надъ головою микроскопическія шале, забравшіяся подъ самыя небеса; казалось, они стояли на самой высокой горѣ, которая была вправо отъ насъ и отъ которой начиналась узкая головная часть долины. Но когда мы поднялись настолько, что были на одной высотѣ съ ними, то увидѣли, что со всѣхъ сторонъ поднимаются горы, еще болѣе высокія, не ниже тѣхъ, какія мы видѣли вчера вечеромъ въ Гастернталѣ. Дорога, казалось, уходила куда-то въ воздухъ, все выше и выше въ безграничную, пустынную скалистую даль. Передъ однимъ изъ домиковъ мы замѣтили неотгороженную лужайку, величиною, какъ намъ показалось, не болѣе билліарднаго стола, которая имѣла такой крутой склонъ и лежала такъ близко отъ самаго обрыва, что ужасъ насъ охватилъ отъ одной только мысли, что человѣкъ долженъ ходить по такимъ мѣстамъ. Что если подъ ноги ему подвернется апельсинная корка и онъ упадетъ, вѣдь ему не за что и ухватиться здѣсь; пятьдесятъ оборотовъ — и онъ на краю пропасти; а оттуда одна дорога — внизъ. Съ какой ужасной высоты придется ему упасть! Немного есть птицъ, которыя залетаютъ до той высоты, съ которой начнется его паденіе. Правда, онъ раза два коснется земли, пока упадетъ на самый низъ, но врядъ ли это будетъ для него особеннымъ облегченіемъ. Что касается до меня, то я скорѣе рѣшусь прогуляться по радугѣ, чѣмъ по такому дворику. И въ этомъ нѣтъ ничего удивительнаго: высота почти одна и та же, а катиться, какъ на салазкахъ, гораздо пріятнѣе, чѣмъ падать отвѣсно. Я, право, не понимаю, какъ это крестьяне добираются до своихъ хижинъ — крутизна такая, что въ пору на воздушномъ шарѣ попасть.