Александр Македонский. Гениальный каприз судьбы - Геннадий Левицкий

По словам Юстина, часть державы была предназначена и сыну Александра от Роксаны (если он родится). Самый лакомый кусок — Греция и Македония — остались за врагом Александра и Олимпиады — Антипатром.

На протяжении всех этих событий мы не упомянули о погребении Александра; и вовсе не случайно — его не было.

Курций Руф рассказывает:

Шел седьмой день, как тело царя лежало на катафалке, а мысли всех были отвлечены от ритуальных забот разрешением вопросов об устройстве государства. Нигде больше нет такого жаркого климата, как в Месопотамии; многих животных, застигнутых на голой почве, солнце там убивает. Такова сила накаленного воздуха, что все сжигается как бы огнем. Когда друзья смогли наконец отдаться заботам о бездыханном теле и вошли в зал, не заметили на теле никаких признаков тления, ни даже бледности смерти: с лица его не сошла и та живость, которая поддерживается дыханием. Так что египтяне и халдеи, которым было приказано приготовить тело по их обычаю, сначала не решались тронуть его руками, думая, что оно дышит; затем, помолившись, чтобы им, смертным, было позволено прикоснуться к божеству, они очистили тело, наполнили благовониями и положили на золотое ложе, украсив голову знаками его сана.

Заботы о доставшихся территориях вновь препятствовали военачальникам в деле похорон царя. Неизвестно, сколько бы еще тело Александра оставалось среди живых, если бы не прорицатель Аристандр из Тельмесса. На тридцатый день после смерти царя он вошел в македонское собрание и, по словам римского писателя Элиана, «сказал, что из всех царей, которые известны в истории, Александр самый счастливый и в жизни, и в смерти. Боги сказали, что земля, которая примет его тело, бывшее ранее обиталищем его души, будет счастлива и непобедима».

После этого заявления труп Александра резко вырос в цене. Начался спор за его прах; все будто забыли, что тот завещал похоронить себя в храме Аммона. Самым проворным оказался Птолемей; он выкрал тело и отправился в Египет. Пердикка начал преследовать похитителя. И все же Птолемей обманул соперника: он сделал муляж тела Александра, нарядил его в царскую одежду и уложил в персидскую колесницу, богато украшенную серебром, золотом и слоновой костью. Пока Пердикка гнался за желанной колесницей, настоящее тело Александра проселочными дорогами было доставлено в Египет.

Согласно Павсанию, Птолемей похоронил Александра по македонскому обряду в Мемфисе, но впоследствии перевез его прах в Александрию.

По свидетельству Страбона, тело Александра вначале покоилось в золотом гробу, но потом гроб похитил уже другой Птолемей, прозванный «Коккесом» (Багряным) и «Парисактом» (незаконным претендентом, узурпатором) — видимо, речь идет о Птолемее XI. Для тела великого завоевателя сделали другой гроб «из прозрачного камня» (горного хрусталя), в котором оно находилось на всеобщем обозрении около трехсот лет. По крайней мере, в 30 году до н. э., после завершения борьбы с Антонием и Клеопатрой, император Август посетил место последнего пристанища Александра. «Он осмотрел тело Великого Александра, — рассказывает Светоний, — гроб которого велел вынести из святилища: в знак преклонения он возложил на него золотой венец и усыпал цветами». Дион Кассий утверждает, что Август не только осмотрел тело, но и ощупал его, и при этом повредил нос.

Дальнейшая судьба тела Александра неизвестна.

Наследники

Она же не уклонилась от меча и ран, не вскрикнула, как это обычно делают женщины, но умерла, как умирают храбрые мужи, достойно блюдя славу своего древнего рода, так что, казалось, самого Александра можно было видеть в лице его умирающей матери. Кроме того, уже испуская дух, она, говорят, привела в порядок волосы и прикрыла ноги одеждой, чтобы даже ее мертвое тело имело вполне подобающий вид.

Похороны Александра были долгими, но гораздо дольше продолжался кровавый поминальный пир. После раздела гигантской империи наступил отрезок времени, получивший у историков наименование «период диадохов» (323–280 годы до н. э.). Более чем на 40 лет слово «достойнейшего» повергло в полосу бесконечных войн территорию от Балкан до Индии.

Ситуацию описывает Юстин.

Так, Македония, вследствие того что ее вожди разбились на враждующие группы, обратила оружие против собственной своей плоти, обагрила мечи, которыми сражалась против врага, кровью своих же сограждан и, словно лишившись рассудка, сама стала себе рубить руки и калечить себя.

Период диадохов (наследников) весьма сложный и запутанный из-за множества имен и событий; чтобы не утомлять читателя, скажем лишь, что после жестокой междоусобицы Греция и Македония навсегда превратятся в третьеразрядные государства, а некогда могучая, а ныне опустошенная Азия даст дорогу новым претендентам на мировое господство: Риму и Карфагену. Мы лишь обратим внимание на судьбу тех, в ком текла хотя бы капля крови Александра или Филиппа; в особенности отметим новое для античности явление: женщины гораздо активнее боролись за власть, чем мужчины. Ожесточенно сражались не только те, что имели какие-то видимые права на наследство Александра; не остались в стороне даже особы, что мельком соприкоснулись с Александром, либо его отцом, Филиппом.

Как и следовало ожидать, приняла участие в работе этой кровавой мельницы Олимпиада. Ее не допустил к власти Филипп, Александр боготворил мать, но не позволял вмешиваться в государственные дела, македоняне не потерпели бы, чтобы над ними царствовала женщина — и тогда властолюбивая женщина решила реализовать себя через внука. (Роксана все же родила долгожданного сына, в честь отца его назвали Александром.)

Ко времени смерти Александра Олимпиада жила на своей родине — в Эпире — фактически на положении изгнанницы. Чтобы иметь какое-то влияние, ей необходимо было вернуться в Македонию, которая была занята ненавистным Антипатром. Властолюбивая женщина внимательно следила за войной диадохов и наконец обратилась за помощью к сильнейшему из них — Эвмену. По Плутарху, «Олимпиада приглашала его приехать и взять на себя воспитание и защиту малолетнего сына Александра, против которого постоянно строились козни».

Эвмен был слишком занят борьбой в Азии, единственное, он поклялся в верности Олимпиаде. Что ж, Олимпиада умела не только ждать, но и действовать. В 317 г. она все же вернулась в Македонию с помощью Полиперхонта и царя Эпира. Вместе с ней прибыла Роксана и шестилетний внук Александр.