Путь на эшафот - Виктория Холт

Анна была умной женщиной. Она могла бы держать его при себе, могла убедить его, что он наконец достиг своего счастья. Но она всегда была неосторожна, к тому же борьба утомила ее гораздо больше, чем Генриха. Она в этой борьбе больше теряла и больше выигрывала, чем он. Теперь ей казалось, что она достигла своей цели и может отдохнуть. Кроме того, отныне Анна имела возможность увидеть человека, за которого она вышла замуж, с другой стороны. Она больше не была скромной подданной, которая карабкалась вверх на головокружительные высоты, где он, король, стоял очень прочно. Она стала равной ему. Она больше не дочь скромного рыцаря, а королева, которая смотрит на короля с близкого расстояния, и это не делает ему чести в ее глазах. Он постарел – ему было за сорок, – к тому же прожил бурную жизнь. Он не знал меры ни в чем, и это сказалось на его наружности. Без своих шикарных одеяний он казался потрепанным и помятым, ибо распутная жизнь оставила свои следы. Некоторые его взгляды до предела возмущали Анну. Особенно бесила так называемая совесть. Она слишком внимательно наблюдала за Генрихом, и он видел это. Видел, как кривились ее губы, когда она слышала кое-какие его высказывания, каким жестким становится ее лицо, когда он позволял себе грубости. И это возмущало его: он считал, что стал королем потому, что был сыном короля, а она стала королевой только потому, что этого захотел он.

Они часто ссорились, ибо оба были вспыльчивы. Но до сих пор эти ссоры не принимали серьезного характера – ведь она все еще была для него очаровательной женщиной и носила в своем чреве наследника Тюдоров. Анна тоже не забывала об этом. Она готовилась стать матерью, и это было для нее главным, а все остальное – второстепенным. Она вся сосредоточилась на жизни, развивавшейся внутри нее, и это занимало ее полностью. Ей хотелось остаться одной, чтобы думать о своем ребенке, своем сыне, рождения которого ей предстояло ждать три долгих месяца.

Все это правильно, считал Генрих, сын – главное. Но почему она так изменилась? Он радовался, что она пополнела. Смотреть на нее было приятно. Мальчик хорошо развивается, он счастлив и с помощью Бога скоро родится! Но зачем же забывать отца этого мальчика? Анна стала спокойной, не радовалась его вниманию, предпочитала его обществу общество своих фрейлин, с которыми болтала о детях. Генрих был разочарован. И ему не хватало их страстных любовных забав. Ему уже было за сорок, и он знал, что скоро утратит мужскую силу. Иногда он чувствовал себя стариком и тогда говорил себе: «Что же принесли мне все эти мучения, которые я пережил из-за нее? Приблизили на несколько лет к могиле?» Он был возмущен ее поведением, возмущен тем, что она, нося в своем чреве его ребенка, стала к нему безразлична, лишала его тех счастливых моментов, которые он мог испытать только с ней и ни с кем другим. Он вспоминал о своей верности ей и удивлялся самому себе. Да, мужчина должен быть верен своей любовнице, если хочет удержать ее, но жена – это совсем другое дело!

Однажды – дело было в июле – он сидел один и скучал. За окном шел дождь. Он поиграл немного на арфе, попел, но день тянулся и тянулся, и на душе было неспокойно. Государственные проблемы его расстраивали. Хотя он и отделился от Рима, ему хотелось, чтобы Папа одобрил его женитьбу. Но вместо этого из Рима сообщили, что решение Крэнмера в отношении его развода должно быть аннулировано, и если он не оставит Анну и не вернется к Катарине до сентября, то он и та, кого он называет новой королевой, будут отлучены от церкви.

Это было ужасно. Генрих был очень расстроен. Анна же не обратила на это ни малейшего внимания. Ее вызов Риму, отсутствие всяческих предрассудков и страха в связи с этим возмущали его до глубины души, так как он не мог себе представить, что она гораздо отважнее его. Хотя совесть ему подсказывала, что это вовсе не страх, а стремление убедиться в том, что он действовал согласно воле Бога. Некоторые священники, особенно на севере страны, выступали в своих проповедях против этой новой женитьбы. А в Гринвиче монах Пейто имел смелость в присутствии Генриха и Анны намекнуть о страшном суде, который их ожидает. Кардинал Коул счел разумным жить на Континенте. Будучи слишком близким родственником короля, писал ему письма, полные упреков и оскорблений в адрес Анны. Генрих не верил испанскому послу. Этот человек был очень хитрым, нахальным и слишком наглым. Он осмелился спросить короля, уверен ли он, что у него могут быть дети – ведь у короля на ноге была незаживающая рана!

У Генриха были все основания полагать, что Чапуис сообщил своему господину о том, в каком состоянии находится армия Англии, и даже мог посоветовать императору пойти на Англию войной.

Такой умелый полководец, как Карл, мог без труда победить Англию. Генрих знал, что большинство его подданных, за исключением, может быть, Норфолка, встанут на сторону Катарины. Шотландцы же всегда готовы к восстанию. Почему бы Карлу под предлогом мести за свою тетку не напасть на Англию и не подчинить ее себе? У Генриха оставалась одна надежда: Карл был слишком занят своими разбросанными повсюду владениями, кроме того, он был очень осторожным, чтобы использовать свои и без того задействованные ресурсы еще на одно дело. Генрих возмущался и говорил, что отправит Чапуиса домой, но это было бессмысленно, и он прекрасно это понимал. Лучше иметь в стране шпиона, характер которого ему известен, чем получить нового, еще более хитрого. Поэтому Генрих решил быть пока сдержанным, не выражать возмущения и гнева, а накапливать их. Единственно приятным событием на политическом горизонте было послание Франциска, в котором он поздравлял его и Анну. Генрих пригласил французского короля на крестины своего сына, предложив ему стать крестным отцом, на что тот с радостью согласился. Генрих считал, что как только родится сын, люди, которых он больше всего боялся, так обрадуются, что забудут, какие методы он использовал для того, чтобы дать Англии наследника. Астрологи и врачи уверяли его, что обязательно будет мальчик, поэтому Генриху ничего не оставалось, как ждать сентября. Но до сентября было далеко, а время тянулось так медленно. Был только июль, и очень дождливый. И король жаждал развлечений, чтобы отвлечься.

Таким развлечением оказалась одна пышная фрейлина из окружения Анны. Девушка была полной противоположностью королеве. Круглолицая, с большими голубыми глазами и очень аппетитная. Она не была высокомерной, не обладала чувством собственного достоинства. И этот контраст привлек Генриха.

Она часто поглядывала на него, а Анна, занятая своей беременностью, вначале ничего не заметила. Увидев, что он сейчас один, девушка сделала реверанс и исподтишка взглянула на него. Глаза ее светились любопытством и восхищением. Он улыбнулся ей, внезапно забыв о Чапуисе и хитреце Карле, обо всех, кто был им недоволен.