Старая рана - Николай Леонов

– Твою…

И тут же, сливаясь в один, раздались три выстрела из пистолета, заглушившие его последние слова. В долю секунды обернувшись назад, Гуров вскинул свой «стриж», но все уже было кончено. На его глазах, издав короткий взвой, словно подрубленный, на землю рухнул крупный серый с рыжеватым отливом зверь. Оскаленная пасть хищника была оснащена клыками, способными перехватить руку даже взрослого мужчины.

Насколько это можно было понять из происшедшего, Демон и в самом деле был оставлен Лимашовым для охраны входа в подвал. Не лишенный соображения зверь прятался в засаде, чтобы напасть, выбрав наиболее удобный момент. Но его хозяин, а тем более он сам едва ли могли предполагать, что кто-то сможет метко стрелять даже в спешке, даже по внезапно появившемуся объекту для ведения прицельного огня…

Не проронив ни слова, Лев молча показал приятелю поднятый вверх большой палец – молодец, отменная стрельба, после чего взмахом руки позвал его к себе и указал пальцем вниз. Они вместе спустились к лазу, и когда Гуров посветил внутрь колодца, выложенного толстым, старинным кирпичом, стало видно, что его глубина около трех метров при просвете метр на полтора. До самого дна из стены торчали толстые железные скобы.

Вопросительно взглянув на Стаса, Лев на одном лишь дыхании спросил:

– Ну, что, спускаемся?

Тот молча кивнул, ответив гримасой, которую можно было понять: «А куда еще нам деваться-то?» Заметив торчащий из земли конец толстой железной проволоки, Гуров продел ее через проушину запорной пластины плиты и несколько раз перекрутил вокруг самой себя, чтобы на совесть закрепить каменную крышку лаза – мало ли чего случится? Сунув пистолет в карман куртки, он начал спуск вниз, погрузившись в сырую, затхлую атмосферу подземелья. Подсвечивая себе фонариком, переведенным на режим минимального свечения, он быстро достиг дна и огляделся по сторонам. Напротив лестницы в стене колодца он увидел прямоугольный, в рост человека проем, который был входом в коридор, под наклоном уходящий вниз.

Спустившийся следом Стас заглянул внутрь коридора и, недоуменно хмыкнув, шепотом поинтересовался:

– Интересно, куда он ведет? Идем, блин, как два Орфея в Аид за Эвридикой…

– Ух ты! – Гуров подивился эрудированности своего приятеля. – Силен! Где-то вычитал?

– По телику передача была…

Они продолжили путь, ступая по выложенным из кирпича ступенькам, покрытым сырым сероватым налетом вездесущей плесени, на которой хорошо были заметны следы двух человек, только что спускавшихся вниз. Лишь достигнув примерно десятиметровой глубины, опера оказались в просторной камере с высоким сводчатым потолком, из которой в разные стороны уходило три туннеля метровой ширины, потолок которых тоже выгибался вверх полукруглым сводом.

Судя по следам, оставленным на полу, Лимашов и Штуляк свернули вправо. Все так же осторожно подсвечивая себе фонариком, опера направились в правый туннель, прекрасно сознавая, что в нем они лишены какой бы то ни было защиты. Если их, образно говоря, «оппоненты» вдруг надумают открыть огонь на поражение, то в этом узковатом подземном коридоре они окажутся в роли идеальных мишеней.

Метров через пятнадцать приятели увидели перед собой глухую стену, вправо и влево от которой уходили два точно таких же коридора. Здесь витал застарелый запах могильного склепа. Судя по следам, Лимашов и Штуляк свернули влево. Любопытства ради Гуров прибавил яркости и направил луч фонаря в правый ход. Как оказалось, этот коридор был довольно коротким – всего метра три, а дальше простирался каземат метра на три-четыре длиной и шириной. Но вот то, что находилось в нем, не могло не шокировать даже ко всему привычных людей. Как разглядели опера, каземат был заполнен множеством человеческих скелетов в полуистлевшей одежде, которые в беспорядке лежали на полу.

– Твою дивизию!.. – ошеломленно прошептал Стас, глядя на груду останков.

– Похоже, это мастера, которые строили туннели. Граф их отравил, чтобы сохранить в тайне систему ходов… – чуть слышно пояснил Лев, снова убавляя яркость луча.

Они свернули влево, но метра через три ход опять разделился. На сей раз следы Штуляка и Лимашова уходили вправо. Этот коридор длился примерно метров двадцать. Его длину Гуров определил «навскидку», заметив в отдалении свет чьего-то фонаря, который выбивался из бокового штрека. Стали доноситься и отзвуки двух мужских голосов. Теперь опера крались чуть ли не на цыпочках.

Пройдя большую половину этого отрезка туннеля, Гуров увидел уходящие вправо и влево ответвления. Он посветил в оба хода, но конца этих штреков видно не было. Они тянулись словно в никуда. Видимо, Замолотский-старший строил свои подземелья по типу лабиринта в расчете на то, что всякий, дерзнувший сюда войти для поиска сокровищ, обратной дороги найти уже не сможет.

Лев вслушался в разговор, который доносился уже достаточно явственно – в отличие от них самих, те двое общались громко, не таясь. После недолгой паузы, заполненной непонятным хрустом, щелчками, громким, натужным сопением, хриплый баритон авторитетно определил, перемежая свои комментарии непечатными эпитетами:

– Да этот сундучару… только «болгаркой» и возьмешь! Замки-то… такие, что хрен отмычкой их откроешь…

Как видно, испытывая раздражение от того, что до сокровищ с ходу им добраться не удалось, хрипатый разразился целым потоком самых отборных бранных выражений.

– Э! Ты чего?! Тут лучше не выражаться! – испуганно зачастил сипловатый тенор. – Место особое, глубинное! Мы в нутре земном…

Как бы подтверждая его слова, откуда-то снизу, из неведомой глубины, сквозь выстланный кирпичом пол, донесся приглушенный грохот, сопровождаемый едва ощутимой вибрацией.

– Слышал? – испуганно спросил сиплый. – Сердится! Не накликай! Слышь, Лимон, что-то мне чудится, будто не одни мы тут! Точно, точно! Вроде в штольне кто-то дышит…

Стремительно шагнув влево, в боковой ход, Гуров рывком втащил туда и Станислава.

– Слушай, Мухомор, ты, вообще, за каким хером сюда притащился? – презрительно процедил баритон. – Труса праздновать?! Ну, и кто тут может быть? Сам вон позырь!

Центральный ход тут же осветил яркий луч фонаря.

– Ну, видишь чего-нибудь? – не унимался Лимон. – Кто сюда может пробраться, если вход сторожит мой Демон? Он любого, даже при «пушке», возьмет как щегла дешевого – сам его натаскивал… Давай лучше думать, как эти гребаные сундуки открыть! Может, ключи тут где-нибудь по захоронкам спрятаны? Давай пошарим, не с пустыми же руками вылазить наверх!..

– Ну, давай пошарим… – с явной неохотой согласился Мухомор, он же, как поняли опера, Штуляк.

– Лева, а что это был за грохот? Что за ерунда? – чуть слышно спросил Станислав.

– Видимо, здесь очень близко большие карстовые пустоты. Они обрушиваются, вот и громыхает… – так же, на одном дыхании, пояснил Гуров. – Слушай, эти деятели в каземате ищут ключи – очень удачный момент для захвата. Сейчас можем взять их без возни и без проблем. Ну, что, приступаем?

– Да! Вперед! – выдохнул Стас, выходя из штрека в туннель.

В этот момент послышался ликующий голос Лимона:

– Ого! Нашел какую-то цепочку! В кирпич вделана. Вот тут и ключи! А ну-ка! Р-раз!..

То, что произошло вслед за этим, было похоже на кадр из фильма ужасов. Внезапно раздался какой-то громкий треск и грохот, сопровождаемый душераздирающим воплем обоих соискателей драгоценностей. Пол и стены туннеля мелко задрожали, в воздух взметнулось облако пыли, от которой защипало в носу.

Поспешно включив фонарь на полную яркость и посветив в том направлении, откуда только что доносились голоса, Гуров увидел, что на месте кирпичного пола в конце этого подземного коридора зияет беспросветная, черная бездна. Вместе с полом в провал ухнула даже часть стены. На месте каземата, где Лимон с Мухомором пытались открыть сундуки с сокровищами, зияла сплошная бездонная пустота.

В долю секунды оценив всю степень риска, Лев резко толкнул Стаса в плечо и скомандовал:

– Быстро отсюда! Живо!!!

Приятели ринулись назад, метнувшись в левый боковой ход, потом – вправо… В этот момент сзади снова раздался протяжный грохот, сопровождаемый дрожью пола и стен. Судя по всему, из той части подземелья они ушли как нельзя вовремя – по всей видимости, пол рухнул и там. Но это было только началом выпавших им испытаний.

Едва опера миновали каземат с человеческими останками, со стороны центральной камеры внезапно раздался стремительно нарастающий шум и журчание воды. Неся с собой запах тины, навстречу им в туннель ворвалась мощная волна, которая едва не сбила их с ног. Держась за руки и упираясь в стены, Лев и Станислав с трудом продвигались вперед. Каждый метр пути давался им ценой огромных усилий. А вода все прибывала и прибывала…

В какой-то миг, поддерживая пошатнувшегося Стаса, Гуров выронил фонарик, и его тут же унесло бешеным потоком воды. Они оказались в полной темноте. Вода, журча и булькая, неуклонно поднималась все выше и выше. А туннелю, казалось, не было конца. И когда уровень воды поднялся уже почти до плеч, а ее скорость чуточку убавилась, они наконец-то смогли выбраться в самый первый каземат, откуда начинались туннели, откуда шла лестница наверх – к небу, к солнцу, к легкому, свежему ветерку. Сюда, хотя бы очень слабо, через открытый люк сверху достигал рассеянный свет.